Из истории русской фольклористики. М.П. Гайдай как собиратель и исследователь карачаево-балкарских народных песен

Волгоградский

Государственный институт искусств и культуры

По предмету: Этнография и фольклор

По теме: Собиратели фольклора

Выполнил

Студент группы

3РТП И ОЗО

Макаров Геннадий

Проверил преподаватель:

Сластенова И.В.

ВОЛГОГРАД 2005

Собиратели русского фольклора.

Собиратели и исследователи фольклора уже давно обратили внимание на складность русских пословиц.

Специально рассмотрению стихотворной формы пословиц и близких к ним жанров посвящено исследование И. И. Вознесенского О складе или ритме и метре кратких изречений русского народа: пословиц, поговорок, загадок, присказок и др. (Кострома, 1908), которое не утратило своего значения и до нашего времени.

Вместе с тем следует признать, что в дореволюционной фольклористике и советской науке первых двух десятилетий вопросы стихотворной организации русских пословиц не стали объектом всестороннего рассмотрения. Ю. М. Соколов в связи с этим в середине 30-х годов совершенно справедливо писал: Если пословица до сих пор еще совершенно недостаточно изучена в социально-историческом плане, то русская фольклористика не может похвастаться также и сколько-нибудь подробным изучением художественной стороны ее. Исследователи обычно подчеркивают, что пословица большею частью является в мерном или складном виде или что форма пословицы более или менее краткое изречение, часто выраженное складной, мерной речью, нередко метафорическим /поэтическим/ языком, но по вопросу, в чем точно заключается склад и мера, обстоятельных исследований до сих пор не имеется .

Известную смысловую и интонационную самостоятельность в пословицах приобретают не только их части, но даже отдельные слова, которые по своей смысловой выразительности нередко приближаются к фразе. Вот примеры таких пословиц: Стерпится-слюбится; Сказано-сделано, Было и сплыло .

Мы рассмотрим несколько направлений собирателей фольклора.

Раз мы начали с пословиц и поговорок, то о них мы и начнем рассказ.

Мало кто знает сейчас, что Владимир Иванович Даль- составитель знаменитых Толкового словаря и сборника Пословицы русского народа, был по крови на половину датчанин, лютеранин по вероисповеданию.

Вернувшись из плавания, Даль был произведен в мичманы и направлен для прохождения службы в Николаев. В марте 1819 года Владимир Даль на перекладных направлялся из Петербурга на юг. На древней новгородской земле, выезжая со станции Зимогорский Чм, обронил ямщик словечко: -Замолаживает…

И на недоуменной вопрос Даля объяснил: пасмурнеет, дело к теплу. Семнадцатилетний Даль достает записную книжку и записывает: Замолаживать - иначе пасмурнеть- в Новгородской губернии значит завалакиваться тучками, говоря о небе, клонится к ненастью. Эта запись стала зерном, из которого через 45 лет вырос Толковый словарь.

Но до этого еще очень далеко. Лишь начат сбор необычайных речений, слов и присловий, народных устных богатств.

Даль увидел и дороги Молдавии и Болгарские села, и турецкие крепости. Он услышал чужой говор и все оттенки родной русской речи. У бивуачного костра, в свободную минуту в госпитале, на постое записывал Владимир Иванович все новые и новые, не слышанные ранее слова.

В 1832 году начинается серьезная литературная деятельность В.И.Даля. Столичные журналы печатают его статьи под псевдонимом Владимир Луганский или Казак Луганский - по названию родного городка. Даровитый рассказчик, общительный человек. Даль легко входит в литературный мир Петербурга.

Он сходится с Пушкиным, Плетневым, Одоевским, другими известными писателями и журналистами. Его произведения быстро завоевывают огромный успех.

Весной 1832 года Даль снова круто поворачивает свою судьбу отправляется в далекий Оренбург в качестве чиновника особых поручений при военном губернаторе. Даль коллежский асессор чиновник 8 класса, что соответствует майору в армии.

Собиратели русского фольклора

Передо мной встал вопрос: почему русская народная песня живет и по сей день? Когда появился интерес к русской народной песне, когда стали записывать и изучать ее, кто первый догадался, что это необходимо? В своей работе я попытаюсь хотя бы познакомить вас с известными собирателями песни.

Одним из первых собирателей стал Владимир Иванович Даль (1801-1872) (Приложение № 1). Имя очень известное. Действительно великий собиратель. Кроме «Толкового словаря живого великорусского языка» и собрания пословиц, он записал и передал Афанасьеву в его собрание тысячу сказок. Записанные им песни отдал Петру Киреевскому, издавшему многотомное собрание русских песен, в Публичную библиотеку передал целую коллекцию лубочных картин. Какую цель достигал этим Владимир Иванович, какую задачу решал?
Современные продолжатели дела Даля подходят к этому вопросу вполне по бытовому: как сказано, так и есть. А сказано было самим Далем в одном из его литературных произведений. Его слова приводит современный издатель Даля профессор и заслуженный деятель науки А.Н.Тихонов.
Однажды Даль, услышав от везущего его ямщика неожиданное слово, выхватывает книжечку, записывает туда это слово и «принимает решение на всю жизнь. С тех пор для Даля это занятие стало потребностью души, повседневным делом. Об этом говорит он устами одного из своих героев, который, чувствуя необходимость “соединить с прогулкою своею какую-нибудь цель”, “задал себе вот какую задачу:
1) Собирать по пути все названия местных урочищ, расспрашивать о памятниках, преданиях и поверьях, с ними соединенных...
2) Разузнавать и собирать, где только можно, народные обычаи, поверья, даже песни, сказки, пословицы и поговорки и все, что принадлежит к этому разряду...
3) Вносить тщательно в памятную книжку свою все народные слова, выражения, речения, обороты языка, общие и местные, но неупотребительные в так называемом образованном нашем языке и слоге...
Вот такая легенда была создана Владимиром Ивановичем Далем для самого себя и уже полтора века является рабочей для всех собирателей. Большая часть из них безоговорочно подпишется под этим манифестом русского собирателя, разве что посетует, что не дотягивает до такой чистоты и жертвенности, с какой воплощал эту «программу» в жизнь Даль.
«В 1814-1819 годах Даль учился в Морском кадетском корпусе, после чего был направлен врачом в действующую армию в Турцию, потом участвовал в войне с Польшей. В 1832 году был переведен в Петербург на должность ординатора военно-сухопутного госпиталя» .
Это был 19 век, век, когда действительный интерес к фольклору был огромным.

Нельзя не рассказать и о Митрофане Ефимовиче Пятницком (Приложение №2) - исполнителе и собирателе русских народных песен; основателе и первом художественном руководителе русского народного хора своего имени.
Пятницкий родился 21 июня (3 июля) 1864 года в семье священника. Учился в Воронежском духовном училище. Одновременно с учёбой брал уроки пения у Льва Михайловича Образцова , а позднее, уже в Москве , у Камилло Эверарди .

В Москву приехал в 1897 году , с 1899 года поселился в Большом Боженинском переулке. С 1899 по 1923 год работал делопроизводителем в одной из московских больниц. Но увлечённость народным музыкальным творчеством приводит его в 1902 году к созданию ансамбля народной песни. Певицы ансамбля: П. В. Козимовская, М. А. Шевченко, Р. А. Кондра, певец-бандурист В. К. Шевченко.

С 1903 года он член музыкально-этнографической комиссии при Императорском обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии и ведёт научно-этнографическую работу. Посетил много деревень, записал много песен от крестьян. При этом только на фонографе он записал около 400 народных песен, часть которых была опубликована в и 1914 годах . М. Е. Пятницкий не ограничивался только собиранием песен и инструментальных наигрышей, он собрал коллекции народных инструментов и костюмов. В годы Первой мировой войны Пятницкий служил в одной из московских больниц, куда поступали раненые солдаты и другие нижние чины. Из их числа М. Е. Пятницкий создал так называемый «хор инвалидов» (в числе поющих действительно были воины-инвалиды, георгиевские кавалеры, а также и медперсонал). Многие участники хора, зачастую малограмотные и неграмотные крестьяне в прошлом, впервые изучили нотную грамоту и приобщились к хоровому пению.

Первоначально Пятницкий записывал песни в своем родном селе Александровка, затем сгруппировал их в жанровые разделы, относящиеся к определенной песенной традиции, и опубликовал в 1904 году в своем первом сборнике «12 русских народных песен (Воронежской губернии Бобровского уезда)». 1904, , , 1925 годы , это годы, посвящённые наиболее плодотворным этнографическим поездкам.

«Народная песня, - говорил М. Е. Пятницкий, - эта художественная летопись народной жизни, к глубокому сожалению вымирает с каждым днем… Деревня начинает забывать свои прекрасные песни… Народная песня исчезает и её надо спасать».

Петр Киреевский (11.02.1808-25.10.1856)(приложение № 3),детские годы, как и его брат, Петр провел в имении своих родителей в Калужской губернии, получил солидное домашнее образование. Киреевский изучил семь иностранных языков, много переводил Байрона, Шекспира, Кальдерона. Первые литературные опыты Киреевского относятся к 1827 году. В 1829 - 30 выезжал вместе с братом в Германию, где изучал немецкую философию. Свои славянофильские взгляды на историческое развитие России Киреевский изложил в статье “О древней русской истории. Письмо к М. П. Погодину” В 1840-50-е года Киреевский усиленно занимался собиранием и изучением памятников русского фольклора. Народные песни и сказания Киреевский начал собирать в 1831 году в Московской, затем в Новгородской и Тверской губерниях. Некоторые из них (духовного содержания и свадебные) были изданы в 1847 - 56 годах в журналах и сборниках. Полностью изданы уже после его смерти, Киреевский собрал тысячи текстов лирических и исторических песен, народных былин. В этой работе Киреевскому помогали А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, В. И. Даль, Аксаковы и другие единомышленники-славянофилы.
Владея семью языками, Киреевский много переводил. Определившись в своих славянофильских пристрастиях и веря в великую судьбу русского народа, Киреевский с 1831 стал систематически записывать народные песни, мечтая воссоздать духовную основу народа, в них запечатленную. К этой работе Киреевский сумел привлечь многих литераторов. Киреевский создал уникальное собрание, насчитывавшее свыше 10 тысяч песен, составившее эпоху в отечественной фольклористике. При жизни Киреевского из-за цензурных сложностей было напечатано лишь 67 песен. Несмотря на ряд изданий русского, и современного времени, большая часть собрания остается неопубликованной. Исследователь жизни Киреевского. М.О. Гершензон пришел к выводу: "Не собиранием народных песен, не исследованиями в области русской истории он исполнил свое жизненное призвание, но тем, что в определенный момент он явился среди русского образованного общества, как живое воплощение русского народного духа и как живая связь между народом и этим оторвавшимся от народа обществом".
Народная песня в наше время

Созданные первоначально отдельными талантливыми творцами и впоследствии ставшие достоянием широких народных масс, народные песни постоянно подвергаются коллективной творческой переработке. Переходя из уст в уста во все новых, разнообразных вариантах, они своеобразно «корректируются» народными певцами: постоянно видоизменяются, улучшаются, совершенствуются до тех пор, пока в каждом отдельном случае их песенная форма не «отшлифовывается» в соответствии с достигнутым уровнем художественного развития народа, его песенной культуры или же с местными певческими традициями. Мелодии лучших народных песен, бытующих в народе в течение десятков и сотен лет, представляют собой, таким образом, результат творческого труда целых поколений безвестных народных певцов, результат длительного отбора наиболее выразительных и жизненно ценных интонаций, попевок и мелодических оборотов.

Но настоящую народную русскую песню в ее истинном звучании сейчас редко услышишь. А то, что мы слышим это несколько эстрадированный веселящий ни к чему не обязывающий современный фольклор, где от русской песни присутствует очень мало. Если мы и слышим наши любимые песни, то в совершенно искалеченном виде, обработанные современными агрессивными ритмами, которые глубоко чужды распевности русской мелодии. Это песни-калеки, где широкая протяжность русской песни должна подлаживаться под четкий ритм, так называемой «свободы».

Я уже не говорю о том, что русские песни пытаются смешать с негритянскими ритмами и напевами, что совершенно недопустимо, не говоря уже о чисто внешнем облике, о «русских», расписанных золотыми узорами, костюмах молодых исполнителей, которые едва прикрывают наготу.

Стыдно и больно слышать песню «Вечерний звон» - символ русской культуры в совершенно искаженном виде, в виде пляски-агонии. Обидно за наших эстрадных супер-звезд, которые по своему неразумению, своими же руками разрушают русскую культуру. Русская песня это голос народа и его не так-то легко подчинить. И если идут такие откровенные нападки па песню, то это только подчеркивает высочайшую ее духовность. Народная песня не только сохранилась, но и развивается. Глубокий поклон замечательной исполнительнице Л.Зыкиной, (Приложение №4). Л. А. Руслановой (Приложение№5) и другим, которые действительно берегут и хранят в своем сердце истинное звучание русской песни. Отрадно, что в наше время не пишутся новые песни, в которых сохраняется все то, что Русь хранила веками. Это действительно чистые родники. Как хочется, чтобы они зажурчали веселым гамом и освещали землю своими светлыми потоками. Смыли всю грязь, западную наносную культуру, которая коростой вцепилась в родную землю, в души русских людей. Русская песня это живое творчество русского парода и покуда она будет жить, будет жить и наша великая русская культура.

А все, что происходит сейчас вне истинной культуры это сознательное действие опорочить великое настоящее искусство, которое дарит истинный свет души.

Народную песню как русскую душу, нельзя уничтожить, теплится она неугасимой свечей в родных глубинках, как лампадка перед иконой, охраняя от недобрых взглядов свою истинную веру, свою культуру.
Фольклорная студия

Вот уже 3 года я занимаюсь русским фольклором. Я посещаю фольклорную студию «Родные напевы» Заветненского дома культуры (Приложение № 6,7). При написании своей работы мне пришлось взять интервью у руководителя фольклорной студии «Родные напевы» Ватаманюк Ирины Викторовны. Много лет она занимается изучением русской народной песни. Она любезно согласилась дать интервью, которое я включила в свою работу.

Почему плохо, просто кто-то вырос на народной песне, кто-то на бите, а кто-то на роке, все они, в общем, преобразовались и вышли из народной песни. Корни и основа - это народное творчество.

Какие из русских народных песен вам больше всего нравятся?

Все народные песни нравятся, особенно для исполнения нравятся проголосные, протяжные.

А есть у Вас самая любимая песня?

Самой любимой песни нет, все любимые. Например, песня «Катюша» у нее есть автор, но ее столько пели, менялся текст, напев и она стала народной. Очень нравится песня «Степь, да степь кругом», существуют десятки обработок, аранжировок и все они звучат по-разному.

Как возникла идея создания песенного коллектива?

Весна - самое прекрасное время года. Просыпается природа, появляются первые цветы - подснежники.

Вот так однажды весной родился замечательный песенный коллектив «Весна» в сельском Доме культуры села Заветное. Сначала это была вокальная группа из шести односельчан. Затем в коллектив вливались новые голоса любителей песенного творчества. Так образовалась фольклорная студия «Родные напевы». И теперь коллектив насчитывает 15 участников. Возраст участников от 9 до 78 -и лет и всех их объединяет любовь к песне. В репертуаре коллектива более 100 песен.

Жители села «Заветное» очень любят свой ансамбль и всегда ждут новой встречи с ним. Бурные аплодисменты благодарных зрителей вдохновляют на плодотворное творчество, и если от песен у слушателей блестят слезы в глазах, значит, песни спеты не зря.

Коллектив активно участвует в фестивалях, концертах и других мероприятиях Советского района. Деятельность фольклорной студии «Родные напевы» отмечена многочисленными грамотами райсовета, Советской районной государственной администрации и отдела культуры (Приложение №8).

Как вы думаете, есть ли у русской народной песни будущее?

Конечно, родители поют народные песни своим детям. Дети вырастают и сохраняют их для своих потомков. Так и будет жить старинная русская песня, переходя от одного поколения к другому. Народная песня в наши дни постоянно звучит на концертной эстраде и по радио. У нас существует множество народных хоров. А лично наша студия привлекает к исполнению народной песни как старшее, так и молодое поколение. (Приложение № 9)

Участие в фольклорных праздниках

Я задумалась, как знакомить новое поколение с жанрами русского фольклора, символикой русской народной песни, музыкальными инструментами? Я обратилась к классному руководителю с предложением организовать в своём классе праздник русской песни, на котором будут звучать, и инсценироваться народные песни, будут включены жанры народного фольклора. Так был проведён праздник «Деревенские посиделки», с которым мы выступили перед родителями. (Приложение № 10, №11).

Неоднократно после изученных народных песен мы устраивали конкурсы «Народные песни в рисунках детей) (Приложение № 12, №13, №14). Так мы проводим работу по изучению и сохранению традиций и обрядов русской культуры.

Практическая часть

Анкетирование

В практической части своей работы я решила выяснить, что знают о русской народной (фольклорной) музыке русскоговорящие люди разного возраста. С этой целью я провела небольшое социологическое исследование среди разновозрастных групп: учащихся 3 класса Заветненской ош им. Крымских партизан (10-11 лет); учащихся 11 классов (16-17 лет); людей старшего возраста (30- 45 лет) разных профессий. В среднем, в каждой возрастной группе было опрошено 20 человека (всего 60 респондента). Для исследования была составлена анкета с разными вариантами ответов (закрытыми и открытыми).

Анкета

1. 
   Какую музыку Вы любите слушать? (современную, народную, классическую, зарубежную)
2. 
   Слушаете ли Вы русские народные песни?

А) Да

В) Иногда

3. Как Вы относитесь к русской народной музыке?

А) Положительно

Б) Отрицательно

В) Затрудняюсь ответить

4.Часто ли вы поёте русские народные песни?

В) совсем не пою

5. Присутствовали ли Вы на исполнении русских народных песен?

6. Какие жанры русского народного фольклора вы знаете?

7. Что на ваш взгляд является символикой русской народной песни?

8. Назовите известные русские народные песни.

9. Нужна ли нам народная песня?

10. Можете ли вы назвать себя любителем русской народной музыки?

В) затрудняюсь сказать

Результаты опроса для удобства представлены в виде диаграмм.

Рисунок 1. Какую музыку Вы любите слушать? (современную, народную, классическую, зарубежную).

Из диаграммы ответов на первый вопрос видно, что учащиеся и люди старшего поколения предпочитают современную музыку народной.

Как можно услышать голос истории? Как в его оттенках, эмоциональном строе ощутить неуловимое, почувствовать сокровенное? Таким истоком народной памяти является историческая песня - древняя, прошедшая сквозь различные века и эпохи, отразившая различные события и судьбы.

Исторические песни - эпические и лирические фольклорные произведения, в которых отражается понимание народом исторических событий и явлений и выражается к ним отношение.

Учёный-фольклорист, исследователь русских былин и исторических песен Б.Н. Путилов писал: «Историческую песню как произведение искусства характеризует своеобразное и свободное отношение к фактической стороне истории. Песня - не летопись, и ей чужда установка на сколько-нибудь точное, „документальное" воспроизведение фактов. Напротив, чаще всего бросается в глаза несоответствие песен фактам. Песни изображают события не совсем так, а то и совсем не так, как они происходят в реальности. Иногда в них речь идёт о событиях вовсе не известных истории и в истории невозможных. Исторические лица совершают в песнях такие поступки, каких они па самом деле не совершали и не могли совершить. Среди песенных героев встречаются и такие, которых история вовсе не знает... <...> оценивать песни следует не по степени верности их фактам, а по степени глубины проникновения в действительность и выражения народного её сознания».

Исторические песни и летописи

Исторические песни - жанр народно-поэтического творчества. Они возникли в период борьбы с монгольским нашествием, о чём свидетельствует одна из наиболее ранних песен такого рода - песня о Щелкане.

События, о которых говорится в песне, связаны с тверским восстанием 1327 года против наместника золотоордынекого хана в Твери Шевкала (Чолхана, Щолкана, Щелкана Деневича, как именуют его русские летописи). Шевкал «сотворил великие гонения на христиан - насилие, грабёж, избиение и поругание». Восстание против Шевкала возникло вроде бы внезапно, стихийно: «...некий диакон-тверянин, прозвище ему Дудко» повел лошадь на водопой, «татары же, увидев её, отняли». За дьякона вступились жители, началась схватка, перешедшая в мятеж: «И ударили во все колокола, и восстал город, и сразу же собрался весь народ... и кликнули тверичи, и стали избивать татар, где кого поймают, пока не убили самого Шевкала».

Летописец сообщает, что, узнав о смерти своего наместника, Узбек, татарский хан, «зимой послал рать на Русскую землю... и убили они множество людей, а иных взяли в плен, а Тверь и все тверские города предали огню». Обо всём этом повествуется в летописи.

Историческая песня о Щелкане и близка летописному рассказу, и во многом от него отличается. Летописная запись последовательна и строга в отборе фактов и их описании. Поступки персонажей мотивированны, сюжет в летописи напряжённый, драматический. Летописец неуклонно подводит к основному выводу: обиды, которые чинятся татарами тверским жителям, неизбежно должны привести людей к возмущению, взрыву.

В песне такой конфликт также присутствует:

И втапоры млад Щелкан
Он судьёю насел
Тверь ту старую,
В Тверь ту богатую.
А немного он судьёю сидел:
И вдовы-то бесчести,
Красны девицы позорити,
Надо всеми наругатися,
Над домами насмехатися.

Однако в народной исторической песне уделяется внимание не столько хронологии, последовательности событий, сколько нравственной оценке происходящего.

Исторические песни и былины

Исторические песни появились позже былин. От былин они отличаются тем, что основой их сюжета служат действительные события, важные социальные и внешнеполитические конфликты. Многие исторические песни, подобно былинам, передавались из поколения в поколение не только потому, что они были своеобразным воспоминанием о минувших событиях, но и потому, что оказывались созвучными каждой новой эпохе. В былинах действует герой-богатырь, представить которого в жизни невозможно, многие его характеристики гиперболированы. Герой исторической песни - чаше всего реальный человек. В ранних исторических песнях особенно заметно влияние былин. В них проявляется присущий былинам гротеск в изображении врага. Вместе с тем, в отличие от былин, в них действуют не богатыри, наделённые сверхчеловеческой силой, а обыкновенные люди. Так, в наиболее ранней песне о Щелкане основной силой является простой тверской люд.

Собиратели и исследователи

Исторические песни активно собирали и записывали в XVIII- XIX веках. Наиболее известными и крупными собирателями были:

Михаил Дмитриевич Чулков (1744-1792), русский писатель, фольклорист; итогом его собирательской деятельности явилась изданная в 1770-1774 годах в четырех частях книга «Собрание разных песен»;

Пётр Васильевич Киреевский (1808-1856), русский фольклорист, археограф, публицист. Исторические песни, собранные им, вошли в издание «Песни, собранные Киреевским» в десяти томах, вышедших в 1860-1874 годах;

Всеволод Фёдорович Миллер (1848-1913), русский фольклорист, языковед, этнограф, археолог, академик Петербургской академии наук. Он систематизировал исторические песни в своем труде «Исторические песни русского народа XVI- XVII вв.»;

Владимир Николаевич Добровольский (1856-1920), этнограф, фольклорист, лингвист; наиболее известными его трудами были четырехтомный «Смоленский этнографический сборник» (1891 - 1903) и «Смоленский областной словарь» (1914).

Жанровые особенности исторических песен . В науке о народном поэтическом творчестве до сих пор нет единого мнения о том, что такое исторические песни - особый фольклорный жанр или темати­ческая группа разнотипных жанров. При­чиной расхождения является различие особенностей этого вида произведений. Б.Н.Путилов и В.К.Соколова считают, что исторические песни - единый жанр, В. Я. Пропп и Л. И. Емельянов пола­гают, что в них отсутствует жанровое единство.

Однако есть основание принять точку зрения, которая может согласовать указанные два мнения; исторические песни -единый жанр, но в них есть несколько разновидностей песен, отно­сящихся по происхождению к различному времени и имеющих разнотипные структурные особенности.

Термин «исторические песни» не народный; он создан и вве­ден в употребление фольклористами, литературоведами, этногра­фами, историками. В народе песни этого типа называются просто «песни», иногда «старые песни».

Исторические песни по объему меньше былин (жанра большой формы) и больше лирических песен (жанра малой формы). Кроме того, это стихотворный и эпический жанр. Стих в более ранних песнях близок к трехударному былинному стиху. Чаще же он тяготеет к двухударности. От стиха лирических песен он отли­чается большим числом слогов и отсутствием распева (растяже­ния и варьирования гласных звуков по высоте).

Эпический характер исторических песен проявляется в повествательности - рассказе о событиях, которые изображаются объективно, без вмешательства повествователя в их ход. В лите­ратуре можно встретить определение исторических песен как лиро-эпических и даже лирических. Однако это суждение в общей форме принять нельзя, так как лирическое начало проникает в исторические песни в более позднее время. На том основании, что ранние песни ближе к былинам по стиху, эпичности и манере" исполнения (речитатив), их принято было в XIX и начале XX в. называть «старшими историческими песнями».

Исторические песни - сюжетный жанр. Сюжет в них сводится к одному событию или даже эпизоду. Рассказ о них динамичный,потому что лишен развитых описании и так называемой эпической обрядности: украшенности повествования, постоянных формул, за­медлений (ретардаций), троичных повторений (они редки), устой­чивых зачинов и концовок, хотя некоторые их типы вошли в старшие исторические песни из былин.

Предмет исторической песни - конкретные действительные со­бытия и лица. Б. Н. Путилов пишет: «Конкретно-исторический ха­рактер жанра состоит вовсе не в том, что здесь фиксируются реальные факты, а в том, что песни отражают в форме конкретно-исторических сюжетов реальные политические конфликты харак­терные для данного исторического момента и почему-либо важ­ные для народа». В центре события обычно стоят борьба наро­да за независимость и его социально-политическая борьба. «В си­лу своего конкретно-исторического характера исторические песни отражают движение истории, как оно осознается народным творчеством».

Исторические песни - повествование о прошлом. Однако они складывались обычно вскоре после событий, по их следам. Неко­торые песни явно сложены участниками или свидетелями событий, «...предметом исторических песен является современная ис­тория, а не более или менее далекое

прошлое», - пишет Б. Н. Пу­тилов. И далее: «Историческая песня не обращается к прошлому, она живет настоящим». Но проходит время, и для после­дующих поколений изображаемые в песне события и лица стано­вятся историей. Передача песни от поколения к поколению сопро­вождается ослаблением верного воспроизведения событий и лиц, а порой и духа времени. Допускает она иногда и неточные трактов­ки событий и оценки деяний исторических лиц, так как делает это с точки зрения нового времени. В творческом процессе немалая роль принадлежит вымыслу. Но в исторических песнях он не носит характера фантастики. Не пользуется историческая песня, в отличие от былИны, и усиленной гиперболизацией, хотя прибегает к некоторым средствам преувеличения и подчер­кивания.

Исторические песни имеют свой состав действующих лиц. Их персонажи - не былинные богатыри и не простые люди бытовых лирических песен и баллад (жена, муж, свекровь, девушка, моло­дец), а известные исторические деятели: Иван Грозный, Ермак, Разин, Петр I, Пугачев, Суворов. Важной особенностью истори­ческих песен является то, что в них действует или присутствует при событиях народ, который порой выражает свое отношение к этим событиям.

Исторические песни изображают не только внешнее действие; они значительно подробнее и более глубоко, нежели былины, раскрывают психологию, переживания и мотивы поступков своих персонажей. Развитие изображения внутреннего мира человека по сравнению с предшествующими жанрами - характерная особен­ность исторических песен.

Значительны идейно-художественные цели исторических песен. Песни запечатлевают в сознании народа память о важнейших со­бытиях и лицах истории, выражают народное понимание истории и дают оценку событиям и деятельности лиц. В них, наконец, нередки объяснения событий и поведения персонажей. Исследова­тели отмечают также проявление острой публицистичности, особенно в песнях таких общественно напряженных периодов, как Смутное время. В песнях с большой силой выражены патриоти­ческие идеи -гордость за свою Родину, осознание необходимости ее защиты, а также идея народной свободы.

В исторических песнях есть две основные тематические линии; военная и социальная. К первой относятся, например, песни о войнах и полководцах, ко второй -песни о Степане Разине и Емельяне Пугачеве.

Собирание и публикация исторических песен. Первые записи русских исторических песен относятся к 1619-1620 гг. Они были сделаны для англичанина Ричарда Джемса. В XVIII в. с разви­тием собирания и публикации фольклорных материалов историче­ские песни помещались в специальных сборниках, например в «Собрании разных песен» М. Д. Чулкова (1770-1773)"и «Собрании русских простых песен с нотами» В. Ф. Трутовского (1776-1795). Они вошли также в сборник Кирши Данилова (1804), а затем в «Песни, собранные П. В. Киреевским» (вып. 6-10). Вместе с были­нами записывали исторические песни известные собиратели рус­ского эпоса Н. П. Рыбников, А. Ф. Гильфердинг, А. В. Марков, Н. Е. Ончуков и А. Д. Григорьев. В 1860 г. И. А. Худяков выпустил «Сборник великорусских исторических песен». Свод журнальных публикаций издал В.Ф.Миллер в книге «Исторические песни русского народа ХУ1-ХУП вв.» (1915).

После Октябрьской революции собирание исторических песен продолжалось. Его вели сотрудники Института русской литера­туры Академии наук СССР, Института этнографии АН СССР, Московского государственного университета, в архивах которых хранится много еще не опубликованных текстов. Вели собира­тельскую работу и отдельные ученые. Ценные материалы содер­жат в себе книги А. Н. Лозановой «Народные песни о Степане Разине» (1928) и «Песни и сказки о Разине и Пугачеве» (1935); Б.Н.Путилов издал сборник «Исторические песни на Тереке» (1948), А. М. Листопадов - «Донские исторические песни» (1948).

Попытки свести и объединить тексты представляли собой кни­ги «Северные исторические песни» под редакцией А. М. Астаховой (1947) и «Русские народные песни о крестьянских войнах и вос­станиях» под редакцией А. Н. Лозановой (1950).

Исключительную ценность имеют четыре тома текстов истори­ческих песен XIII-XIX вв., изданные сектором фольклора Инсти­тута русской литературы АН СССР. В них объединены почти все известные фольклористам записи произведений этого жанра. Про­изведен тщательный текстологический анализ, дана обоснованная классификация. Тексты сопровождаются ценными и обстоятель­ными комментариями, помогающими понять содержание, смысл и происхождение песен.

Изучение исторических песен. Изучение исторических песен началось сравнительно поздно. Это объяснялось прежде всего тем, что жанр таких песен довольно долго не отграничивался от былин,а затем и от балладных песен. Былины привлекали к себе основное внимание ученых. В сборниках народно-поэтических произведений, и главным образом былин, они были представлены немногими образцами, что не давало возможности для их обстоя­тельного изучения.

Одними из первых заинтересовались историческими песнями декабристы. Они высоко ценили этот вид песен за отражение народной героики. Н.Н.Раевский, А.Корнилович собирали и публиковали исторические песни. Особенно они выделяли казачьи песни, так как видели в них отражение самоуправления.

Глубокое понимание исторических песен свойственно Н. В. Го­голю. Он ценил их за связь с жизнью, за верную передачу духа времени. Если к ним обратится историк, писал он, то «история народа разоблачится перед ним в ясном величии» (Го­голь Н.В. Поли. собр. соч., т. 8, с. 91). На^этом основании он считает законным название «исторические».

Первым отличил исторические песни от былин В. Г. Белинский,в статьях о народной поэзии он употребляет и термин «истори­ческие песни». Древнейшей исторической песней он считает песню «Щелкан Дудентьевич». Она, по его мнению, носит сказочный ха­рактер, но основывается на историческом событии,(см.: Белин­ский В. Г. Поли. собр. соч., т. 5, с. 426). Белинский дал разбор известных ему песен, главным образом из сборника Кирши Данилова.

Господство мифологической школы в середине XIX в. отвле­кало внимание ученых от исторических песен к тем жанрам,-в кото­рых представители этой школы могли найти материал для сравни­тельных сопоставлений. Исторические песни его не давали.

Значение для решения вопросов о сложении исторических песен имела точка зрения Л. Н. Майкова на происхождение русско-. го эпоса. Майков считал эпические произведения современными изображаемым событиям. К эпосу он относил также песни о Ермаке и Степане Разине.

В эти же годы П. А. Бессонов по поручению Общества люби­телей российской словесности руководил изданием «Песен, со­бранных П. В. Киреевским». Он впервые разделил исторические песни на циклы, но комментарии его весьма поверхностны и неред­ко неверны. Более глубоки суждения Ф. И. Буслаева, который в «Исторических очерках русской народной словесности и искусст­ва» (1861) разобрал-ряд песен, связывая-их с народным миро­воззрением. О. Ф. Миллер в исследовании «Исторические песни» (1869) дал их общую характеристику и указал параллели к их сюже­там из мировой литературы и фольклора.

В конце XIX -начале XX в. исторические песни изучают А. Н. Веселовский, В. Ф. Миллер, С. К. Шамбинаго и др.

В советское время изучение исторических песен получило значительное развитие. В нем определились два научных на­правления. Одно продолжает традиции исторической школы, в то же время сильно от нее отличаясь. Новое состоит в том, что фольклористы теперь основное внимание стали уделять ис­торическим песням, в которых отразилась борьба народных масс за свое освобождение. Такова книга М. Я. Яковлева «Народное песнетворчество об атамане Степане Разине» (1924) и сбор­ники А. Н. Лозановой «Народные песни о Степане Разине» (1928) и «Песни и сказания о Разине и Пугачеве» (1935).

Значительным явлением стало исследование В. К. Соколовой «Русские исторические песни XVI-XVIII вв.» (1960). В нем дан обзор сюжетов и вариантов песен этого времени, охарактеризо­ваны их жанровые особенности, описаны территориальное рас­пространение и областные отличия. С большой полнотой исполь­зуются записи исторических песен, дается их классификация, ставится вопрос о циклах. Важным достоинством является то, что в книге обстоятельно рассматривается социальный смысл песен, их идейная сущность.

Иное направление в изучении исторических песен пред­ставляет книга Б. Н. Путилова «Русский историко-песенный фольк­лор XIII-XVI веков» (1960). По мнению Б. Н. Путилова, представи­тели исторической школы слишком прямо связывали песни с ис­торическими событиями и лицами, не учитывали, что песни прежде всего - поэтические произведения.

Происхождение исторических песен. Процесс формирования исторических песен был сложным. Они стали складываться, когда появился жизненный материал, который необходимо было запе­чатлеть в народной памяти. Такой материал представляли собой события, связанные с монголо-татарским нашествием на Русь в XIII в.

Кроме того, исторические песни как сюжетный повествователь­ный жанр опирались на более простые, первичные рассказы о событиях, поэтому есть основание предполагать, что некоторую роль в формировании исторических песен играли устные прозаи­ческие предания. Они, с одной стороны, могли прямо служить основой сюжетов исторических песен, а с другой -своей тра­дицией сохранения памяти об исторических событиях и лицах способствовать возникновению подобной традиции в новом песен­ном жанре.

Исторические песни - стихотворная форма. Поэтому можно предположить, что в качестве своего предшественника они имели подобную же форму. Ею были былины, сложившиеся ранее истори­ческих песен. Связь этих последних с былинами подтверждается вошедшими в них былинными ситуациями и выразительными средствами.

Страшные события монголо-татарского нашествия активизиро­вали историческое сознание русского народа и его художествен­ное творчество, запечатлевшее эти события и трагическое поло­жение народных масс. Все это вело к созданию произведений о монголо-татарском владычестве и судьбе русских людей. Развитию самосознания народа способствовало и начавшееся объеди­нение русских земель, и усиление Московского господства.

Если в былинах на первом плане были широкие обобщения, на основе которых созданы картины борьбы за независимость рус­ской земли и величественные образы богатырей, воплотившие в себе мощь русского народа и преданность родной земле, то в исторических песлях развивается более конкретное изображение исторических событий и создаются образы определенных ис­торических лиц.

Ранние исторические песни. Появление первых исторических песен следует отнести к XIII-XIV вв.

Первым из известных образцов русских исторических песен была песня о Щелкане, которая в сборнике Кирши Данилова называется «Щелкан Дудентьевич». В основе ее лежат определен­ные события, отмеченные в летописи, тверское восстание 1327 г., когда бьВ* убит ханский посланник (баскак) Чол-хан (в летопи­си Шевкал).

Возникновение песни есть основания отнести к первой поло­вине XV в. В ней нарисованы картины страшного своеволия и насилий, чинимых полчищами степных кочевников.

Ордынский царь Азвяк раздает своим «шурьям» русские горо­да Плес, Кострому и Вологду, а младшему Щелкану ставит страш­ное условие:

Заколи-тко ты сына своего,

Сына любимого,

Крови ты чашу нацади,

Выпей ты крови тоя…

Сделал это Щелкан ради Твери богатой. Стал править там: бес­честить и позорить женщин, над всеми пытался надругаться. Расправились с ним братья Борисовичи:

И они с ним раздорили:

Один ухватил за волосы,

А другой за ноги,

И тут его разорвали

Идейный смысл песни состоит в стремлении ее слагателей внушить русским людям необходимость и возможность борьбы с врагами. К этому зовут картины жестокого насилия и, несомнен­но, своеобразный конец песни:

Тут смерть ему случилася,

Ни на ком не сыскалося.И, 78]

В песне о Щелкане и в ее вариантах видны некоторые следы былинной эдической манеры: последовательное развитие дейст­вия, повторения (четыре раза приводятся слова «Тверью старою, Тверью богатою»), особого типа синтаксический строй:

У которого денег нет,

У того дитя возьмет,

У кого дитя нет,

У того жену возьмет;

У которого жены-то нет,

того самого головой возьмет.

В песне встречаются былинные эпитеты: «злата-серебра и скатного жемчуга на рытом бархате»; тавтологические обороты: «дани-выходы», «зачванелся он, загорденелся». Нередко стихи связываются попарно и образуют четырехударные пары, как бы раз­деленные паузами (цезурами), что напоминает.былинные стихи. Все это связывает песню с былинной традицией.

Исторические песни XVI века |ХVI век -время формирования русской нации и укрепления централизованного государства. На­несен сокрушающий удар по Казанскому и Астраханскому царст­вам, длительное время нарушавшим спокойную жизнь русских людей. Присоединена Сибирь. Прогрессивная политика Ивана IV состояла в борьбе не только с внешними врагами, но и с реак­ционными силами в самой стране, мешавшими этой политике и подрывавшими единство государства. Нанесен сокрушающий удар и по боярству, которое в результате этого утратило свою роль в жизни страны. Народные массы поддерживали политику Ивана ГУ.ч

Естественно, что большие исторические события и острые со­циальные процессы не могли не получить отражения в народном творчестве, и прежде всего в исторических песнях, которые стали важнейшим в идейном отношении жанром фольклора этого времени. В них народ выразил свою поддержку новой политики, поддержку борьбы за укрепление и единство государства. Это, в частности, проявилось в том, что Иван Грозный стал основной фигурой песен.и получил положительную оценку как государствен­ный деятель. "

|Исторические песни XVI в. включают в себя три основных цикла произведений: о взятии Казани, о деятельности Ивана Грозного и о"Ермаке. Несколько особняком стоит песня о Кострю-ке, хотя она всей своей сущностью связана с основной тенден­цией песен второй половины XVI в] 1

^Исторические песни как жанр занимают важное место в фольк­лоре XVI в. Они приобретают значительную идейную содержатель­ность, совершенство формы, что выражается в стройности ком­позиции, большой выразительности сюжетного развития и худо­жественных средств, В их строении, языке и стихе еще видна связь с былинами, и вместе с тем они отходят от былинной эпично­сти, отличаясь динамичностью сюжета и экономной структурой.^

Песни о Кострюке. Песни о Кострюке возникли как отголоски на женитьбу Ивана Грозного в 1561 г. на дочери кабардинского (черкесского) князя Темрюка Марии. Прототипом Кострюка историки и фольклористы считают младшего ее брата Михаила, хотя имя Кострюк перекликается с именем старшего ее брата Мастрюка и в некоторых песнях основной персонаж называется Мастрюком. Старший брат Марии лишь ненадолго приезжал в Москву, а младший Михаил долго жил при дворе Грозного, кото­рый грубо обращался в ним и казнил в 1571 г. Это и делает сюжет песни близким к жизненной ситуации.

Основная идея песен о Кострюке - торжество русского борца, деревенского парня Потанюшки, который не только поборол рас­хваставшегося Кострюка, но и «спустил» с него платье, и тот голый «окарач» под крыльцо пополз. Царицу это обидело; сказала она царю:

Такова у тебя честь добра "

До любимого шурина?

Тема торжества русского человека над татарином тогда была весьма острой. Образ Кострюка в какой-то степени ассоциировался с образом Щелкана.

И в этой песне есть следы былинной поэтики: мотивы хвас­товства, посрамления бахвалыцика, поэтическая фразеология - «могучие богатыри», «реки быстрыя», «грязи смоленския», «лесы брянский», некоторые типичные для былин зачины и концовки:

Тут век про Кострюка да старину поют,

Синему морю на утешенье,

Вам всим добрым молодцам на послушанье.

Песни о взятии Казани. Песни о Казани более короткие, схематичные, нередко отрывочные. В них почти нет "следов былинной поэтики и эпической широты в изображении событий. Вместе с тем в них есть важная новая черта: изображение про­стого пушкаря как героя, как смелого перед царем человека, преданного родной земле воина, который в вариантах песни назы­вается «мастером», умелым человеком, знающим свое дело. Если братья Борисовичи в песне о Щелкане и Потанюшка в песне о Кострюке -берут силой и удалью, то в песнях о Казани победа достигается знаниями пушкарей. Применен новый способ осады города - подкоп под городские стены и их взрыв. События в песне развиваются в известном соответствии с летописными сви­детельствами. Подкоп действительно был сделан, осажденные вели себя вызывающе и кричали с городских стен, что и в десять лет русские не возьмут Казань; взрыв действительно решил судьбу Казани. Но известный эпизод со свечой, да и ряд других, - поэтический вымысел.

По песне под стены города «с черным порохом бочки закатали», зажигали две свечи: одну -в поле (или в царском шатре), дру­гую-под землей, чтобы знать время, когда взорвутся стены. Но в поле свеча догорела, а взрыва не последовало. Царь «вос­палился», разгневался, велел пушкарей казнить как «изменщиков». Но молодой пушкарь смело объяснил царю:

Что на ветре свеча горит скорее,

А в земле-то свеча горит тишее.

Догорела свеча, и взорвались казанские стены. Царь тогда «весел стал» и одарил пушкарей.

Песни о гневе Ивана Грозного на сына. Образ Ивана Грозного гораздо сложнее раскрывается в песнях >о его гневе на сына. В них Иван Грозный не только показан как царь, ставящий своей целью,вывести измену на Руси, но и как отец; Песни имеют две версии: в одной причиной гнева царя служит измена сына, кото­рому царь приказал вывести смуту в городах, но тот предупредил горожан об опасности; во второй причиной служит то, что сын на пиру, когда царь расхвастался, что вывел измену, сказал ему:

Где тебе вывести измену изо Пскова,

Где тебе вывесть измену из каменной Москвы?

Может быть, измена за столом сидит,

Пьет-ест с тобой с одного блюда.

Разгневался царь и велел казнить сына страшной казнью:

Ой вы гой еси, палачи московские!

Вы сказните младого царевича,

Выньте из груди сердце с печенью,

Принесите мне на показанье!

Все палачи «ужахнулись», не «ужахнулся» только Алешка Малютин, Скурлатов сын: вывел он из-за стола царевича,снял с него платье цветное, надел платье черное, повез его на казнь лютую. Дошла весточка об этом до дяди царевича Никиты Романовича, бросился он за Малютой, отдал ему конюха вместо царевича" казнил Малюта конюха. Как велел царь,

Вынял из груди сердце с печенью, "

И привез царю на показанье.

«Рвется и мечется» царь, упрекает слуг:

Ой вы, слуги мои верные!

Вы зачем меня не уняли,

Вы зачем попустили на дело окаянное

Ответ слуг психологически мотивирован:

Не посмели мы перечить тебе,

Убоялися мы твоего гнева скорого! .

Еще более напряженным становится душевное состояние Грозного тогда, когда он узнает, что в доме Никиты Рбманова «ра­дость-веселие». Взбешенный тем, что боярин веселится во время страшной беды, царь бросается к нему в дом:

Аль ты рад, Никита Романович,

Моему несчастью великому,

Аль ты веселишься казни сына моего

В гневе царь вонзил копье в ногу Никите Романову. Когда же увидел, что сын за столом «сидит.весел и здоров», то пришел в «радость великую».

В этой песне образ Ивана Грозного - большое достижение народного искусства. Он создается и путем общей характеристики его духовного облика, и путем передачи особенностей прояв­ления его переживаний в определенных жизненных ситуациях. Образ исторически верен, насколько об этом позволяют судить исторические источники, психологически сложен и художественно выразителен.

Жанр исторической песни сыграл важную роль в развитии искусства психологического изображения в фольклоре, так как в его произведениях надо было давать не обобщенные характерис­тики персонажей, не определения душевных их состояний устой­чивыми формулами, а создавать образы конкретных исторических лиц. Такая задача предполагала необходимость психологической индивидуализации образа. Грозный в песнях -не сказочный царь, не былинный князь Владимир, а именно Иван Грозный, рус­ский царь второй половины XVI в., психологические качества которого были широко известны в народе. >

По сравнению с былинами в исторических песнях психологи­ческое изображение сложнее и драматичнее, соответственно дра-" матичности самого времени. В них искусство психологического изображения человека делает шаг вперед. Появляется представле­ние о противоречивости и изменчивости душевного мира человека, о борьбе чувств. Все это вместе с исторической конкретностью отличает новый песенный жанр от былин.

Г Лесин о Ермаке.; Песни о, Ермаке были популярны среди дон­ских казаков. В них Ермак изображался казачьим атаманом, кото­рый заботится о казаках. В песне «Ермак в казачьем кругу» он обращается к казакам со словами о том, что проходит лето и надо подумать о своей судьбе: раньше они разоряли города и жгли поместья, а теперь нужно или укрываться от царбких войск, или совершить большой подвиг и тем заслужить прошение царя. В песне «Взятие Ермаком Казани» казаки под предводщель-ством Ермака берут город и за это получают от царя награды. Наконец, песня «Ермак у Ивана Грозного» изображает Ермака как признанного царем атамана, которому он может доверить большие дела.

Особую группу представляют собой песни о Ермаке и турках. В них отразились столкновения казаков с турками. В круг этих событий введен Ермак, который едва ли принимал участие в походах против турок.

Любопытно, что исторические песни совершенно не отразили такое важное событие, как завоевание Ермаком Сибири. Те песни, в каких упоминается о Ермаке и Сибири, вызывают сомнения текс­тологов. Собственно, есть лишь одна песня, соединенная с про­заическим текстом, где говорится о Ермаке и Сибири." Этот текст «Ермак взял Сибирь» помещен в сборнике Кирши Данилова. Текст сложный и, возможно, очень новый. Наиболее доказатель­ные суждения находим в статье А. А. Горелова «Трилогия о Ерма­ке в сборнике Кирши Данилова» .

Песни XVII века.; Исторические песни XVII века отличаются от песен XVI века. Прежде всего, они более широко охватили события русской истории: откликнулись и на «смуту», и на смерть сына Ивана Грозного Дмитрия, и на появление двух Лже-дмитриев, и на поход поляков на Русь, и на борьбу против них Минина и Пожарского, и на походы казаков на Азов, и, наконец, на восстание под предводительством Степана Разина.

Песни этого времени создавались в различных социальных слоях -среди крестьян, горожан, жителей посадов, «ратных людей», казаков. Поэтому порой оценка одних и тех же событий различна.

Борьба за независимость родины и борьба народных масс за «правду» - против своих угнетателей - определили две основные темы исторических песен XVII в.: патриотическую и социальную. Первая раскрывается более всего в песнях о Михаиле Скопине-Шуйском, вторая -в песнях о Степане Разине.

Песни о Скопине были популярны. Этот талантливый полково­дец пользовался в народе большой любовью: он сыграл важную роль в освобождении Москвы от польской осады и в разгроме войск Лжедмитрия II и войск польских воевод в 1609-1610 гг. В песнях воспеты его военные походы и победы. Но основной сюжет этих песен - его неожиданная смерть. Скопин умер внезап­но в 23 года, после пира у князя Воротынского. В песнях показана нелюбовь к нему князей Воротынского и Мстиславского: они ра­дуются его смерти. Народные массы, возлагавшие надежды на Скопина и считавшие его достойным быть русским царем, открыто обвинили бояр в смерти полководца. В песнях причиной смерти называется отравление. Возможно, что основой была зависть к успехам Скопина со стороны его дяди Дмитрия Шуйского. По песням, он был отравлен женой Шуйского, дочерью Малюты Скуратова.

Самая ранняя запись песни о Скопине относится к 1619- 1620 гг. (сделана для Ричарда Джемса). Это короткая, но со­держательная песня. Москвичи оплакивали смерть Скопина: «А тепере наши головы загибли». А Воротынский и Мстиславский «говорили слово, усмехнулися»:

Высоко сокол поднялся

И о сыру матеру землю ушибся!

В этой песне нет еще мотива отравления, однако отношение кня­зей к смерти Скопина показательно. В сборнике Кирши Данилова помещена песня, в которой этот мотив разработан более обстоя­тельно: похвастался Скопин, что очистил от врага царство Московское:

А и тут боярам за беду стало,

В тот час они дело сделали:

Поддернули зелья лютого,

Подсыпали в стакан, в меды сладкие,

Подавали куме его крестовыя,

Малютиной дочи Скурлатовой.

Она знавши, кума его крестовая,

Подносила стакан меду сладкого

Скопину князю-Михаилу Васильевичу.

Песня в сборнике Кирши Данилова, как и некоторые другие, имеет немало былинных особенностей: в поэтике, стихе и напеве. Это, в частности, объясняется тем, что некоторые песни записаны от известного сказителя былин Т. Г. Рябинина. В его песнях Ско­пин вместе с Никитой Романовым освобождают Москву ет Литвы и оба действуют, как былинные богатыри.

Песни о Степане Разине . Песни этого цикла - самые популяр­ные среди всех русских исторических песен. Это объясняется тем, что в них затронуты важнейшие вопросы жизни народа, его угнетенное положение и стремление сбросить гнет.;

* Песни о Разине имеют историческую основу. Во второй полови­не XVII в. нарастало народное недовольство и возмущение окон­чательным закрепощением крестьян и теми мерами правительства, которые были направлены на ограничение «вольности» казачества. К этому времени значительно проявлялось социальное расслоение в среде казаков. Все это переросло в восстание, в крестьянско-казачий открытый протест. В 1670-1671 гг. на Дону и Волге бушевало народное восстание под предводительством Степана Разина,

Оно вылилось в ряд смелых, героических походов по Волге, на Яик, на Астрахань. Песни в основном верно отразили в своих сюжетах и образах ход и характер восстания. Но песни - "поэтические произведеготя, и нельзя в них искать полной истори­ческой точности в передаче событий. Самое главное в них^ отражение народных настроений и стремлений.

I Сюжеты песен о Степане Разине довольно полно охватывают его деятельность: отношения к казакам, походы на Яик и кяспии-^ ское море, на__Астдахаць. Есть песня о его заключении в т;юрьму, о его казнй7Но~нетпесен о его походе в Персию. Этот широко освещаемый в романтической литературе сюжет из песен выпал. Среди сюжетов основное место занимают его ппуплы и! его отно-шени8Г_с_1сазаками д _"Ц песнях изображаются два рода 4 походов Разина: на~«басурманов», против «Орды богатой», и на Казань и Астрахань, и даже на Москву. Это походы против воевод и бояр. 1

В песнях, относящихся к, первым походам, есть проявление стихийности, целью иногда"ставится «забрать богатую казну». Есть своеобразный мотив веры в царя и неверия в бояр. Когда приходит указ выслать Разина в Москву, он говорит: «Не умыслы царские, а умыслы боярские». Однако у казаков зарождаются сомнения в справедливости царя. Они спрашивают атамана:

Почто жалует государь-царь и князей и бояр,

Почто ж нас, казаков, не пожалует ничем?

Тогда-то и возникает замысел идти «на святую Русь»:

Мы Казань-то городок возьмем с вечера,

А Москву возьмем ко белой зоре.

Весьма важна в песнях_тема отношения Разина народу, который представлен в них «голытьбой» и казаками. Разин все более склоняется к голытьбе, мечтающей о в6лё7~Э"то придает песням разинского цикла антикрепостнический характер. В песнях выражены чаяния и ожидания народные, стремление к сврбодному труду и справедливости. Голытьба поддерживает Разина. Все это делает значительной социальную сущность цикла.

Песни о Разине носят героический характер. Голытьба и казаки совершают военные подвиги: берут города, разбивают царские войска, посланные против них, расправляются с воево­дами, В песнях создается образ народа, складывающийся из характеристик и действий голытьбы и казаков, тех, кто бежал от бояр и воевод, и тех, кто считал себя «вольными людьми».

Между Разиным и Ермаком значительная разница. Ермак хотел заслужить прощение Царя, Разин не пошел на поклон к царю, он выступил не только против бояр, но и против царских воевод. Разин -смелый предводитель народной массы, восставшей про­тив угнетения. Он выборный атаман, уверенный в правоте своего дела. Образ его опоэтизирован в песнях. Разин наделен необы­чайной силой и смелостью, его«громоподобный голос наводит ужас на врагов, за одну ночь он проплывает все волжские города, он непобедим. Когда стрельцы и пушкари по приказу воеводы хотели стрелять в него, Разин говорит:

И вы пороху не теряйте и снарядов не ломайте,

Меня пулечка не тронет, меня ядрышко не возьмет.

Он способен чудесным образом спастись из тюрьмы.

В параллель образу Степана Разина в песнях создан образ «сынка», смелого и дерзкого перед воеводами молодца. В позд­них песнях он выдается за сына Разина, но в ранних «сынок» - только его прозвище, полученное за верность Разину. Попав в руки врагов, он держится смело и гордо, прямо заявляет о преданности Разину, несмотря на то что ему грозит виселица. «Сынок» сам угрожает воеводе и говорит о скорой расправе с ним: он уверен в победе народа.

Образы «сынка», «голытьбы» и казацкой бедноты придают большое социальное звучание этому циклу песен. Их социальное содержание раскрывается и в острой сатире - осмеянии бояр и воевод, их спеси, жестокости, жадности, страха перед народом.

Песни о казни Разина в символических образах (наползли туманы, погорели леса, «помутился славный тихий Дон») передают тяжелое народное горе.

Огромного значения социальное явление - народное восстание XVII века - послужило почвой для создания цикла песен глубоко­го общественного смысла, яркой поэтичности. Цикл песен о Разине развивал традиции казачьих, разбойничьих (удалых) и старых исторических песен. Он возник на Волге и Дону, распростра­нился по всей стране, пережил ряд новых исторических периодов, выражая народный протест и готовность «голытьбы» на борьбу с врагами за свое счастье и свободу.

Песни XVIII века. В XVIII в. исторические песни продолжали Жить активной жизнью. В них происходили новые важные про­цессы. С одной стороны, они продолжали традиции песен XVI- XVII вв., а с другой -развивали новые черты. Прежде всего, они воплотили в художественных картинах и образах новое жизненное содержание, охватив исторические события XVIII в. Их сюжеты связаны с военными событиями (поход на Азов, Северная война с Полтавской битвой, Семилетняя война, война с турками) и с народными волнениями (булавинское и пугачевское восстания). Это поставило в центр песен два образа: образ Петра и образ Пугачева."

Время Петра I, реформы, создание регулярной армии и флота, ряд военных побед укрепили могущество Русского государства и сделали его сильнейшей державой. Строительство городов, флота, каналов, призью в армию значительной части крестьян затронули установившиеся формы народной жизни и быта. В то же время усиление крепостного гнета, закрепощение заводских рабочих, усиление социальных противоречий в среде казачества 183 привели к булавинскому, а затем и к пугачевскому восстаниям;

Большие перемены в русской жизни вызвали рост националь­ного сознания русского народа, расширили его представления о действительности, ввели в поле его внимания новые явления. Это послужило основой нового содержания песен, образов новых героев. Более сознательное отношение к действительности опре­делило усиление оценок, поэтизации и сатиры, лирических эле­ментов в песнях, в которых началось ослабление сюжетности и развитие описательности или выражения раздумий и прямых оценок. Песни стали короче, схематичнее и реалистичнее. В них вошло немало характерных исторических реалий времени: темы войн, армии и флота, образы солдат и матросов, назва­ния полхов и имена полководцев, военная терминология; стали стираться областные особенности песен.

Большее место в песнях занял образ народа (солдаты в песнях о войнах и «голытьба» в песнях о восстаниях). Народная масса стада активней; она поддерживала реформы и борьбу Петра I за укрепление государства и центральной власти, но в то же время смело выражала недовольство угнетением, много­летней солдатской «неволей», классовую ненависть к боярам.

Новым героем исторических песен стал солдат. Песни показа­ли его патриотизм, смелую защиту родины, подвиги, храбрость, победу над лучшей тогда армией в Европе - армией шведов, а также походы Суворова, который с полным основанием называл солдат «чудо-богатырями». Размах событий, большие и победо­носные войны, пример таких замечательных полководцев, как Суворов, способствовали развитию патриотического сознания и ответственности за судьбы родины.,..,Поэтому исторические песни XVIII в. прежде всего характеризуются своим ярким патриотизмом. Солдат выполнял свой долг, несмотря на тяжесть службы, строгость и жестокость командиров, предательство и казнокрадство военного начальства. Все это показано в песнях. В исторических песнях XVIII в., в большинстве своем сложенных солдатами, отразился весь порядок солдатской служ­бы: военный быт, приготовления к походу и сражения. Во всех этих картинах видны черты нового. Войска готовятся к походу на Азов:

Что со вечера солдатам приказ отдан был,

Чтобы ружья были чисты и кремни востры,

Палаши отпущены, штыки примкнуты,

Чтобы перевязи, портупеи были навохрены,

Манишки, рубашки и стиблеты были белые...

В песнях немало жалоб на тяжесть службы:

Ах бедные головушки солдатские,

Как ни днем, ни ночью вам покою нет!

Как ни тяжела солдатская жизнь, солдаты всегда готовы к бою. Своеобразна песня об осаде крепости Орешек (Шлиссельбург). Трудно взять ее;.на вопрос царя, как это сделать, генералы отвечают: «Лучше отступить». Но солдаты говорят царю:

Мы не будем ли от города отступати,

А будем мы его белою грудью брати.

В песнях созданы образы Петра I и русских полководцев Шереметьева и Суворова.

ТЛетр I обрисован и как талантливый деятель, и как человек со своеобразным характером. Он прост в обращении с солдатами и рабочими, справедлив, отважен, сам командует войсками, сам работает вместе с корабельными мастерами. В песне «Царь борется с драгуном» Петр вызывает охотника с ним побо­роться. Но все князья-бояре испугались, по палатам разбежа­лись. Вызвался бороться молодой драгун и поборол царя. Петр оценил силу и сноровку и щедро одарил драгуна.

Своеобразно разработана в песнях тема войны. Царь объяв­ляет неприятелям войну:

На самом на нем платье черно,

Платье черное, да всё кручинно.

Петр скорбит о гибели солдат, о потере полков. Вместе с тем он радуется победам русских войск, особенно в Полтавской битве.

Смерть Петра цотрясает солдат. Весьма популярен был сюжет: солдат оплакивает кончину Петра. Песни о смерти Петра похожи на плачи, на причитания с характерными образами:

Что померк, померк наш светел месяц,

Потемнело солнце красное...

Все полки стоят под знаменами, ждут своего «полковника Преображенского, капитана бомбардирского»: осиротело храброе войско, «вся Россеюшка у нас позамялася».

Песни о булавинском и пугачевском восстаниях, вероятно, были очень распространены в народе, но текстов их сохранилось немного. Восстание под предводительством Кондрата Булавина вспыхнуло на Дону в 1707-1708 гг. Два года донские казаки протестовали против самоуправства начальников. В 1707 г. на Дон с солдатами был прислан полковник Долгоруков: он должен был разыскать крестьян, бежавших от крепостной зависимости. Было схвачено более трех тысяч человек и под стражей отправ­лено в Россию. Это послужило поводом к восстанию.

В песнях так объясняются причины восстания:

Как на тихом-то Дону у нас нездорово:

Как приехали к нам два боярина,

Два боярина к нам царем присланы,

Они-то всех нас теперь в разор разоряют,

Те бояре - слуги царские - стариков ссылают,

Молодых казаков во солдаты берут,

Жен, детей отдают помещикам.

Оттого-то вот наш славный Дон и возмутился...

В песнях об этом восстании развита также тема ухода казаков с Дона за Дунай под предводительством Игната Некрасова.

Песни об Емельяне Пугачеве. Волнения крестьян и казаков не прекращались на протяжении почти всего XVIII в. В 1773- 1774 гг. вспыхнуло пугачевское восстание. Песни о нем в неко­торой степени напоминают песни о разинском восстании: перера­батываются отдельные сюжеты, приспособляясь к новым событи­ям и личности Пугачева. Песни о Пугачеве более реалистичны. В них нет мотивов чудесного, нет романтической удали. Но в них более ясно выражена ненависть народных масс к барам, боярам и воеводам. В песнях чаще всего разрабатываются сюжеты о, разгроме отрядов Пугачева, о его «беседах» с губернаторами и воеводами. На вопрос астраханского губернатора, не царь ли он или цар­ский сын, Пугачев отвечает:

Я не царь и не царский сынок,
А родом - Емеля Пугач.
Много.я вешал господ и князей,
По Рассей вешал я неправедных "людей. ,

В пугачевском восстании принимали участие широкие народ­ные 4 массы: крепостные крестьяне, казаки, работные уральские люди, башкиры. Пугачев нередко изображается в отношении к ним. Он, как и народные массы, непримирим к господам, смел и дерзок при разговоре с губернатором и генералом. Показательна песня «Пугачев и Панин», в которой правдиво рассказано о поведении Пугачева во время разговора с графом П. И. Паниным в Симбирске. Отвечая на вопрос Панина, сколько он повесил князей и бояр, Пугачев говорит:

Спасибо тебе, Панин, что ты не попался <...>

За твою-то бы услугу повыше подвесил!

Песни о пугачевском восстании отличаются четкой социальной направленностью, антикрепостническим характером, смелым об­личением властей. В них знач!ггел>шоа1ВИ^ё|1тшг^чила сатира. "Правда," сатира свойственна и более ранним~пёсням ХУШ в. В пес-нях о петровском времени обличается казнокрад Гагарин, мо­шенник Долгоруков, осмеиваются «господа-генералы», бояре и князья.

Смерть Пугачева так же оплакивается, как и смерть Разина:

Емельян ты наш рбдный батюшка!

На кого ты нас покинул?

Красно солнышко закатилось...

Как осталися мы сироты горемычны,

Некому за нас заступиться,

Крепку думушку за нас раздумать...

Песни XIX века . В первой половине XIX в. еще идет твор-" ческий процесс создания произведений о новых событиях и героях. С одной стороны, продолжаются традиции песен более ранних, с другой - воспроизводятся новые явления. Но все чаще наблюдает­ся переработка старых сюжетов и их приспособление к новым событиям. Особенно это ясно выражено во второй половине XIX в. Песни этого столетия могут быть разделены на две части: одни характеризуются сюжетностью и известной долей вымысла, порой довольно свободного и уводящего произведение от исторических фактов; другие - более точно воспроизводят события, но отли­чаются схематичностью, сухостью изложения. К первым можно отнести популярные песни о Суворове и Платове, ко вторым - описания походов в Пруссию и во Францию.

Яркий образ полководца, любимого солдатами, - образ Суво­рова. В цикле песен о нем выделяются песни о его ранении и смерти. Горе охватило войско, барабанщики не бьют в барабаны, «музыкантички» не трубят в трубы: несут на руках Суворова, а за ним везут его платье кровавое.

Песни XIX в. посвящены главным образом войнам: русско-персидской войне 1804-1813 гг., Отечественной войне,1812 г., русско-турецкой войне 1828-1829" гг.", Крымской войне 1853- 1856 гг., наконец, русско-турецкой войне 1877-1878 гг.

В изображении этих войн много сходного, ставшего устойчи­вым в исторических песнях, но есть и элементы, в которых проявля­ется своеобразие произведений.

В связи с изображением этих войн на первый план выдвигаются образы Кутузова, Платова и Нахимова, а также сатирический образ Наполеона.

Наиболее полное отражение получила война 1812 года. Выд­вигаются песни о письме Наполеона русскому царю, в котором он требует приготовить в стольном городе «каменной Москве» квартиры на семьсот тысяч войска, генералам - купеческие дома, а самому Наполеону -царские палаты. Кутузов успокаивает рус­ского царя и говорит:

А мы встретим злодея середи пути,

Середи пути, на своей земли,

А мы столики поставим ему - пушки медные,

А мы скатерти ему постелим - вольны пули,

На закусочку поставим - каленых картечь;

Угощать его будут - канонерушки,

Провожать его будут - все козачушки.

Песни дают картины основных моментов войны: входа Наполеона в Москву, пожара Москвы, разгрома французов, входа русских в Париж. Этот цикл песен глубоко патриотичен. Перед сражениями Кутузов обращается к солдатам с речью и просит их, не жалея ни жизней, ни пороху, ни ядер, победить «француза»".

Целый ряд песен посвящен разгрому французов, их бегству, преследованию их казаками, вступлению русских в Париж. Свое­образна песня о французе, который бежал до Парижа, и, подойдя к нему, с любовью говорит: «Париж - славный городок!» Песня кончается ответом русского французу:

Во многих песнях изображается Платов - самая яркая и самая популярная в песнях той поры фигура.

Про Платова-казака

Прошла слава хороша;

За его храбры дела

Будем помнить завсегда.

Платов смел, хитер, с сознанием" достоинства русского воина говорит с французскими генералами и самим Наполеоном. Он пер­вый объявил солдатам:

Враг сидит уж в западне

В нашей матушке Москве!

Самый популярный сюжет этого цикла песен «Платов в гостях у француза». Переодетый, остригший бороду и обрезавший волосы, Платов является в гости к французу. В конце песни его узнает дочь француза Орина. Платов догадывается что его узнали, и успевает ускакать на коне. Потом Платов посылает французскому королю письмо:

Ты ворона, ты ворона,

Ты французский же король,

Не сумела ты, ворона.

Сокола в когтях держать...

Во второй половине XIX в. исторические песни значительно отходят от традиционной структуры. Сильно ослабляется сю­жетность. Песни принимают форму лирического высказывания по поводу события или, еще чаще, по поводу поведения какого-либо лица. В основе песен - отдельные эпизоды или положительные и отрицательные характеристики.

Так, одна из песен о Крымской войне говорит о похвальбе французского короля, который намерен идти на Москву; другая рассказывает о том, как турки собираются идти в Россию; и та и другая песни заканчиваются заявлением русских солдат, что они не дадут врагам разорять Россию. Несколько песен рисуют картины обороны Севастополя. Песни патриотичны. Сол­даты переносят тяжкие лишения, но стойко защищают город. Высоко оценивается деятельность и храбрость адмирала Нахимова.

В песнях о Крымской войне можно выделить несколько тем.. Первая из них -горе при известии о призыве в армию молодых ребят. Вторая - тяжелый путь солдат к Севастополю и трудные условия военного быта. Третья - решимость солдат выполнить свой долг:

С басурманом будем драться

До последней капли крови.

Четвертая тема - прославление командиров:

Уж как Щеголев - храбрец

Показал нам образец.

А Нахимов-то пойдет

Всех в конец вас разобьет.

Пятая - сатирическая. Осмеянию подвергается французский король, который хвастается, что разорит Москву, заберет в полон всех генералов, а московских красных девушек раздарит солдатам. В образе Англичанки Васильевны осмеяны Англия и ее королева.

Однако песни о Крымской войне - последняя стадия истории песен этого типа. Процесс перерождения жанра с еще большей, четкостью прослеживается в песнях о русско-турецкой войне 1877-1878 гг.: они утрачивали целостный сюжет, развивали лири­ческое начало, упрощали поэтику.

Добровольская Варвара Евгеньевна,
к. филол. н., заведующая фольклорно-этнографическим отделом
Государственного республиканского центра русского фольклора, сказковед.

Эту мысль священники в XIX – начала ХХ в. очень хорошо это понимали. Образование, которое давали семинарии позволяли неспециалистам в области фольклора и этнографии понять, что у народа существует своя культура, не всегда соответствующая как общепринятой традиции, так и церковным догматам.

Вероятно именно это понимание привело к тому, что многие священники занимались сбором фольклорных и этнографических сведений. Это были не единичные факты, о чем свидетельствуют страниц губернских и епархиальных ведомостей, труды губернских ученых архивных комиссий и классические фольклорные сборники.

Так, в сборнике русских сказок А.Н. Афанасьев более 500 сказок из разных губерний России. И многие сказки были записаны именно священниками. Так, сказку «Мужик, медведь и лиса», записал в Архангельской губернии священник Михаил Фиалкин, сказку «Лиса и дятел» в Васильевском уезде Нижегородской губернии – монах Макарий, сказку «Надзей, папов унук» в Ржевском уезде Тверской губернии – священник Николай Разумихин. Отметим, что последняя сказка записана с соблюдением всех диалектных особенностей и до настоящего времени привлекается диалектологами для иллюстрации особенностей тверских диалектов.

Еще одним примером активной собирательской работы священнослужителей является их работа в рамках деятельности Русского географического общества. Так, в материалах РГО по Нижегородской губернии отмечено 100 корреспондентов. Из них – два помещика, три становых пристава, один исправник, то есть 6 человек, а остальные 94 человека это священники или люди духовного звания .

Среди корреспондентов РГО по Нижегородской губернии был иеромонах Макарий (Миролюбов), профессор Духовной семинарии, родившийся в Рязанской губернии. Он окончил Московскую духовную академию и защитил магистерскую диссертацию. В 1842 г. он прибыл в Нижний Новгород, где был назначен в семинарию для преподавания ряда дисциплин. 1846 г. он принял монашество и стал иеромонахом Макарием. Под этим именем он известен как православный историк, писатель, ректор двух духовных семинарий, глава несколько епархий.

В Нижнем Новгороде Макарий включился в работу по изучению церковных древностей, истории монастырей и храмов. Он создал свою сеть корреспондентов из сельских священников и с их помощью собирал материал по народным религиозным воззрениям и по фольклору. Эти материалы он отправлял в РГО, где за активную деятельность был избран членом-сотрудником. Им была составлена программа для сбора исторических сведений и с одобрения архиепископа Иакова ее разослали по всем приходам и церквям Нижегородской губернии.

Все фольклорно-этнографические работы проф. Макария, являясь сводами, содержат обширный материал, превышающий тот, что имеется в описаниях, сделанных священниками-собирателями по отдельным селениям. Его «Собрание песен…» содержит 53 хороводно-игровых песни, 23 свадебных. Он одним из первых обратил внимание на то, что есть песни, которые он обозначил как «употребляемые в пирах и компаниях и в других случаях веселия». Только сейчас, наука пришла к тому, что необходимо фиксировать контекст бытования песни и записи подобного рода очень помогают ученым, поскольку в ряде ситуаций мы записываем преимущественно воспоминания о песнях или просто какие-то фрагменты и спросить о контексте некого. А в данном случае мы имеем и текст песен, и описание их бытования. В собрании пословиц и загадок, составленным Макарием, 233 текста, что сопоставимо классическими собраниями .

Есть и другие пример.

В той же Нижегородской губернии, в Арзамасском уезде, активно собирал фольклор священник Василий Страгородский. Он предоставил в РГО статью о народной жизни и крестьянского быта села Арати, где подробно изложил сведения об облике крестьян, особенностях языка, домашнем и общественном быте, нравственных способностях, образовании и фольклоре. Другой священник, Петр Михайлович Ландышев, служивший сначала села Заястребье Судогодского уезда, потом селе Верхний Ландех Гороховецкого уезда опубликовал первый для Владимирской губернии и один из первых для русской традиции вообще материала о шуточном обычаи бегства молодухи от родни мужа со свадебного пира. Иван Федорович Розанов, священник Зимнезолотицкого прихода Зимнего Берега Белого моря собрал большой материал по свадебному обряду Верхней Золотицы. Список можно продолжать довольно долго.

Помимо священников фольклор активно собирали люди, получившие теологическое образование, но по тем или иным причинам священниками не ставшие. Николай Семенович Шайжин, окончивший Олонецкую духовную семинарию и Петербургскую духовную академию , одним из первых обратил внимание на такой жанр фольклора как плачи. Именно ему принадлежит запись плачей от жительницы села Нигижма Лукерьи Ланевой, именно он открыл Настасью Степановну Богданову (вторую по значимости после Ирины Федосовой вопленицу Заонежья) от которой был записан уникальный плач вдовы по мужу, погибшему на Киваче при сплаве леса, плач по вору, сосланному в Сибирь и рекрутская причить.

Ответ на вопрос, почему священники являлись такими хорошими собирателями фольклора, довольно прост. Одним из основных методов собирательской работы являются экспедиции. Исследователь приезжает в некий населенный пункт и начинает опрашивать людей о том, какие обычаи и обряды существуют в данной местности. Но, человек отнюдь не всегда соглашается разговаривать с исследователем. Более того, исследователь отнюдь не всегда может сформулировать вопрос так, чтобы исполнитель на него ответил. Даже самые обычные на взгляд специалиста вопросы показывают какая зачастую пропасть между собирателем фольклора и носителем фольклорной традиции . Например, важный для специалиста по народному календарю вопрос о членении сезонов вызывает у исполнителей фольклора недоумение. Собиратель (особенно молодой) пытается узнать о народных представлениях, связанных с началом лета и может сформулировать вопрос так: – Когда начинается лето? Обычно ответ звучит следующим образом: – Как у всех нормальных людей 1 июня. Хотя на самом деле в рамках фольклорной традиции, например, Владимирской области начало лето связано с Троицей и Духовым днем. На данной территории считается, что весна заканчивается в Троицу, а лето начинается в Духов день, когда «Святой дух теплом на землю дохнул».

Чтобы проблем, связанных с пониманием собирателя и исполнителя не возникало собирать фольклор лучше стационарным методом, то есть собиратель и исполнитель живут рядом, имеют общие проблемы и заботы. Для собирательской деятельности требуются люди, живущие в деревне постоянно и почти в тех же условиях, что и их информанты. Но с другой стороны люди грамотные, способные записать то, что им рассказывают и поют, и достаточно образованные для того, чтобы оценить, что именно они записали.

В 1852 г. «Известия Императорской Академии наук по отделению русского языка и словесности», редактором которых был И.И. Срезневский, была разработана программа наблюдений над языком и словесностью. Предполагалось, что к программе будут привлечены широкие круги грамотного населения. Но оказалось, что только две группы населения рассматриваются крестьянами если не как свои, то по крайне мере как близкие. Это учителя, но их было мало, и сельские священники, которые, как известно:

Косили, жали, сеяли

И пили водку в праздники

С крестьянством наравне.

Зачастую священник оказывался единственным звеном, связывающим простой народ с образованным обществом.

Министр народного образования не дал И.И. Срезневскому официального разрешения обращаться к духовенству с предложением собирать фольклор, так как это «не входит в круг их обязанностей» , но неофициально Академия стала привлекать к этой работе местных епархиальных архиереев. И те откликнулись на призыв, и Академию захлестнул вал материалов с мест.

Одним из откликнувшихся был протоирей Евграф Андреевич Фаворский.

Он родился в 1821 г. в Павлово на Оке. И с этим городом связана вся его жизнь. Он кончил Нижегородскую духовную семинарию и был рукоположен в священники Троицкой церкви, где раньше служил его отец.

Он очень серьезно относился к своему долгу перед обществом. Он был депутат со стороны духовенства в судебных процессах, судебный следователь по делам духовенства, член Нижегородского статистического комитета.

По воспоминаниям родственников он не только беседовал с прихожанами, но и слушал в их исполнении народные песни и былины. В распоряжении ученых есть 16 текстов записанных священником. И это тексты высочайшего качества записи. В этих записях есть редкий для того времени сюжет о «Василисе Никулишне». Несмотря на то, что эта блина впоследствии записывалась Марковым, Ончуковым, Григорьевым в большинстве антологий приводится именно текст Фаворского.

Евграф Андреевич в вел в научный оборот два других былинных сюжета «О Василии Игнатьевиче» и «О том как Василий Казимирович и Добрыня Никитич в орду ходили». Еще три былинных сюжета были к тому времени известны, но варианты о. Евграфа стали хрестоматийными. Это Илья Муромец и Соловей разбойник, свадьба Алеши Поповича и былина о Чуриле. Помимо былин были записаны исторические песни. Вероятно, он записывал и прозу, и обряды, но достоверной информации об этом нет .

Когда дело касается классических жанров, то любой образованный человек, если будет знать, что это нужно (а политика государства была такая, что все знали, что нужно фиксировать свое культурное наследие), зафиксирует подобные тексты. Конечно, не все будут фиксировать одинаково хорошо: встанет вопрос о том, как будет проведена фиксация, насколько она достоверна и т.д., – но текст зафиксирован будет.

Но былины и исторические песни совсем не весь русский фольклор. Более того, у фольклорного материала существует этнографический контекст. И в этом случае священник оказывается в некой двойственной ситуации. С одной стороны, он понимает, что это наследие народа, с другой стороны, это самое наследие вступает в конфликт с христианской верой.

Так, о. Макарий, о котором было сказано выше, издал обобщающую рукопись «О религиозных обычаях и предрассудках в Нижегородской губернии»: в ней более 260 текстов (приметы, поверья, заговоры, описание ритуалов, запреты разного рода, христианские легенды и пр.). И публикация этих материалов в значительной степени подвиг собирателя, который в силу своей профессиональной принадлежности должен с подобными представлениями бороться.

В деревнях существует традиция лечения заговорами. С точки зрения фольклориста это то, что нужно выявлять и фиксировать, с точки зрения любого нормального священника это магия, и с ней надо бороться. Что собственно довольно часто и делается. Причем без фиксации. А сами бабушки, которые лечат заговорами, говорят, что они лечат молитвой, что они обращаются к Богу, молятся перед иконами и т.д. Отметим, что зачастую в роли заговора выступает каноническая молитва, чаще всего «Отче наш» или «Богородица». Приведем один пример. «Зубную рожу» (инфикционное воспаление лицивого нерва) лечат с помощью чтения «Отче наш». Над больным читается молитва, что естественно не противоречит вере. После чтения молитвы поджигают шерсть и прикладывают к больному месту. Антисептические свойства золы известны. Руками оттягивают больное место – это массаж. Казалось бы никакое из этих действий нельзя назвать предрассудком. Если учесть, что так делали в то время, когда антибиотиков не было, то вероятно для простого человека это было единственным спасением от болезни. И вряд ли священник может это осуждать. Однако если лечение попадает на праздник Благовещенья, то шерсть до службы не жгут, потому что боятся, что в противном случае в течение всего года в деревне будут пожары. Безусловно это суеверие, с которым священник должен бороться.

Случай из совсем недавней фольклористической практики. В Костромской области молодой священник отмечает резкое увеличение числа прихожан на Благовещенье. Все присутствующие в церкви берут просфор, но не едят их, а уносят домой. В процессе опроса выясняется, что просфоры нужны не как причастие, а как магическое средство от червей. Их берут для того, чтобы закопать в огороде. В данном населенном пункте такая традиция, которая с точки зрения веры является суеверием и даже кощунством.

Таких историй и священники, и фольклористы могут рассказать довольно много.

В статьях, которые печатались в помощь священникам, неоднократно отмечалось, что для успеха в борьбе с суевериями, предрассудками и заблуждениями среди сельского населения, проповеднику следует познакомиться с достижениями этнографии, иметь представления по народной психологии и специфике народного православия. В помощь сельским священникам духовные издания публиковали разнообразные этнографические материалы, развернутые рецензии на наиболее значимые работы этнографов и фольклористов.

В настоящее время церковная литература подобных подборок не делает. И сельские пастыри зачастую сами вынуждены принимать решения о том, что является фольклором, что не является, что допустимо, а что подлижит искоренению, что им делать с народным православием и с суевериями. Но на самом деле и фольклористы не очень знают, что они должны сказать священникам в тех случаях, когда народная традиция расходится с церковной.

Например, люди приходят на могилу к некой женщине, молятся там, просят ее о помощи в каких-то мирских делах. Рассказывают, что и при жизни она помогала советом страждущим. Местный священник записывает все, что случалось при жизни женщины, все чудеса, которые так или иначе связаны с молитвой на ее могиле, добивается того, что она становится местночтимой святой. Заслуга священника в фиксации фольклорных легенд бесспорна; он не разрушил традицию, а неким образом согласовал ее с церковной жизнью. Но что делать с рассказами о происхождение леших и домовых так популярных в фольклоре. Так, считается, что лешие произошли от свергнутых Богом ангелов, спрятанных Богом детей Адама и Евы, проклятых строителей Вавилонской башни, потомков Хама и фараонова войска. Все они связаны с библейскими событиями, но в тоже время никакого отношения к каноническому тексту не имеют. Мотивация многих обрядовых действий, запретов и предписаний, опирается на библейские мотивы. Что делать священнику, когда он слышит: «Когда враги схватили Иисуса Христа, то святой Петр отрезал Мальху ухо. Тогда Иисус, взял ухо, и, положив его позади себя, благословил иудейскую веру»? Легенды о Каине и Авеле соответствуют библейскому сюжету, но рассказываются обычно для того, чтобы объяснить появление пятен на луне.

Фольклористы необычайно благодарны священникам, которые прежде чем бороться с суевериями своих прихожан, их записывали. Есть огромные многостраничные тексты, которые священники отправляли по инстанциям, чтобы выяснить, бороться или не бороться с суевериями.

Наконец, еще один аспект. Священники для своих прихожан зачастую становятся участниками обрядовых практик. И если Крещенские обряды и крестные ходы к святым источникам не противоречат вере самого священника и его паствы, то обрядовые обходы домов, для священника и для мирянина имеют разное значение. Священник освящает помещение, а хозяин дома ждет, когда служба закончится, и он сможет замести веником на рясу, уходящего священнослужителя, клопов и тараканов, потому что это, с его точки зрения, верный способ избавиться от вредных насекомых.

Даже таинство исповеди в народной традиции часто переосмысляется. Действия священника истолковываются носителем народной традиции как магические. Вот пример такой записи, сделанной в Уржумском районе Кировской области: “Когда человек долго болеет, приглашают священника. Тот открывает Евангелие и читает. Если он о мёртвых читает – значит, скоро помрёт, если о живых, выживет».

Лучше всего отношение к такому аспекту фольклора еще у одного священника – Алексей Николаевич Соболев. Он родился в 1878 г. в Покровском уезде Владимирской губернии. Учился в Московской духовной Академии и тема его диссертации «Загробный мир по древнерусским представлениям». В этой работе наряду с древнерусскими сочинениями множество фольклорных записей: приметы, поверья, снотолкования. Ему принадлежат записи плачей, сборник посвященный родильной обрядности. Изучал он и свадебный обряд. В предисловии к данной работе он обращается к своим коллегам да и ко всей русской интеллигенции с призывом «заглянуть в глубь народной жизни, понять народную душу; изучать жизнь простолюдина, со всеми ее темными и светлыми сторонами» .

Примечания:

Священник Павел Флоренский. Из богословского наследия. // Богословские труды. Вып. 17, М., 1976. С. 127- 128.

Подробнее об этом см. Ю.А. Курдин. Православные священники и народознание в Нижегородской губернии середины XIX века // Православный Саров. http://pravsarov.su/content/14/746/841/843.html

Архиепископ Макарий (Миролюбов). Церковный историк и духовный пастырь. – Нижний Новгород, 2009.

Подробнее см: Никифорова Л. А. Династия Шайжиных: священнослужители, просветители, педагоги // Православие в Карелии: Материалы 3-й региональной научной конференции, посвященной 780-летию крещения карелов / Отв. ред. В. М. Пивоев. Петрозаводск: Изд-во Карельского научного центра РАН, 2008. С 339-346; Она же. Историк Пудожского края Н.С.Шайжин: Страницы биографии // Историко–культурные традиции малых городов Русского Севера: Мат. региональной научной конференции (7–9 сентября 2006 г.). Петрозаводск, 2007. С.41–51.

Подробнее об этом см. Добровольская В.Е. Роль контекста в бытовании и реконструкции фольклорного текста // Традиционная культура. 2004. № 3. С. 46-55.

Срезневский И.И. К истории издания «Известий и ученых записок второго отделения Имп. Академии Наук (1852 –1863) // Сборник отделения русского языка и словесности Имп. Академии Наук. СПб., 1905. №3. С.52.

Подробнее см. Смолицкий В.Г. Е.А. Фаворский // Православные священники – собиратели русского фольклора. М., 2004. С. 12 –22.

Соболев А.Н. Свадебный обряд в Судогодском уезде Владимирской губернии. Владимир, 1912. С.8