В качестве премьер-министра (в 1868 г. и в 1874-1880 гг.) Дизраэли, лорд Биконсфилд (1804-1881), отстаивал основополагающие политические постулаты о приоритете врожденных прав англичанина перед правами человека; он проповедовал постулаты британского империализма и солидарной общности англичан, усматривая в них в первую очередь социальные задачи. Вся его политика велась во имя высшей расы и расовой чистоты. Этот премьер Великобритании и личный друг королевы Виктории первым из европейцев провозглашал (и - по словам Ханны Арендт - «намного последовательней, чем копеечные души в облачениях ученых»), что «раса - это всё» и основа ее - кровь. «Опыт блуждания по всем окольным и ложным путям истории сводится к одному решению: все есть раса». «Истина в том, что как прогресс, так и реакция - только слова, выдуманные для мистификации миллионов. Они ничего не значат, они - ничто... Всё есть раса». Под этим мог бы подписаться и Адольф Гитлер. (Не случайно антидемократический, католический теоретик права Карл Шмитт стремился истолковать /101/ мании Гитлера как «дизраэлизм буйно помешанного германизма».) Во всяком случае, в «Mein Kampf» Гитлер рекомендовал подходить к истории, пользуясь именно расовыми категориями. А «единственное, что создает расу, - кровь», - писал Дизраэли.
Величие Англии для Дизраэли было «вопросом расы», вопросом доминирования высшей расы. «Упадок расы неизбежен... если только она... не избегает всякого смешения крови», - утверждал Дизраэли (за полсотни лет до Хьюстона Стюарта Чемберлена и почти за восемьдесят до Адольфа Гитлера). «История английского патриотизма» поддерживала точку зрения Дизраэли: «У любого приличного человека при одной мысли о браке (англичанки) с негром должна кипеть кровь <...> Столь модное нынче естественное равенство, принявшее форму космополитического братства... если бы и могло стать реальностью, испортило бы великие расы и полностью погубило бы гений мира (sic)». «Еврейская расовая замкнутость отчетливей всего (sic) опровергает учение о равенстве всех людей», - уверял Дизраэли в 1853 г.
«Все есть раса; другой истины нет», - настаивал он еще в 1847 г. в одном из своих романов. А романы Дизраэли, как утверждалось, были популярнее знаменитых романов Вальтера Скотта. Дизраэли еще задолго до гитлеровца Юлиуса Штрайхера сформулировал любимое изречение последнего: «Расовый вопрос - ключ к мировой истории». О том, что расовое превосходство («supremacy of race») является ключом к истории, граф Биконсфилд заявил в своей речи, произнесенной в 1873 г. в Глазго, по поводу вступления в должность. Во всяком случае, понятие «раса» считалось ключом к политике Дизраэли. «В романах Дизраэли... раса - это догма; она настойчиво подается как фактор, важный... для будущей науки о человеке. По сравнению с расовым вопросом политика - пустая риторика». «Бог действует через расы».
При этом «Дизраэли... вера которого в расу являлась верой в свою расу (он причислял себя, в частности, к «расе» еврейской), - первый государственный деятель, веривший в избранность, но не веривший в Того, кто избирает и отвергает», - напоминала Ханна Арендт. «Те, кто обретает причастие у Бога, могут... принадлежать только к священной расе», - заявлял Дизраэли. Тем не менее, по утверждению Ханны Арендт, он «был первым идеологом, который осмелился заменить слово "Бог" словом "кровь"». По его мнению, избранные были определены навсегда, а «семитская раса» стала избранной благодаря чистоте крови. Так богословие получило биологическое обоснование, а чистота британской расы была реви-тализована архетипической, ветхозаветной, еще более чистой «благородной кровью». /102/ То есть «предопределение» претерпело рационализацию и стало «послеопределением» (Nachbestimmung (нем. )). Если в романе-видении Дизраэли «Танкред» его «Commonwealth» (содружество (англ. )) еще санкционировал Бог Синая и Голгофы, то есть Ветхого и Нового Заветов, то «воплощал» его в жизнь прагматичный английский шовинизм, «джингоизм» 1872-1878 годов.
Ханна Арендт видит в этом радикальном секуляризаторе ветхозаветного представления об избранном народе «создателя теории, необходимой для... угнетения чужих народов». (Гитлер понимал мысль Дизраэли именно в таком ключе: от чистоты расы зависит успех империалистического колониального владычества .) Ведь Дизраэли недвусмысленно заявлял, что «пагубные учения... о естественном равенстве людей» необходимо искоренить, поскольку время парламентов прошло. Человек создан, чтобы поклоняться и повиноваться.
Уже в 1844 г. Дизраэли был одним из первых идеологов «расовой элиты», тем, кто противопоставил «аристократию от природы» аристократии, существование которой основано на истории и традиции. Дизраэли (за восемьдесят лет до Адольфа Гитлера) определял эту аристократию как «...несмешанную расу с первоклассной организацией» - по аналогии с «древними иудеями». «Дизраэли - английский империалист и еврейский шовинист... потому что "Израилем" его фантазии стала именно Англия». Но отнюдь не только его фантазии: в апогее британского империализма Дизраэли соединил иудаизм (ветхозаветные идеи избранности) с британскими представлениями об избранности, которые (через кальвинистское пуританство) сами опосредованно проистекали из ветхозаветных источников.
Поэтому он заявлял, что расы «арийцев и семитов имеют одну и ту же кровь и происхождение, однако... им суждено идти в противоположных направлениях». Ранее он предупреждал читателя (задолго до возникновения Третьего рейха), что «невозможно что-либо сделать, пока арийские расы не высвободятся из пут семитизма». Потому что, согласно Дизраэли, «семитизм научил людей презирать собственное тело». Высшей целью жизни Дизраэли провозглашал «жить в арийской стране, среди людей арийской расы, возвращать к жизни... арийский символ веры». По этой причине он приветствовал - в связи со строительством Суэцкого канала - создание «естественной разделительной границы» между «эфиопами» и «Великой расой»...
Элитарное классовое воспитание великой расы (англичан) также вызывало у Дизраэли настоящее восхищение: «Вы хорошие стрелки, вы умеете ездить верхом, вы умеете грести... И то несовершенное /103/ выделение мозга... которое называется «мыслью», еще не согнуло вашего стана. Вам некогда много читать. Напрочь исключайте это занятие!». Таким образом, лозунги, которые англичанин Джордж Оруэлл в романе «1984» высмеял как атрибуты грядущего тоталитаризма, еще Дизраэли выдвигал в качестве принципов воспитания английской элиты - в момент, когда английский империализм подходил к своему апогею: «То, что вы называете невежеством , - это ваша сила : отсутствие книжных знаний. Книги пагубны. Это проклятие человеческой расы...». (Правда, Лотарь - герой романа Дизраэли - «нарушил основной принцип первоклассного арийского воспитания и рискнул немного почитать».) Дизраэли так сформулировал одно истинно английское воззрение: «Что меня восхищает... - это то, что они (образцовые, неиспорченные арийцы) умеют говорить только на одном языке. И что они никогда не читают. Вот... высшее воспитание!» Образцовый герой одного романа Дизраэли заявляет: «Я не терплю книг в моем доме...» (Именно со времен Дизраэли (конец 1880-х гг.) прослеживается безразличное отношение английских рабочих к образованию.) Но «арийские ли это принципы?», - спрашивает другой герой. На этот сам собой напрашивающийся вопрос Дизраэли отвечает: «Да... И я верю, (что) этим принципам предстоит великое воскрешение. Мы доживем до него, мы сможем увидеть воскрешение» этих самых арийских принципов. И мир действительно дожил до него всего-то лет через шестьдесят после кончины Дизраэли - при самом последовательном из всех почитателей его империи.
К «арийским принципам» Дизраэли относил и «законы, которые должна соблюдать первоклассная раса для сохранения здоровья». В конце концов, «римляне обрекали уродливых детей на немедленное уничтожение. (А) качественное единообразие расы слишком тесно связано с общим благом, чтобы предоставить его на произвол частных лиц». (Ведь даже технологическое превосходство, согласно евгенике Дизраэли, не могло бы защитить опустившуюся, гибнущую расу. Он уверял, что могучая военная машина Англии в руках отсталой расы оказалась бы столь же бесполезной, как «греческий огонь» для поздней римской Империи, т. е. Византии, в ее борьбе против молодых, более витальных народов.) Следовательно, «необходимо издать законы, призванные обеспечить все это (политику, диктуемую расовой евгеникой). И настанет день, когда они появятся». И верно, настал день, когда они появились. Правда, не в Англии Дизраэли - на родине евгеники, а в государстве под властью самого последовательного селекционера (а прежде всего - истребителя) рас из всех основателей империй.
Одну из его главных «биологических» и социал-дарвинистских идей Дизраэли предвосхитил в такой формулировке: «Превосходство инстинктивного человека - важный признак аристократии». С другой стороны, Дизраэли «нашел язык, на котором его были готовы слушать буржуазия и мещане»: ведь он делал упор на «естественные свойства расы, достигаемые селекцией». «Правда, Дизраэли не довелось встретить во плоти своего «инстинктивного человека» (animal man) и олицетворение расы», - замечала Ханна Арендт.
Но, видимо, расовая евгеника оказала на Дизраэли столь сильное впечатление именно потому, что для этого глашатая империи раса изначально должна была лежать в основе понятия о национальном единстве : «Раса - это то, что объединяет нацию». В такой форме концепция Дизраэли сформулирована в «Истории английского патриотизма» (1913). Ведь Дизраэли был убежден, что «среди миллионов (англичан) еще кишмя кишат представители... столь сильного и совершенного типа, как арийский. И (его) можно развить». Дизраэли возлагал надежду на здоровый расовый патриотизм (правда, еще не на нацистское «здоровое национальное чувство») именно беднейших англичан. Он возлагал надежду на их «национальный характер». А императив национального характера - то есть расы - Дизраэли ставил выше конституции. Именно тот императив «национального характера, который (как заявлял уже Карлейль) едва ли может расцвести при власти большинства». Высказывания Дизраэли сделали «фарсовый характер народных выборов... еще более вопиющим», - уверенно заявляет автор «Истории английского патриотизма». В своих заявлениях Дизраэли провозглашал примат расовых интересов над классовыми: чем была бы его консервативная «партия тори, не будь она национальной ? Ничем». «Это партия многих классов империи. Другая партия (либералов) стремится заменить национальные принципы (Англии) космополитическими, объявляет войну всем нравам и обычаям народа этой страны, насаждает в ней космополитические идеи».
Дизраэли пытался привлечь на сторону своего «национального дела» не только консервативную партию, но и рабочих. Гитлер придерживался аналогичной точки зрения: в одной из своих первых речей в качестве рейхсканцлера он заявил, что видит «первейший долг правительства... в привлечении... немецкого рабочего на сторону национального дела».
Дизраэли демонстративно включил в число своих политических требований улучшение гигиены труда в промышленности и обеспечение рабочих сносными жилищными условиями. Пусть это еще не было похоже на нацистскую организацию «Сила в радости» /105/ («Kraft durch Freude»*), но, по крайней мере, речь уже шла об уменьшении страданий, вызывающих слабость. Дизраэли можно считать изобретателем набора методов, позволявших консерваторам настраивать беднейшие массы против либерализма. Оскар Шмитц, автор пятисотстраничного «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», изданного в 1916 г., в разгар первой мировой войны, рассматривает вопрос о том, насколько доде-мократические институты кайзеровской Германии - несмотря на все тогдашние вильгельмовские лозунги типа «Боже, покарай Англию!» - могли в своей социальной политике следовать завету Дизраэли, лорда Биконсфилда. Утверждая, что рейх не нуждается в парламентаризме, Оскар Шмитц также ссылался на авторитет Дизраэли: «демократический консерватизм Дизраэли - единственное спасение от переворота». Действительно, в Англии Дизраэли удалось убедить большинство рабочих отказаться от революционных идей и даже забыть о классовом антагонизме: «Они не приемлют космополитических принципов, они твердо стоят за национальные основы». Соответственно уже для Дизраэли забота о благе бедняков сосуществовала с заботой о строительстве империи - и о сохранении существующего социального устройства.
* «Сила в радости» - национал-социалистическая организация в составе Германского трудового фронта, занимавшаяся вопросами досуга, отдыха и развлечений среди рабочих. Руководитель организации Роберт Лей стремился избавить рабочего человека от «чувства неполноценности, которое он унаследовал от прошлого».
Именно с помощью своей политики империализма и своей приверженности расовой иерархии Дизраэли намеревался преодолеть социальную дистанцию между классами Англии - между «богатыми и бедными... между привилегированными и народом, между двумя нациями». По его мысли, из «двух наций», разделенных классовыми противоречиями, должна возникнуть единая, объединенная нация - а цементировать такое национальное единство будет популяризация империализма. (Так, уже в 1912 г. могло прозвучать следующее заявление: «Всякий, над кем развевается флаг Юнион Джек, - в равной мере англичанин, будь он лорд или докер».) Империализму лорда Милнера мешали классовые противоречия; он призывал к «имперской консолидации» путем «устранения причин классовой вражды». Рассуждая в таком духе фашистские фюреры Англии пытались изображать и защищать империализм своей страны как социалистический. Например, автор «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», в 1916 г. утверждал, что последний «учитывал социалистические (т. е. социальные) требования» и (именно ради них) сделал Империю жизненно необходимой для Англии. /106/
Желательно, чтобы Германия достигла в своем развитии состояния Англии, где благодаря империализму «социал-демократическая революция... имеет совсем ручной характер», - такой совет давал кайзеровской империи еще Карл Петере. Согласно этому завету; классовой стабильности в Германии следовало добиваться с помощью такого социал-империализма. Именно Адольф Гитлер обещал пойти этим путем и отменить классовый антагонизм в Германии. Он называл себя «неизменно представителем бедноты» и намеревался создать «для немецкого плуга» на восточном пространстве, т. е. в России, в «германской Индии», не имевшую себе равных расовую империю. Решающим фактором социального единства этой империи (как это уже было в Британской Индии) должно было стать сознание расового превосходства. (Ведь незаменимый солдат колониальной Британии, которому доставалась лишь «скудная частица того, что Великобритания выжимала из Индии, тем не менее жил в уверенности, что он - как белый человек - обладает привилегией... смотреть свысока на всех индийцев, от (владетельного) князя до уборщика».)
Именно при Дизраэли расовая основа национального единства и империализма сделалась очевидной. Упор теперь делался на «традиции британской расы» - причем особую ценность представляли голоса рабочих. В результате «расовый инстинкт» связывал британцев сильнее, чем классовый. Распространение избирательного права на британских рабочих совпало по времени с популяризацией империализма в Англии. (Например, Джозеф Чемберлен* «как представитель британской расы » мотивировал свои политические цели надпартийными и «национальными интересами».) В результате у англичан действительно укреплялось сознание принадлежности к «имперской расе» и национальное единство. И это же расистское сознание своего превосходства служило для узаконивания британского империализма. Ведь именно Дизраэли сделал королеву Викторию «императрицей Индии» (1877).
* Чемберлен Джозеф (1836-1914) - англ. гос. деятель, в 1895-1903 гг. министр по делам колоний в консервативном кабинете Солсбери.
Дизраэли прежде всего объявил, что партия консерваторов является выражением идеи национального единства, а ее деятельность имеет общеимперское значение. Для этого он сумел придать партии тори национальную направленность, представить дело так, будто она стоит выше классовых интересов. Ведь благосостояние рабочих должно было считаться вопросом не менее важным, чем сохранение империи. Своим рабочим избирателям Дизраэли рекомендовал улучшать социальное положение вместо того, чтобы принимать /107/ активное участие в политике: «Вы станете... имперской страной (sic), в которой ваши сыны достигнут высочайших традиций и будут внушать миру уважение...» Дизраэли еще задолго до национал-социалистов Гитлера обращался к непривилегированным классам, заявляя: «Содействие (даже) самого простого человека (позже сказали бы: «соотечественника», Volksgenosse) будет... эффективным».
В программной речи, произнесенной в Хрустальном дворце 24 июня 1872 г., Дизраэли подчеркивал достоинства своей модели «расового единства»: «...Рабочий класс Англии особенно горд тем... что принадлежит к империи, он полон решимости хранить... свой imperium, величие и империю Англии... Рабочий класс Англии... - английский до мозга костей, он отвергает политические принципы космополитизма». Эта речь была названа «часом рождения империализма как внутриполитического лозунга », поскольку она открывала радужные перспективы для «среднего человека». Наконец-то нашел себе приложение инстинкт повелевать, присущий обывателю. (В Лондоне не было ни одного нищего, который не называл бы буров иначе, чем «наши мятежные подданные»). Почти половина рабочего класса Британии голосовала за консерваторов даже в период между двумя мировыми войнами. Во всяком случае, память о Дизраэли и в XX веке осталась «дорога массам» - именно благодаря тому, что его империализм ассоциируется с улучшением социального положения рабочих. К тому же британский рабочий «по рождению» получил священное право на огромные незаселенные пространства империи. (Министр по делам Британской Индии Леопольд Эмери восхвалял имперскую идею как способ «зажечь воображение рабочего люда». Ведь империализм охватил и партию лейбористов, как отметил Маккензи.) Эти уступки рабочему классу служили популяризации империализма и упрочению существующего общественного порядка. Дизраэли «открыл души англичан для осознания свободной (для них ) империи». (Англичане воспитывались в духе абсолютного подчинения. «Не думай о себе, а думай о своей стране и своем работодателе. Самоотречение окупается всегда», - учил бойскаутов их лидер и основатель.).
И как раз этой империи, как заявлял Дизраэли, грозит опасность со стороны либерализма - не говоря уже об угрозе со стороны русских (русских «медведей»), которых он заклеймил как «монгольскую расу». При нем Россия, как известно, сделалась главным объектом британской политики на Востоке, ставшей еще более агрессивной, а английский консерватизм приобрел империалистическую ориентацию. Дизраэли систематически внедрял в сознание /108/ англичан империалистические убеждения как подчеркнуто «национальные» - начиная со своего программного романа «Танкред» (1848), в котором ветхозаветная идея избранности интерпретировалась в расистско-биологическом духе. «После его смерти... даже его противники были вынуждены идти путями, которые указал он», - такой вывод делается в немецкой публикации времен национал-социализма, описывающей положение в Англии. Но это замечание было справедливо и для Германского рейха Адольфа Гитлера. Там еще в 1937 г. идеализировали Дизраэли.
В ответ на возмущение действиями Османской империи (поддерживаемой Англией), которая устроила резню болгар, посчитав их «подрывным» элементом, Дизраэли в 1876 г. попытался приуменьшить значительность происходящего, заявив, что 12000 жертв (на 370000 жителей Болгарии) - нельзя назвать геноцидом - «...пока Англией правят английские партии, правят в соответствии с принципами, на которых возведена наша империя». Ведь «наш долг - в этот критический момент (резни болгар) сохранить imperium Англии». Даже почитатель Дизраэли, Эме Уингфилд-Стратфорд, отмечает, что «лорд Биконсфилд... оправдывал свою политику более интересами Англии, чем честью (Англии)». Дизраэли никогда не руководствовался «гуманными побуждениями», «душевные порывы "гуманности" были ему ненавистны», - констатировал в 1916 г. автор «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», сожалея, что государственные мужи Германии (пока еще ) не следуют его примеру... Ведь Дизраэли, - напоминает этот англоман вильгельмовских времен, - «почитал в англичанах именно то, что не нравится массе: аристократическую волю» к власти, присущую расам господ. «Будучи евреем... Дизраэли находил совершенно естественным, что в «правах англичанина» есть нечто лучшее, чем в правах человека», - подчеркивает Ханна Арендт. И собственное его признание совершенно недвусмысленно: «Что касается нетерпимости - у меня нет никаких возражений против нее, если это элемент силы. Долой политическую сентиментальность!» - на жаргоне нацистского рейха это выражение звучало бы как «слюнявый гуманизм». Героя романа Дизраэли, афоризмы которого выражают расистско-империалистические убеждения подобного рода, одна из самых авторитетных «Историй английской литературы» характеризует как «исполненного мудрости». В «Истории английского патриотизма», восхваляющей Дизраэли, отмечается, что «...любовь Биконсфилда к Англии, его патриотизм проявлялись в том, что он отстаивал интересы своей родины - без оглядки на принципы: политику не должны определять никакие идеалы, /109/ кроме идеалов скотов или хозяйственников*. Ради процветания Англии он был готов закрыть глаза на тиранию и несправедливость». Этот же историк, пишущий об английском патриотизме, поясняет, что такой подход был следствием приоритета расы: «...Дизраэли был способен доводить следование расовой доктрине до опасных крайностей. Этой доктриной... объясняется та нехватка сочувствия малым нациям, которая порой темным пятном ложится на его политику».
* В оригинале: «of brutes or economic men» (англ. ) (прим. автора ).
Такое отношение к малым народам стало традицией. Оправдывая выдачу Адольфу Гитлеру Чехословакии, британская пресса в 1938 г. писала: «Малые нации должны вести себя как малые» (это о требовании сохранять верность союзным обязательствам перед ними). Точно так же звучит один из принципов внешнеполитической концепции фюрера британских фашистов сэра Освальда Мосли. И сам Гитлер напоминал в одной из своих речей, что он - фюрер немецкого народа (только и единственно); с него довольно бессонных ночей, которые он посвящает благу единственно немецкого народа; о благе других народов пусть заботятся их государственные деятели... Именно в этой связи он мог бы сослаться на слова Иммануила Канта о моральных установках образцового англичанина: «Но чужестранец... всегда может умереть на навозной куче, так как он не англичанин, то есть не человек».
И если Гитлер и его идеи в 1936-1939 гг., в решающие годы создания военного потенциала Третьего рейха, встречали столь широкое понимание - и чуть ли не одобрение - у видных государственных мужей Англии, если его дело они инстинктивно воспринимали как вполне «понятное», то здесь явно не обошлось без унаследованного ими этноцентризма и расизма «расы господ». Англичане считали, что им, как и древним римлянам эпохи Августа, «досталось преимущественное право завоевывать и приказывать. Пусть другим... остаются искусство, наука и философия» (1895).
Примечания
Hannah Arendt, Elemente und Ursprünge totaler Herrschaft (Frankfurt, 1955), S. 126; Cecil Rhodes (1895) quoted in Robert Colls and Philip Dodd (Editors), Englishness. Politics and Culture 1880-1920 (London, 1986), p. 46.
Disraeli to Lord George Bentinck, quoted in: Wingfield-Stratford, History of English Patrintism (London, 1913), VI. II, p. 545.
Carl Schmitt, Glossarium. Aufzeichnungen der Jahre 1947-1951. Hrsg. von Eberhard von Medem (Berlin, 1991), S. 142: 1. Mai, 1948; Arendt, p. 128.
Disraeli, Tancred or The New Crusade = Benjamin Disraeli, Novels and Tales, Band X (London, 1927), p. I53f.
Esme Wingfield-Stratford, History of English Patriotism, II, p. 547, 546.
Disraeli, «Life history of Lord Bentick» (1853), zitiert bei H. Ruhl, Disraelis Imperialismus und die Kolonialpolitik (Leipzig, 1935), S. 411; Wingfield-Stratford, p. 546, 547.
Disraeli, Tancred, p. 153f.
Walter E. Houghton, The Victorian frame of mind 1830-1870 (New Haven, 1970), p. 325.
Randall Bytwork, Julis Streicher (New York, 1983), p. 133.
Esme Wingfield-Stratford, History of English Patriotism, II, p. 545.
Ibid., p. 545.
G. E. Watson, The English Ideology. Studies in the language of Victorian politics (London, 1973), p. 202, 204.
Benjamin Disraeli, Lothair = Benjamin Disraeli, the Earl of Beaconsfield, Novels and Tales, Band XI (London, 1927), p. 397.
Arendt, S. 128.
Disraeli, Tancred or The New Crusade - Benjamin Disraeli, Novels and Tales, Band X (London, 1927), p. 270, 271.
Arendt, S. 128.
Benjamin Disraeli, Lothair = Benjamin Disraeli, the Earl of Beaconsfield, Novels and Tales, Band III, iii (London, 1927), p. 34: Ruhl, Disraelis Imperialismus, S. 53.
Дизраэли Бенджамин (1804 – 1881 гг.)
Британский государственный деятель, премьер-министр Великобритании, писатель. Родился в Лондоне. Его дедушка, Д’Израэли, был сефардским евреем, в 1748 г. он эмигрировал из Феррары (Италия) в Англию, где сделал успешную карьеру купца и биржевого маклера. Единственный его сын Исаак, известный писатель, в 1802 г женился на Марии Басеви, дочери еще одного еврейского эмигранта из Италии. Бенджамин был их старшим сыном. В 1817 г., рассорившись с общиной сефардской синагоги Лондона, Исаак крестил своих четверых детей. Бенджамин получил образование в Блэкхите близ Лондона и в Хайэм-Холле в Эппинге.
В возрасте 17 лет Дизраэли был направлен в одну из юридических контор лондонского Сити, однако счел профессию юриста слишком банальной и решил разбогатеть более быстрым способом. Сначала приняв участие в неудачной биржевой спекуляции, а затем, также безуспешно, попытавшись организовать совместно с другом своего отца и издателем Джоном Мюрреем выпуск новой ежедневной газеты.
В 1830-1831 гг. Дизраэли предпринял 16-месячное путешествие по Средиземноморью и Ближнему Востоку. По возвращении своим другом, писателем Э. Булвер-Литтоном, он был введен в лондонские салоны леди Блессингтон и других литературных деятелей, вращавшихся в высшем обществе.
Во время своего путешествия по Средиземноморью Дизраэли решил, что его истинное призвание -это политика. В1837 г он стал членом парламента от Мейдстона от партии консерваторов.
В 1841 г., после 11 лет в оппозиции, партия тори наконец пришла к власти, но премьер-министр сэр Роберт Пиль не предложил Дизраэли места в новом правительстве. В течение последующих нескольких лет Дизраэли постепенно отошел от Пиля и, пользуясь поддержкой небольшой группы молодых, романтически настроенных тори, известной как «Молодая Англия», начал создавать собственную концепцию консервативной партии. Лучшее выражение его идеи нашли в двух самых известных его романах - «Конингсби» и «Сивилла».
Тори находились у власти как правительство меньшинства в течение 10 месяцев в 1852 г. и 18 месяцев в 1858-1859 гг. Премьер-министром был оба раза лорд Дерби, министром финансов -Дизраэли. В 1847 г. он опубликовал роман «Танкред», после которого наступил 23-летний перерыв в его литературной деятельности. В 1865 г. Дерби и Дизраэли в третий раз сформировали кабинет. В начале 1868 г. Дерби, измученный частыми приступами подагры, подал в отставку, и Дизраэли стал премьер-министром.
Занимал он этот пост недолго. Вскоре инициатива перешла к вигам, и в течение шести лет в премьерском кресле находился Гладстон. В 1874 г. он распустил парламент, и впервые после 1841 г. выборы принесли консерваторам большинство в Палате общин. Шестилетнее премьерство Дизраэли было ознаменовано целым рядом достижений. В 1875 г. министром внутренних дел сэром Ричардом Кроссом при поддержке Дизраэли был проведен ряд важных социальных реформ. В конце года Дизраэли приобрел акции компании Суэцкого канала у запутавшегося в финансовых делах египетского хедива. Летом того же года вследствие ухудшения состояния здоровья он был вынужден выйти из Палаты общин и принял титул графа Биконсфилда.
Последний период его премьерства был не столь успешным. На выборах 1880 г. консерваторы потерпели сокрушительное поражение, но Дизраэли смело объявил о своем намерении сохранить лидерство в партии. Тогда же он вернулся к литературной деятельности и написал свой последний роман «Эндимион».
Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры Трухановский Владимир Григорьевич
РЕФОРМА 1867 ГОДА
РЕФОРМА 1867 ГОДА
Третье правительство Дерби - Дизраэли было в крайне затруднительном положении: оно пришло к власти и существовало при попустительстве и, следовательно, с согласия оппозиции. Как только оппозиционные партии и группы решат объединить свои усилия для свержения правительства, оно тут же получит вотум недоверия в палате общин и будет вынуждено уйти в отставку. Ожидать от правительства в этих условиях каких-либо важных действий было нельзя.
Перед правительством сразу же встали две главные проблемы: формулирование позиции по реформе избирательного права и отношение к событиям, возникавшим в сфере внешней политики. Именно на этих направлениях сосредоточилась основная деятельность Дизраэли. Его ответственность все больше увеличивалась по мере того, как слабели силы Дерби и развивалась подагра. Проблемы внешней политики вызвали активную переписку между Дизраэли и Дерби и между Дизраэли и Викторией. Во время выборов 1865 г. Дизраэли атаковал Пальмерстона за его вызывающий, провокационный внешнеполитический курс, ставящий Англию временами в сложное положение. Дизраэли и королева были за позитивную, т. е. спокойную, внешнюю политику. Запомним, что это было в 1865–1867 гг. Все течет, все меняется. Дерби был с ними согласен, но его сын, молодой лорд Стэнли, министр иностранных дел, считал необходимым следовать примеру Пальмерстона. По этой причине в верхах возникали противоречия и трения. Дизраэли находил, что Стэнли излишне резко реагирует на возникающие международные проблемы. Позиция министра финансов - одна из важнейших в английском правительстве. Финансы - это мощный рычаг, который применяется в сфере компетенции всех министерств, не исключая и министерство иностранных дел, и Дизраэли энергично налегал на этот рычаг. Справедливо полагая, что бюджет должен сводиться с активом, Дизраэли добивался экономии средств во всех сферах, и прежде всего экономии военных расходов, что соответствовало линии на позитивную внешнюю политику.
Министр финансов не без оснований считал, что в Адмиралтействе дела ведутся плохо и деньги в значительной мере растранжириваются. 20 августа 1866 г. Дизраэли писал Дерби: «Убеждение в том, что в Адмиралтействе организация дела плохая, не говоря уже о том, что там имеют место злоупотребления, глубоко проникло в умы людей и является господствующим чувством у народа». Дизраэли стремился не только к наведению порядка и экономии в военно-морских делах. Он намеревался вести эту работу с большим пропагандистским шумом и убеждал Дерби, что «если взяться за это дело энергично, то можно будет отвлечь внимание народа от парламентской реформы…» В Адмиралтействе накапливаются излишние запасы материалов, что ведет к их растранжириванию. Там же продолжают строить деревянные корабли, давно морально устаревшие, вместо того чтобы производить суда из металла. Дизраэли писал, что первый лорд Адмиралтейства, т. е. военно-морской министр, «окружен преступниками и нужны большой ум и незыблемая твердость, чтобы справиться с ними». Бессмысленно пытаться урезонить этих людей: они агрессивно воспринимают любые направленные на исправление положения предложения. В конечном итоге Дизраэли кое-чего добился, испортив вконец отношения с первым лордом Адмиралтейства. Ему удалось получить бюджет на 1867 г., в котором доходы на 1200 тыс. фунтов превышали расходы.
В целях экономии Дизраэли предлагал сокращение английских войск в колониях. Он выдвинул формулу: если колонии требуют самоуправления, то и обеспечивать свою оборону они должны сами. В письме Дерби Дизраэли сформулировал глобальную программу: «Мы не должны заявлять претензию и ставить целью своей политики оборону границы Канады от США… Свою мощь и влияние мы должны употреблять в Азии и, следовательно, в Восточной Европе, а также в Западной Европе. Но какая польза от этих мертвых колониальных грузов, которыми мы по существу не управляем?.. Предоставим канадцам оборонять самих себя, отзовем эскадру от берегов Африки, откажемся от поселений на западном берегу Африки, и мы сможем сэкономить достаточно средств, которых хватит на постройку новых судов и на то, чтобы иметь положительный бюджет». Эта программа выглядит весьма скромной и умеренной по сравнению с тем, за что будет ратовать и что проводить в жизнь Дизраэли всего через восемь лет. Пока же, в 1866 г., его замыслы дают основание квалифицировать его как умеренного империалиста. История показала, что эта умеренность была наделена тенденцией к быстрому сокращению.
Переключить внимание народных масс от реформы избирательного права на борьбу с беспорядком и злоупотреблениями в Адмиралтействе не удалось, да и не могло удаться. Это было одной из фантазий, часто посещавших Дизраэли. По мере того как в парламенте шла возня вокруг проектов реформы, нарастала борьба народных масс за предоставление им более широких политических прав.
Как это нередко бывало в английской истории, законодатели, представлявшие интересы имущих классов, уже владевших политическими правами, во-первых, под разными предлогами затягивали принятие нового закона о реформе и, во-вторых, бесконечно его формулировали, редактировали, перефразировали, что также вело к затягиванию решения проблемы. Вся эта борьба различных партий, политических групп и отдельных деятелей из-за формулировок готовившегося закона имела единственное реальное объяснение: каждая из этих политических сил добивалась такого расширения избирательных прав трудящихся, которое было бы самым минимальным в складывавшихся условиях, а технические положения закона были бы более выгодны данной партии или группе и менее выгодны ее сопернице. Резкое столкновение интересов объясняло остроту борьбы. За этой возней законодатели проглядели тот факт, что народные массы расширили, углубили и ужесточили борьбу за избирательную реформу. И в конечном итоге правящим кругам пришлось пойти в 1867 г. на значительно большие уступки народу, чем те, которыми можно было бы ограничиться ранее.
Первым побуждением правительства было уклониться от решения вопроса о реформе. В Англии есть классическое средство - чтобы затянуть дело на неопределенный срок и одновременно успокоить массы, нужно создать королевскую комиссию для изучения неудобной проблемы. Такие комиссии медленно поспешают, правительство выигрывает время. Такое предложение и выдвинули Дерби и Дизраэли. Но затея провалилась. Народ вышел на улицы, требуя расширения своих политических прав. 23 июля начались события, которые историки именуют «бунт в Гайд-парке». Активисты движения за реформу запланировали на это число митинг в Гайд-парке. Власти митинг запретили, но многочисленная толпа собралась, сломала решетку парка, разобрала металлические прутья и демонстрировала в течение двух дней. Это был яркий, но далеко не единственный эпизод в народной борьбе за реформу. Многие в правящих кругах, и среди них Дизраэли, правильно поняли значение этого предупреждения.
Королева Виктория не на шутку испугалась. Она заявила Дерби, что «очень хочет, чтобы этот вопрос наконец был решен». Нараставшая сила движения за реформу произвела впечатление и на Дерби. Он заявил Дизраэли: «Я неохотно прихожу к заключению о том, что мы должны заняться вопросом о реформе». Поскольку принятие закона о реформе стало неотвратимым, Дизраэли принимает смелое и мудрое решение бросить тактику проволочек, выбросить за борт идею королевской комиссии и, перехватив идею реформы у Гладстона и его либералов, самому выступить с предложением о реформе избирательного права. 26 февраля 1867 г., не получив даже санкции кабинета, под свою личную ответственность, Дизраэли заявил в парламенте, что правительство внесет на его рассмотрение свой проект о реформе избирательного права. Тем самым он поставил и кабинет, и парламент перед свершившимся фактом.
Отступать уже было нельзя, и законопроект был внесен правительством на рассмотрение парламента. Вскоре он приобрел совершенно иной вид по сравнению с тем текстом, который был предложен палате общин. Это был результат многочисленных внесенных поправок и дополнений. Многолетняя борьба за реформу достигла наивысшего накала. Во многих случаях народ выходил на улицы и мощно провозглашал свои требования, ряд из которых законодатели не смели игнорировать. Не могли они не учитывать и четко определившуюся срочность этой проблемы.
Дизраэли верно оценил обстановку и принялся энергично продвигать законопроект. Он действовал в полном согласии с Дерби. Оба лидера были полны решимости не допустить вновь поражения, которое нанесли консерваторам в 1859 г. либералы во главе с Расселом. Дизраэли стремился любой ценой, в любом виде провести законопроект и тем самым нанести поражение Гладстону и Расселу и остаться у власти. В этих целях он широко опирался на движение народных масс за реформу и налаживал тайные до времени связи с недовольными элементами в лагере политических противников.
Наиболее крупную группу таких тайных союзников Дизраэли возглавлял Джеймс Клей, за которым шла известная часть радикалов. У Клея были свои соображения. Он считал, что радикалы наилучшим образом добьются отражения своих предложений в законе о реформе, если поддержат законопроект консерваторов в обмен на принятие ими радикальных поправок. От Дизраэли это требовало искусного парламентского маневрирования и готовности идти на компромиссы. Но компромисс означает разумные уступки. И если Дизраэли был готов на такие уступки, то не все его коллеги по кабинету соглашались на них. У них были свои интересы и соображения, что порождало острые столкновения внутри правительства.
Противоречия внутри партийной верхушки консерваторов привели к отставке нескольких членов кабинета. Правительство состояло из весьма богатых людей. Их материальное положение, обеспечивающее им должный уровень существования независимо от министерского жалованья, позволяло им держаться с большой свободой и поступать, руководствуясь лишь собственными убеждениями. Если бы их материальное существование зависело в большей степени от сохранения места в кабинете и от доброжелательного отношения премьер-министра, то они десять раз задумались бы, прежде чем проявлять настойчивость и последовательность в отстаивании своего мнения, не всегда совпадающего с мнением главы правительства. Здесь пышным цветом расцвели бы подхалимаж (открытый и скрытый), пресмыкательство, принесение принципов и убеждений в жертву сохранению материального благополучия. Получается парадокс: богатство членов кабинета способствует демократизации обстановки его работы. Поистине нет худа без добра. Однако это обстоятельство оборачивалось для Дизраэли дополнительными осложнениями.
13 апреля 1867 г. в 2 часа ночи в парламенте состоялось голосование. Второй закон о реформе избирательного права был принят большинством в 21 голос. Учитывая, что правительство не располагало большинством в палате общин, такой исход дела следует считать крупнейшей победой Дизраэли. Это был решающий шаг вперед в его политической карьере. И сделал он его в прямом смысле в одиночку: Дерби неотвязчивая подагра уложила в постель, и Дизраэли временно оказался во главе правительства. Его заслуги в проведении реформы признаются бесспорными сегодня, так их расценивали и в 1867 г. Так считали и в политических кругах, и при дворе. Генерал Грей, личный секретарь королевы, писал 7 мая Виктории, что при решении этого вопроса Дизраэли со всей очевидностью показал себя «направляющей интеллектуальной силой правительства».
Это была убедительная победа Дизраэли над его самым упорным и непреклонным противником - Гладстоном. Гладстон признал, что его искусно обошли и перехитрили в парламенте. Он был настолько огорчен, что подумывал о том, чтобы свернуть свою активность и перейти на роль заднескамеечника. Конечно, в действительности получилось иначе. Судьба этот подарок Дизраэли не преподнесла, и Гладстон оставался его политическим врагом до конца.
Акт о реформе избирательного права, принятый в 1867 г., явился этапным событием в истории Англии. Он существенно продвинул страну по пути демократического развития. Вместе с аналогичными актами, принятыми в отношении Шотландии и Ирландии, он увеличил и число избирателей с 1 359 000 до 2 456 000. Новыми избирателями были в основном городские рабочие. Итак, консерваторы провели закон, давший избирательные права рабочему классу. Парадокс, политическая аномалия? Может быть, в этих парадоксах и аномалиях и лежит объяснение того факта, что и в конце XX в. консервативная партия в Англии собирает на выборах в парламент большое число голосов рабочих-избирателей и чувствует себя прочно у власти.
Реформа 1867 года имела важнейшее значение в политической карьере Дизраэли. Она рассматривалась как одно из его крупнейших достижений и соответственно увеличивала его авторитет в стране и в партии. Достижение конечной цели жизни стало реальным делом ближайшего будущего.
Глубокой ночью на 13 апреля после голосования по биллю о реформе палата общин приветствовала Дизраэли бурной овацией. Торжествовавшие победу консерваторы сразу же собрались на банкет в Карлтон-клубе. Заглянул туда и Дизраэли. Его встретили тостом: «За того, кто вел скачку и выиграл ее!» Ликовавшие тори приглашали Дизраэли остаться с ними поужинать, но он сказал, что спешит домой. А дома, несмотря на глубокую ночь, его встретила Мэри Энн пирогом из лучшего ресторана и бутылкой шампанского. Так завершился этот судьбоносный для Дизраэли день, открывший новый, завершающий этап в его жизни и деятельности.
Из книги Екатеринбург - Владивосток (1917-1922) автора Аничков Владимир ПетровичРЕФОРМА ПРАВОПИСАНИЯ Учащаяся молодёжь, конечно, сильно реагировала на происходящие события. В школьном деле следует прежде всего отметить введение профессором Мануйловым упрощённого правописания. Им были изгнаны из русского алфавита буквы: ять, фита, ижица, твёрдый
Из книги Мартин Лютер. Его жизнь и реформаторская деятельность автора Порозовская Берта ДавыдовнаДЕНЕЖНАЯ РЕФОРМА Незадолго до Пасхи я вновь поехал в Омск. На этот раз я явился к И. А. Михайлову как к своему непосредственному начальнику. Моё утверждение в должности члена совета министра финансов уже произошло. Правда, сам совет Михайловым ещё не был сформирован, но И.
Из книги Лютер автора Гобри ИванГлава VI. Церковная реформа С 1525 года реформационное движение вступает в новый фазис. За периодом национальной оппозиции Риму и широких реформаторских задач начинается период церковной организации, а последняя, в свою очередь, из чисто народного дела становится делом
Из книги Путешествие в будущее и обратно автора Белоцерковский Вадим9. РЕФОРМА Положение вещей, не дававшее покоя Лютеру и многим из его учеников, не меньше тревожило и католическую Церковь. Обрушившиеся на нее бедствия и несчастья, усугубленные расколом, расцветом ересей и ненависти, войнами и мятежами в Европе, знаменовали жесточайший
Из книги Записки министра автора Зверев Арсений ГригорьевичРеформа Гайдара-Чубайса Почти впритык за варварской ликвидацией СССР последовало, как известно, другое великое событие - варварская, грабительская реформа Гайдара - либерализация цен (в условиях национализированной экономики!). За ней накатила грабительская
Из книги 7 женщин, изменивших мир автора Бадрак Валентин ВладимировичНесостоявшаяся кредитная реформа Государственный банк. - Роль аппарата. - Каким должен быть кредит. - Бюро Совнаркома.Государственная работа - дело исключительно сложное. Особенно велики эти сложности в нашей стране, идущей неизведанными путями. У кого могли учиться
Из книги На службе народу [с иллюстрациями] автора Мерецков Кирилл АфанасьевичДенежная реформа Место синхронности. - Ранний звонок. - Беседа в ГКО. - Абсолютная секретность. - Пришла реформа. - Дотации. - Цена золотого рубля.Война наносит ущерб троякого рода. Одни ее последствия можно изжить сравнительно быстро, восстановив, например,
Из книги Русская мафия 1988–2012. Криминальная история новой России автора Карышев ВалерийМария Склодовская-Кюри 7 ноября 1867 года – 4 июля 1934 года Символ успеха женщины в науке. Первая женщина и первый ученый в мире – дважды лауреат Нобелевской премии Основное правило: не давать сломить себя ни людям, ни обстоятельствам. Не усовершенствовав человеческую
Из книги Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934) автора Шестаков Дмитрий ПетровичРеформа У Николая Каширина. - Год 23-й. - Дискуссия о реформе. - Знакомые места. - Что такое «мобилизационный план»? - Горбатов, Перемытое, Ворошилов, Фрунзе... - Путь Базилевича.Меня аттестовали по окончании академии на должность командира бригады. Проведя месяц в
Из книги Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры автора Трухановский Владимир ГригорьевичТюремная реформа Тюремное ведомство отказывается от знаковых предметов, по которым мы без труда узнавали неволю: караульных вышек, злых собак и даже колючей проволоки. На днях в Красноярском крае презентовали новую систему охраны, которая меняет наше представление о
Из книги 10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы автора Фёдоров Борис ГригорьевичРеформа МВД буксует Российской полиции не исполнилось и года, как вдруг выяснилось, что ее отличает от милиции лишь название. Отправной точкой новой кампании по приведению российской полиции к цивилизованным стандартам стал вопиющий случай в Казани, где после
Из книги автора Из книги автораIX. Реформа орфографии Не надо знаков восклицанья: Пусть всё поведает твой стих, - И молчаливое страданье, И ласки вымоленной миг. Оставь лишь сердце чутко биться И знойным снам не прекословь, И всё в безумный стих втеснится: И боль, и ревность, и любовь. 21 марта
Из книги автораРЕФОРМА 1867 ГОДА Третье правительство Дерби - Дизраэли было в крайне затруднительном положении: оно пришло к власти и существовало при попустительстве и, следовательно, с согласия оппозиции. Как только оппозиционные партии и группы решат объединить свои усилия для
Из книги автораДЕНЕЖНАЯ РЕФОРМА В силу убогости экономического мышления, в СССР и в России всегда было полумистическое отношение к денежной реформе как средству решения всех проблем. Особенно прочно вошла в общественную мифологию нашей страны сталинская конфискационная реформа 1947
Из книги автораНАЛОГОВАЯ РЕФОРМА Налоговая реформа назрела давно, но до последнего времени мало кто понимал, в чем она должна заключаться. В 1993 году я как вице-премьер создал небольшую комиссию по налоговой реформе во главе с С.Алексашенко, но он ничего не сделал (он говорил, что ничего и
Загрузка...
