ИВАН СОТНИКОВ
(Иван Юрьевич (фон) Штакельберг)
(19 мая 1961 — 16 ноября 2015)
† Иоанн Сотников
19 ноября 2015, смурным питерским непогодьем, у стен вырицкого Казанского храма под вековым дубом, предали земле преставившегося на 54-м году земного бытия иерея Божия Иоанна — заштатного клирика Новгородской епархии, отца шестерых детей, а заодно еще и художника-примитивиста, большого человека как бренным телом,
так и велией душой, Ивана Сотникова (по паспорту Иван Юрьевич (фон) Штакельберг)
Жизненный кульбит, на какой в 1996-м решился 34-летний свободный художник (от слова худо) и автор совершенно некоммерческой живописи, удивил тогда много кого. Да и местом служения этого веселого и лихого питерского сумасброда на протяжении 14 лет было новгородское захолустье — молитвенный дом для двух десятков бабуль
в оскуделом и поголовно спивающемся рабочем поселке бывших торфянников Тесово-Нетыльском.
Масштаб личности упокоившегося попа-художника определяется тем, что у этого балагура и пересмешника
никогда не было ни врагов, ни даже завистников — ни в художной среде, ни в кутейной, а о его благодушии и доброте ходили анекдоты. Его одинаково любили, что «прихожане святаго храма сего», что в питерско богемной среде.
Вечная память большому и светлому человеку.
Сотников Иван Юрьевич (р. 1961, Ленинград). Родители – историки. Учился в вечерней художественной школе № 1 на Фонтанке. Работал тискальщиком в типографии, дворником, истопником, сторожем церкви в Вырице (во имя Казанской иконы Божьей матери). В 1996 г. принял сан священника Входил в ТЭИИ и в группу «Новые художники», позже выставлялся с группой «Митьки».
Художник признавал, что на него повлияли работы арефьевцев, главным образом В. Шагина, и что произвела впечатление выставка М. Ларионова. С самого начала его манера была свободной, эскизной, со временем делаясь все более раскованной и упрощенной. О его живописи конца 1970-х – начала 1980-х гг. А. Флоренский отзывается так: «нагловатая, цвет прекрасный, вкус хороший». Ей свойственны особая легкость, органичность, свежесть, непосредственность. Писал пейзажи с цветовыми обобщениями – крымские, ленинградские (Обводный канал, Фонтанка), позже уютные деревенские, «святочные», белые, с церквями, с хлопьями снега в воздухе. В натюрмортах несколько ироничен в выборе предметов: обычно то, что под рукой, – преувеличенная в размерах свекла, хлебница, бумажная упаковка из-под крупы с написанной на ней ценой, комнатные растения в горшках. В первой половине 1980-х гг. отчетливо ориентируется на примитивизм, делает работы, которые Т. Новиков выдавал за ларионовские. Проявлял активный интерес к наивному (самодеятельному) искусству, собирал современный «рыночный» изобразительный фольклор. Особое внимание уделял орнаменту, узорчатому украшению. Вставлял орнамент в пейзаж, делал крупные орнаменты в широкой живописной манере. Со своей естественной раскованностью, дерзостью и игровым отношением к искусству стал одним из тех, кто определил направление на неопримитивизм, кто создал стиль «новых диких». В 1982 г. он, вместе с Т. Новиковым, подписал «Ноль-объект» – случайное прямоугольное отверстие в выставочном стенде. Во второй половине 1980-х гг. заменяет изображение знаками, вводит мотивы массовой культуры – например, делает орнамент из машин, персонажей компьютерных игр. Его захватила волна «всечества»: создает объекты из всего, что под рукой, проявляя острый пластический инстинкт, легкое схватывание новых мотивов, методов работы. О новых мотивах в живописи Сотникова М. Трофименков пишет: «Прежде всего, это знаменитые „Улыбки“, витающие в воздухе, наподобие улыбки Чеширского кота. Во-вторых, длинные черные автомобили. <…> То их атаковали и переворачивали с требованием „икры!“ огромные муравьи, то погружались они на морское дно. Жили в черных автомобилях зловещие „пиджачники“ <…> на премьеру „Ассы“ С. Соловьева Иван изготовил из всякого хлама целую серию летающих пиджачников, экспонировавшихся в подвешенном состоянии». В живописи появился «авторский знак», постоянный мотив: ель с ее правильными ярусами, с повторением одной ритмической формулы. М. Трофименков увидел в ней «символ суровой естественности в противоестественном сочетании со слезливой сентиментальностью». Этот мотив художник бесконечно варьирует. Он, например, украшает ее, как игрушками, разными мелкими предметами. В 1992 г. сделал целую экспозицию из одних елок. У Сотникова нет собственного стиля, но в живописи есть на многих действующее обаяние и «драйв».
Л. Гуревич. Художники ленинградского андеграунда: Биографический словарь. СПб, Искусство-СПБ, 2007.
фотопортрет: Иван Сотников — Красноярск, музей Сурикова, 2007 год (архив Александра Флоренского)
«Сижу в Питере в какой-то забегаловке на Марата. Взял закуску, 50 грамм, и планирую провести тут целый вечер: сел в уголке, время от времени незаметно достаю из сумки свою бутылку, и подливаю в рюмку, которую никак не могу «допить».
Вдруг звонок – Ваня Сотников. Он тогда служил в храме на Лиговском (кажется, за штатом). Приходи, говорит, завтра ко мне на службу – исповедуешься, причастишься, а?
— Э… Да я уже водку пью…
— Ну и что? Все равно приходи!
Мне не хочется, он уговаривает, и тогда я как бы в подтверждение своих слов, чтобы Сотников от меня отстал, хочу хлебнуть прямо при нем, в трубку. Одной рукой держу телефон, другой незаметно достаю из сумки бутылку – так неудобно! Прижимаю телефон плечом, беру рюмку, наливаю, пытаюсь убрать в сумку бутылку…
Телефон выскальзывает, я пытаюсь его поймать рукой и, что называется, промыслительно роняю на кафельный пол бутылку – бамс!
Ну и скорее на выход, пока не среагировал никто из персонала.
На следующее утро прихожу на службу.
Сотников посмотрел на меня и говорит:
— А ты неплохо выглядишь! Непохоже, что вчера пил.
— Твоими молитвами, — говорю.
После службы он мне подарил эту картинку – хочешь, говорит?
А кто бы отказался».
Иван Сотников. Фото: Николай Симоновский
Художник Иван Сотников — по паспорту Иван Юрьевич фон Штакельберг, ставший священником отцом Иоанном, — скончался 16 ноября 2015 года в Санкт-Петербурге. Он родился в 1961 году в Ленинграде в семье советской интеллигенции. В детстве ходил в художественную школу № 1 — ту же, где учились Виктор Цой, Кирилл Миллер, Михаил Иофин, Михаил Принцев, Игорь Петровский, Андрей Медведев и другие деятели неофициального искусства 1970-1980-х в Ленинграде. Потом работал тискальщиком в типографии, дворником, истопником, сторожем в церкви Казанской иконы Божьей матери в Вырице. В 1996 году принял сан священника. По признанию Сотникова, первое и главное художественное впечатление на него произвели работы Михаила Ларионова, однако сам он и его творчество были плотью от плоти петербургского экспрессионизма, ведущего свою историю от Арефьевского круга и дальше к группам «Митьки» и «Новые художники», участником которых он был. Живопись Сотникова — эталон петербургского экспрессионизма, по ней можно сверять стилистические часы: черные угловатые елки, по-детски примитивные силуэты автомобилей, саблезубые зайчики и белочки. Такие же аляповатые петербургские пейзажи, совсем не парадные: занесенные мокрым снегом проходные дворы, ржавые железнодорожные мосты, простуженные зимние питерские задворки. В последние годы Сотников хотел спокойной жизни и даже в некоторой степени отошел от церковного служения. Его талант живописца уже давно не подвергался сомнению, в историю петербургского искусства он был вписан хорошо и прочно. К нему относились как к художнику, заслужившему право на любые чудачества, в том числе и на уход в религию, в жизнь многодетного отца или в крестьянский труд. Никто не мог подумать, что жизнь этого большого и жизнерадостного человека оборвется так скоро. «Артгид» приносит искренние соболезнования семье отца Иоанна — замечательного художника Ивана Сотникова.
Иван Сотников (1964 - 2015) - известный Петербургский художник и священник, в судьбе которого, как в маленькой капле, отразились духовные искания поколения «дворников и сторожей».
ЛЮДСКАЯ РЕКА
На знаменитой картине Боттичелли «Весна» (Флоренция, музеи Уффици) бесплотные фигуры едва касаются земли и друг друга, их легкие стопы парят над цветущим лугом, они сотканы из грёз* , их холодная красота подобна неискушенной добродетели, что хрупка и может завянуть после первого же испытания, но тем и прекрасна. Религиозное возрождение 1980-х подобно фигурам Боттичелли - оно было так же оторвано от земли, прекрасно инфантильной красотою и при наступлении 1990-х совершило жесткую посадку в реальность, мордой об лёд. Советский Союз смахнули в коробку как конструктор LEGO, массы людей оказались предоставлены сами себе, каждый спасался как мог, вне хоженых троп гос. коллективизма.
Иван Сотников. "Крейсер Аврора".
В уникальном, личном пути каждого из богоискателей того времени, есть и что-то общее: вот, хиппарь по кличке Казя-Базя бесплатно раздает прохожим цветы в Таллине-1990, а потом становится жгучим патриархийным активистом; монахиня Агния преподает в Семинарии, а затем уходит в буддизм; завсегдатай кафе «Сайгон» и любимец женщин поэт Димочка становится катакомбным епископом, создатель системы «ваучерной приватизации» читает доклады о природе Фаворского света... Нечто неуловимое, как узор на шкуре дымчатого леопарда, соединяет все эти судьбы. Биографии постепенно укладываются в схему, но эта схема проходит сквозь реальность. Отсюда её прихотливые изгибы. Направление людской реки всегда одно и то же, зная уклон, прямую линию прочертить несложно, а вот проследить все рукава, излучины и затоны - задача не из легких.
ХУДОЖНИКИ В ПОЗДНЕМ СССР
После окончания хрущевской «оттепели» и тихого, но убедительно идеологического террора 1970-х, по 1/6 части суши разлилось глухое молчание. С одной стороны - мрачный дележ госзаказов между «народными» и «заслуженными» художниками, с другой - замкнутый на себя кухонный андеграунд. Если же художник оказывался к тому же верующим, то сталкивался с неразрешимой дилеммой: писать на христианские темы в индивидуальной манере о не мог, ибо рисковал нарушить Предание, буквально же воспроизводить иконные приёмы на холсте ему не позволял профессионализм и здравый смысл.
Уникальность изобразительной манеры православная среда обычно воспринимает как неуместное оригинальничанье, ведь превыше всего ставится наглядная преемственность с предыдущими образцами. Таким образом, верующий художник оказывался в «вилке»: либо оставить живопись и заняться иконой (многие вообще побросали искусство и ушли в священники), либо «жить на два дома»: вера - в одной части мозга, а светское искусство - в другой. Здесь главное было найти гармоничный баланс и не смешивать мухи и котлеты. Был еще третий путь - истово писать «религиозные картины», одинаково чуждые как религиозному мейнстриму, так и атеистическому.
ОТЕЦ ИОАНН
Иван Сотников выбрал второй путь - сам он происходил из «митьковской» среды, писал размашистые пейзажи маслом, вырезал гравюры, клеил коллажи и т. д. В 1996-м Сотников был рукоположен в священники и через некоторое время получил приход в какой-то новгородской дыре, где под церковь ему выделили бывшую пивную «Голубой Дунай». Там отец Иоанн первым делом создал звонницу с колоколами из бэушных газовых баллонов, обрезав им днища автогеном. Основное время своей жизни он хлопотал по поповству: служил литургии, причащал и соборовал больных, а в редкое свободное время живописал. Искусствовед Екатерина Андреева вспоминает: «он считал, что ведет две параллельные жизни, никого не агитировал, но, если спросишь, мог сразу объяснить важные религиозные тонкости, например, чем нирвана отличается от благодати, как покой от творчества».
В нём священник и художник сочетались как-то гармонично, безо всяких неофитских метаний, сложности были скорее не внутренними, а внешними: найти общий язык с епископом, найти содержание для прихода, прокормить 7 детей, выпросить деньги за давно проданную картину у жадного галериста, решать постоянные проблемы со здоровьем (как типичный представитель поколения «дворников и сторожей», в юности о. Иоанн питался ужасно и заработал себе диабет). Отец Иоанн сочетал какую-то удивительную детскость с некоторой коммерческой хваткой, иногда рассказывал что продал новую картину «задорого», но зачастую у него не было денег даже на проезд в трамвае.
Он ходил в стоптанных сандалиях, клетчатой рубашке, «зажеванных» штанах, был похож на очень доброго мультфильмного моржа с животиком, хороший такой… В разгар литургии, когда алтарник подносил ему воду для омовения рук, отец Иоанн мог вскользь сказать: «какой орнамент на полотенце, прям супрематизм!». Ему надо было регулярно питаться и соблюдать режим, но он никогда этого не мог, совершенно не чувствовал времени, был в постоянном «расфокусе», у священников это бывает, ведь когда общаешься с большим количеством людей на службе и дома, то немного отключаешь рационалку и как бы «плывешь», лишь периферически присутствуя в дискурсивной реальности, находясь главным образом «там».
Отец Иоанн и его большая дружная семья жили в большой бабушкиной квартире на площади Репина с высоченными потолками, забитой всяким барахлом: тут были картины каких-то друзей Тимура Новикова, старинные детали архитектуры, спасенные полусгоревшие иконы (с каждой из которых была связана какая-нибудь история), и прочая и прочая.
Вечером он мог пилить из ДСП силуэт веселого скелета для выставки, а утром идти исповедовать народ, после службы зайти на часик в печатную мастерскую, а потом переть через весь город к больной старушке, которую попросили причастить. Родственники старушки могли вообще ему ничего не заплатить за приезд, он принимал это молча, наверное они думали что священникам деньги не нужны, их содержит патриарх Кирилл из телевизора.
В хосписы и ОСУ** батюшка также ехал без разговоров, где окормлял самых странных личностей, от которых шарахались рафинированные кафедральные священники.
МИТЬКИ
Наверное, надо пару слов сказать о той художественной среде, из которой пришел в церковь отец Иоанн. Речь идет о так называемых «митьках». Вкратце, митьки - это такая молодежная субкультура эпохи позднего СССР, они «рисовали ногами»*** , организовывали квартирные выставки, валяли дурака, показывая всем этим безобидную фигу советской власти. Но советская власть ушла, а ирония и некоторый налет асоциальности у митьков остался. Сегодняшним детям надо объяснять, что такой стиль поведения - кучкование по подвалам, мастерским и кухням - был во многом вынужденным: в СССР люди общались на кухнях потому что социализм разрушил систему общественного питания и потому что загнал людей в тесные клетушки. Наверное, сейчас больше принято общаться в ресторанчиках или уютных гостиных.
Кстати, та же самая история была и с чтением - огромное число людей читали книги не от хорошей жизни, а потому что книгам не было другой альтернативы. Как только появились новые формы досуга, которых Советский Союз не предлагал, то чтение и перечитывание - важный элемент советской культуры - практически ушло из массового обихода.
Но вернемся к митькам - идеологически они являлись наследниками тех художников-гуманистов 1930-х годов, которые не вписывались в сталинский официоз, но и не плели белогвардейских заговоров, а просто тихо делали свое дело: писали картины, решали "пластические задачи". Время было непростое; рассказывают, что опальный православный Нестеров пришел к функционеру Штеренбергу просить продать ему колонковые кисточки, которые тогда были дефицитом. Штеренберг ответил ему лапидарно: «Мы даем кисточки только тем художникам, которые пишут на революционные темы. Вот вы любите рисовать елки, связывайте иголочки и рисуйте ими».
Таким образом, митьки продолжали почтенную гуманистическую традицию, двигаясь проторенной тропинкой меж идеологиями авангарда и соцреализма, неся в веру в живопись как в то, на чем держится жизнь.
СЛИВКИ И КРОВЬ
В 1980-х возникла уникальная ситуация - в церковь стали стекаться самые сливки интеллигенции, которые старались вложить в нее всю свою кровь, но у них отсутствовали необходимые социальные навыки из-за отсутствия в СССР простейшей частной собственности и систем наследования, передачи традиций и информации. То есть романтический энтузиазм был, а навыков организационной работы - нет, это порождало социальный хаос и ощущение отсутствия опоры. Недостаток стратегического планирования восполнялся личной жертвенностью, люди выбирали плыть, а не жить ****. Вчерашние филологи уходили в крестьяне, впахивая как белые негры на монастырских плантациях и приходах. Эта героическая попытка построить церковное государство в ситуации развала советских общественных институтов была нравственно безупречной в своей интенции, но время было упущено: джинсовые кооператоры и бывшие сотрудники КГБ (номенклатурные зомби) сориентировались в разы быстрее, чем христианские читатели Аверинцева. Россию поделили олигархи, им достались полезные ископаемые, недвижимость и самые красивые женщины, а бедные христиане сидят зарёванными чебурашками на верхней полке «Детского мира»; они - «нестяжатели», им ничего не надо!
В начале 1990-х еще была какая-то надежда на консолидацию «сил добра», но общество стремительно атомизировалось, исчезла общая повестка - феномен единой культуры уступил место множеству разрозненных субкультур (тусовочек). Время было упущено.
ДЕЛО «СВЕТЛЯЧКОВ»
В сложившейся ситуации, единственный приличный выход у честных ребят был такой: создавать конкурентоспособный извод православия для социально активных людей с опорой на здоровые силы общества. Но со здоровыми силами всегда дефицит, а без внятной теоретической и материальной базы, на коленке, команду Сил Добра не соберешь, особенно когда против тебя весь мир. Так и осталось им светить в темноту одинокими светлячками, они не смогли себя правильно расставить в созвездия, чтобы запустить процессы кристаллизации и воспроизводства единомышленников.
О жизни и подвиге одного такого светлячка я и постарался сегодня рассказать.
________________________________________ ____
Примечания:
* «Мы созданы из того же материала, что и грёзы, и наша маленькая жизнь окаймлена сном» - Шекспир, Буря .
** Отделения Сестринского Ухода, куда родственники укладывают своих престарелых больных, которых не могут оставить дома.
*** Художник Олег Котельников вспоминал: «раньше Сотников ногой писал картины, а сейчас руками».
**** Это латинский девиз "Navigare necesse est, vivere non est necesse". Плутарх в "Сравнительных жизнеописаниях" рассказывает такую историю. Помпей Секст, получивший от римского сената чрезвычайные полномочия для доставки в Рим хлеба из Сардинии, Сицилии и Африки, готовился к возвращению. Тут разразилась буря. Однако Помпей первым поднялся на корабль и со словами "Плыть необходимо, жить - нет" приказал идти в море.
Он родился в 1961 году в Санкт-Петербурге. С 1971 по 1976 год учился в Детской художественной школе № 1 на Фонтанке. По собственному признанию художника, главное влияние на него оказали живопись «арефьевского круга» и выставка Михаила Ларионова в Русском музее в 1980 году.
С начала 1980-х Сотников стал участвовать в выставках и стоял у истоков движения, инициированного Тимуром Новиковым . Иван Сотников присутствовал при рождении «ноль-объекта»: на выставке «неофициальных» художников в ДК имени Кирова в 1982 году Тимур Новиков атрибутировал в качестве нового произведения искусства прямоугольный вырез в экспозиционном стенде — на ставшей знаменитой фотографии двое художников запечатлены в новооткрытом пространстве по другую сторону «нуля». Итогом всей этой активности стало создание группы «Новые художники », которую Новиков и Сотников вместе с единомышленниками основали в 1982 году.
Фигура и искусство Ивана Сотникова объединяла и даже примиряла две самые известные художественные группировки петербургского искусства 1980-1990-х годов — «Новых художников» и «Митьков », а раскованность и бесшабашность его живописного таланта передавала первоначальный дух русского авангарда. Городские пейзажи, которые он писал всю свою жизнь, были безошибочно узнаваемыми, точными в своей простоте и тонкими по цвету. Создал Сотников и «черные машины», лихо разъезжавшие на многих полотнах «Новых художников», и превратившиеся в пиктограмму «елочки».
В 1996 году Иван Сотников принял сан и под именем отца Иоанна служил в отдаленных приходах Ленинградской области. В 2002-2006 годах он обучался в Православном Свято-Тихоновском богословском университете в Москве, но затем вышел за штат. В конце 2014 года Иван Сотников перенес тяжелую онкологическую операцию на головном мозге, эта болезнь и стала причиной смерти.
Сотников участвовал во множестве выставок, его произведения хранятся в главных российских музеях. Выставка художников во главе с Иваном Сотниковым «Битва с белочкой » в петербургской галерее Navicula Artis получила Премию имени Курёхина как лучший кураторский проект 2013 года. Иван Сотников ценил и собирал произведения наивных художников в жанре «лебединой живописи»; прошедшей весной состоялась выставка практически уникального художественного и этнографического материала из его собрания — «Народная фотоикона советского времени » в петербургской Библиотеке книжной графики. В последние годы Сотников проводил время и работал в Черногории — в сентябре 2015 года выставка его пейзажей прошла в Доме художника DAS в Которе. Ретроспектива художника, которая в этом году готовится в петербургском Новом музее, станет посмертной.
19 ноября в храме святителя Петра, митрополита Московского пройдет заупокойная служба. Иван Сотников будет похоронен на территории храма Казанской иконы Божией Матери в поселке Вырица.
Загрузка...
