https://www.сайт/2017-02-17/iskusstvovedy_ustanavlivayut_podlinnost_i_avtorstvo_starinnyh_kartin_eto_pohozhe_na_detektiv

Как превратить 10 тыс. долларов в 100 тыс. долларов, используя интеллект

Искусствоведы устанавливают подлинность и авторство старинных картин. Это похоже на детектив

Наталья Махновская Наиль Фаттахов

Наталья Махновская работает в челябинском Музее изобразительных искусств и занимается атрибуцией живописи - установлением подлинности произведений, особенности техники письма и так далее. «Моя работа больше всего похожа на работу следователя», - признаётся она, объясняя свою увлечённость профессией. Её повседневный труд - самый настоящий интеллектуальный детектив.

Установление авторства, подлинности картины, конкретного времени её написания существенно увеличивает не только научную ценность полотна, но и его коммерческую стоимость. В результате произведение, которое оценивается в сумму порядка десятков тысяч долларов, может вырасти в цене до сотен тысяч. Впрочем, сотрудники музея об этом говорить не любят. В музее, разумеется, хорошая охрана и соблюдены все необходимые меры безопасности, но провоцировать преступников музейные работники очень боятся.

Недавно вновь произошло интересное открытие. Портрет красавицы графини Бобринской кисти Манизера и замечательный портрет девочки, сделанный популярнейшей в XIX веке художницей Фредерикой Эмилией О’Коннель пастелью, считались никак не связанными между собой. Как оказалось, связь есть, более того, она тянется через время к императрице Екатерине Великой.

Наиль Фаттахов

Это не единственное открытие. Наталья Махновская рассказала несколько самых ярких историй, которые произошли в стенах музея.

Привет из галантной эпохи

Первая вещь, которой я занялась, когда пришла в музей, - Юбер Робер «Пейзаж с прачками». Он известный пейзажист XVIII века, Россия обладает вторым по количеству собранием его произведений после Франции. Не так давно наш Робер нашёлся в каталоге одного японского музея, который купил его в 80-е годы.

Теперь картину надо везти на рентген и отправить рентгенограмму в Эрмитаж, где её сравнят со снимками подлинного Робера. Скорее всего, у нас очень хорошая копия, сделанная в XVIII веке. Робер был очень популярен, поэтому последователей и подражателей у него было очень много.

Есть у нас история с Жаном Батистом Удри, он жил раньше Робера и был королевским анималистом. Писал собак для Людовика XIII, представлен в Эрмитаже и в Пушкинском музее. У нас есть его картина «Собаки перед убитым зайцем». Это полотно пришло к нам из Третьяковской галереи и было атрибутировано как «Неизвестный художник немецкой школы». Представляете, как в процессе жизни картина меняет автора, школу, страну?

Наиль Фаттахов

Провенанс у неё тоже очень сложный. Ранее она была в каком-то филиале Третьяковки, Рогожско-Симоновский монастырь, далее история обрывается. Во время работы над Робером я заочно познакомилась со многими специалистами. В 2013 году пришло письмо от Гийома Нико, который написал диссертацию по западноевропейской живописи в коллекциях русских императоров от Екатерины II до Александра I. Тогда культура была показателем престижа, не как сейчас. Русские императорские коллекции были богатейшими.

Нико установил, что у нас действительно Удри, и не просто так Удри, а из дворца Бельвю маркизы де Помпадур, фаворитки Людовика XV. Она заказала художнику серию из четырёх картин для десюдепортов - украшений над дверью - в своей столовой. У нас за собаками виден какой-то домик невзрачный, оказалось, это Бельвю и есть. Нико определил его по топографии. До наших дней замок не дожил. Его сначала бешеные революционеры ломали, потом снесли, один парк остался.

Самое поразительное - а для меня вообще экстаз - что из четырёх картин серии сохранилась лишь одна и она хранится у нас. Для нашего Челябинска это ничего не значит, к сожалению, это мы тут в своём сообществе можем умирать от счастья, а всем остальным до лампочки.

Тайна Хухтенбурга

— Я с детства любила западноевропейское искусство, собирала вырезки из «Огонька», мама дарила мне кое-какие открытки из Эрмитажа. Особенно полюбила голландскую живопись. А у нас на выставке висела картина на втором этаже, я взглянула на неё и подумала: «Какое небо! Наверняка это голландский художник». Картина была подписана «Батальная сцена. Неизвестный художник, фламандская школа». Я на тот момент не очень хорошо различала голландцев и фламандцев, хотя, сейчас, конечно, стала понимать гораздо больше.

А тогда опытных людей спросишь, они тебе что-то с пафосом в ответ нафыркают, и чувствуешь себя дура-дурой. Но в действительности это такие тонкости, что, я думаю, те опытные люди и сами их не знали. Как-то раз Google выдал в поиске картину точь-в-точь, как наша. А ты же уже свою коллекцию знаешь: вот тут небо большое, тут битва, тут деревья кулисные. Я по ниточке, по ниточке вытащила информацию, что эта картина продавалась на аукционе, по-моему, «Сотбис», под названием «Копия с картины Яна ван Хухтенбурга». Так впервые всплыло имя голландца, интуиция меня не подвела.

Наиль Фаттахов

В амстердамском Рейксмузеуме в открытом доступе имеется иконографический анализ творчества Хухтенбурга: любимые приёмы, которыми пользуется художник. По стаффажу - персонажам, изображённым на полотне - легко определить руку художника или под кого работает копиист. Я сравнила нашу картину с полотном «Битва при Рамильи между французами и союзниками 23 мая 1706 года» авторства Хухтенбурга и нашла порядка десяти совпадений.

Хухтенбург очень любил писать лошадей. Батальные сцены позволяли ему изображать лошадей в разнообразных позах. Я сравнила изображения и поняла, что случайности быть не может, оба полотна несли на себе один и тот же авторский почерк. Обычно, если у художника получаются какие-то образы, он будет дублировать их из картины в картину. Это - Хухтенбург. Но тут уже встал вопрос, подлинный ли у нас Хухтенбург или копия.

Стилистический анализ нужно было дополнить технологическим. Современные художники пишут фабричными красками, тогда же краски стирали вручную. Я сняла с картины планочки, дырочки от гвоздей в подрамнике позволили установить, что они были квадратными, коваными. На обороте были сургучные печати и марки от предыдущей владелицы - «её Сиятельства графини Чернышёвой-Безобразовой». Если бы картина подвергалась позднейшей реставрации, эти следы бы не сохранились. Графиня владела картиной до 1918 года, стало быть, позднее её не реставрировали.

Наиль Фаттахов

Исследования под микроскопом… Это… роскошно. Тон неба, который мы воспринимаем как голубой, под микроскопом виден иначе: это белила со вкраплениями ультрамарина или азурита, который голландцы стирали вручную. Эти лиловые кристаллы выглядят как драгоценности. Простите, мне просто всё это так нравится (улыбается ).

Картины XVIII века и старше доходят до нашего времени, в основном, «дублированными». От времени холст истончается, и, чтобы красочный слой не отпал, с тыльной стороны подкладывают новый, «дублирующий» холст. На нашем полотне обнаружились утраты авторского холста, затонированные позже. Екатеринбургские специалисты при помощи инфракрасной камеры обнаружили подпись, которую сложно различить глазом из-за кракелюра (сети трещин на лаке - прим. авт.). Остатки подписи утрачены вместе с холстом, но очевидно, что она принадлежала Яну ван Хухтенбургу.

Макроснимки подписи я послала замечательному исследователю Квентину Бувело в Гаагу, он специалист по художникам-баталистам. Обратиться к нему мне посоветовали в Рейксмузеуме. Конечно, в Голландии не было таких потрясений, как у нас, картины не перевозили на возах сумасшедшие революционеры. Не то что у нас. Бедненький Хухтенбург неизвестно что пережил. Но Бувело подлинность подписи подтвердил и нас поздравил. Я была счастлива (смеётся) .

Потом мы свозили картину на рентген в клинику «Лотос». Я долго сомневалась в настройках рентгена. Реставраторы в Омске рассказали, что они делают снимки своих картин в институте судебной медицины, выслали мне нужные параметры. Выяснилось, что требуется настроить рентген так же, как для снимка кисти человеческой руки.

Наиль Фаттахов

На рентгене заметна вся эволюция картины: вот художник сделал подмалёвок, вот начал заполнять форму. Или пентименто - когда ему не понравилось, как он, например, причёску написал, и он переписал её по-другому. Копиист работает иначе, на рентгенограмме копии вся эволюция картины не видна. Снимок же нашей картины все эти переделки показал. И как эти попочки лошадей изящно написаны и смоделированы, полный восторг! Это очень красиво, я вас уверяю!

Дело о жаровне

Откуда в челябинские музеи поступали картины? Либо из столичных музеев, либо покупались у челябинцев. А у челябинцев откуда картины? Трофейные. У нас же ни Демидовых, ни Строгановых не было своих. У нас в коллекции обнаружилась прелестная картинка «У жаровни». Там два священника каких-то, жаровенка какая-то, написано так живо, замечательно. Подпись есть, «А. Галлего». Экспертное заключение ГМИИ (Государственный музей изобразительных искусств им. Пушкина - прим. авт.), сделанное перед продажей нам, гласит, что это - Альварес-и-Галлего Доминго.

Я решила узнать его биографию, что хоть за художник-то? Поиск в интернете ничего не дал. Нашла только одну картинку, там какие-то виды, корабли, моря - ничего общего с нашим. Я уже говорила про иконографический анализ? Если художник Робер писал руины и пейзажи, то портреты он писал очень редко. Если художник работает в излюбленном жанре, то очень редко перестраивается.

Я пристала к нашему Сергею Михайловичу [Шабалину, главному хранителю Музея изобразительных искусств], он изумительный человек, очень много знает. Он сказал, что откуда-то помнит, что этот художник есть в музее Прадо (Мадрид, Испания - прим. авт.). Я воспользовалась переводчиком от Google, написала туда и через две недели получила ответ. Я всегда пишу куда-нибудь, как «на деревню дедушке», и всегда так удивляюсь, когда мне приходит ответ (смеётся). И вот прекрасная дама из Прадо сказала, что да, у них есть такой художник, только другой - Хосе Гальегос-и-Арноса, умерший в 1917 году.

Наиль Фаттахов

Через Википедию я нашла ссылку на сайт, посвящённый художнику и созданный его внуком, Полом Гальегосом. Я написала ему, выслав изображение нашей картины, и попросила образец подлинной подписи деда для сличения. Гальегос очень хорошо представлен на аукционах, его много продают. Он часто писал сюжеты из жизни католических священников в роскошных одеяниях, на фоне резной мебели, и даже эта жаровня фигурирует на других полотнах.

Одна вещь Гальегоса отыскалась в Эрмитаже. Я написала сотруднице, занимающейся Испанией, и получила ответ, где она пишет: «по случайному стечению обстоятельств, в тот момент, когда я получила от вас письмо, у меня в гостях был потомок художника, Паоло Серафини, который специально приехал для того, чтобы посмотреть картину. Я показала ему изображение вашего полотна, и он вспомнил жаровню, которая хранилась в их семье и которую он помнит с детства».

Лекция Натальи Махновской по атрибуции живописи, посвящённая портрету графини Бобринской и его связи с пастельным портретом девочки, состоится в Картинной галерее по улице Труда, 92, в субботу, 18 февраля, в 11 часов. Портрет девочки - пастель по бумаге - требует особых условий хранения и очень редко выставляется из-за хрупкости материала. У посетителей лекции будет возможность посмотреть на него своими глазами и поразиться мастерству Фредерики Эмилии О’Коннель, одной из самых знаменитых портретисток XIX века.

Как избежать ошибок при покупке живописи.
С чем частенько встречаемся при покупке картины? – Правильно, копии известных произведений, хранящихся в музеях – и мы их не можем узнать порой, в чем же дело? Как отличить подлинник от подделки или копии?
Для начала – почаще рекомендую посещать музеи. Листайте каталоги, ловите на глаз, запоминайте.

копия с гравюры

И тогда дописанная бумажная литография, натянутая на холст, или состаренный новодел копии известного произведения, выдаваемый за оригинал, будет вызывать у вас улыбку, а не дрожь предвкушения гипер-прибылей.
Не забудьте вынуть картину из рамы, анализируйте углы (перетянутый холст сразу заметен), гвозди (не современные скрепки), посмотрите краску в УФ лучах, подрамник и т.д.
Нередко встречаются зеркальные копии (обычно они ужасных фантазийных красочных тонов), объясняется это легко – копия сделана со старой книжной иллюстрации, по типографской гравюре. Копиист может даже и не догадываться об истинных оттенках оригинала и импровизирует на свое вкус.
Репродукция с дорисовкой (или «венка» как ее в быту называют антиквары) – вот на что чаще всего попадаются некомпетентные жадные покупатели живописи, особенно при интернет-продажах, когда нет возможности детально изучить полотно.
Дело в том, что технологии тиражирования шедевров на Западе приняли массовый характер в самом начале 20 века, когда послереволюционной России было не до искусства и новшеств.
Копии писались огромными кол-вами: художник наклеивал на холст, иногда даже негрунтованный, бумажный лист с репродукцией излюбленных сюжетов и полностью закрашивал изображение красками. Главное преимущество такого высокоскоростного письма – точное сохранение пропорций оригинала, сохранялись все авторские черты и формы, включая подписи и даты.
Платятся тысячи за фактически печать с подрисовкой. Они уже естественным путем состарились и понять порой можно, что это копия только при отмывке картины. Стоимость таких работ на порядки ниже оригинального письма маслом на грунтованном холсте автором.
Очень частая ошибка начинающего инвестора и коллекционера Антиквариата и конкретно живописи – покупка копии известной картины. Увы и ах, цена их на десятки порядков ниже оригиналов, чаще всего хранящихся или экспонируемых в музеях. Но как ни странно эти работы любимы населением и движение их как товара довольно шустрое, по дороге приносящее ощутимую прибыль. Здесь главное распознать оригинал, тогда все карты будут в ваших руках. Знания – сила!
отгадайте авторов и названия картин.
Сейчас “венки” с успехом можно переназвать “венецианками”, где как ни там сейчас штампуются миллионы принтов на холсте, правда в отличии от остальных они делают пару штрихов (обычно одной краской) для рельефа и имитации мазка.

" Каждая десятая картина XX века - фальшивка"

Великий фальсификатор Джон Майат

Совсем недавно мир искусства пережил очередной громкий скандал, круживший вокруг известнейшей картины Рембрандта - «Мужчина в золотом шлеме». Раннее предполагаемый подлинник оказался фальшивкой. Рентгенограмма не выявила на полотне авторского знака художника.

С каждым днем цены на произведения искусства растут. Ежемесячно бьются все новые и новые ценовые рекорды. И весь этот сумасшедший ажиотаж, заставляет лишь насторожиться, ведь и мастера подделок не сидят на месте. С развитием технологий их возможности тоже набирают оборотов.

Техника подельщиков неизбежно развивается, они научились старить краски, делать трещины и даже забивать в картины якобы древнюю пыль. Но технологии разработчиков тоже не стоят на месте: благодаря им арт-арена еще может соперничать с подпольным производством.

Как отличить оригинал от подделки? И как картины проверяют на подлинность?

1 этап

В первую очередь, любая картина попадает в руки к реставратору для визуального анализа. Реставратор – это тот же хирург, в обязанностях которого входит как вернуть к жизни бесценные произведения искусства, так и определить подлинность творений великих мастеров.

Он, в свою очередь тщательно изучает лицевую и оборотную сторону полотна, а также анализирует структуру холста и гравировку подрамника. Затем сопоставляет манеру мазка художника, устанавливает, из чего был, предположительно, сделан верхний слой картины и в самом конце проверяет подпить автора.

Если у него возникают какие-то вопросы (а чаще всего так оно и бывает), то далее реставратор кладет картину под специальный исследовательский микроскоп, с помощью которого изучает трещины на ней, которые в свою очередь, говорят эксперту о многом. В первую очередь о возрасте и происхождении картины, которые подделать не так уж и просто.

Но, не смотря на многолетний опыт, любой эксперт может ошибиться, ведь подделка может быть выполнена очень хорошо, и все реставраторы знают об этом. Они дают всего лишь приблизительную характеристику картины. По этому, на достигнутом заказчики не останавливаются, а лишь переходят к следующим проверкам.

2 этап

Когда никакого визуального отличия не выявлено, помочь тут может физико-химический анализ картины. Это практически медицинская диагностика, которая поможет разобраться кто, когда и главное как, мастер подделки, выдал свою работу за оригинал.

Исследование картины поручают искусствоведам. А те, в свою очередь начинают свою работу из обычного рентгеновского снимка полотна.

У каждой картины есть свой «скелет»:

• Основа (дерево, металл, холст и т.д.);
• Грунт (мел смешанный с гипсом);
• Краски;

И все эти слои, из-за разной плотности, по-разному пропускают рентгеновское излучение. Поэтому на фотоснимок проецируется очень контрастный облик картины, похожий на негатив.

Основа картины может сказать о месте и времени ее рождения, ибо до XVIII ст. картины писали исключительно на деревянной основе. В отдельные эпохи в качестве основы использовали металл, пергамент, бумагу и реже - кость, кожу, мрамор, шифер и другие материалы. Так, к примеру, голландцы и французы писали на дубе, сербские мастера писали на липе, для основ испанских картин характерно применение сосны, а итальянских – тополь.

Когда время и место установлено, а также идентифицирован «почерк» художника и следы реставрации, следует третий этап проверки.

3 этап

После анализа деревины полотно помещают под инфракрасное излучение – оно покажет первоначальный рисунок, который кроется за слоем краски, сделанный углем или карандашом. За частую, на первоначальном рисунке можно увидеть развитие художественной мысли автора. А иногда и объекты, которые позже были замазаны краской.

Но это ни о чем не говорит экспертам, лишь о личных поисках автора картины. Если и тут никаких зацепок, то самое интересное еще впереди. Ведь следующий шаг поможет определить пигменты картины, то бишь - материалы, использованные при изготовлении красок.

4 этап

До XX века художники сами изготовляли краски. Они использовали разные материалы: органику, минералы и красители. Поэтому, дальше искусствоведам, предстоит узнать, была ли картина действительно написана с древние эпохи.

Тонким лучом рентгеновского аппарата «стреляют» в определенные цвета картины. Их красители дают уже обратное свечение, которое выводится на мониторе компьютера в специальной программе. Она же и считывает всю информацию о химическом составе картины, а их действительность сопоставляется с историей их возникновения.

Но даже если подлинность красок совпадет, предстоит самый важный и заключительный момент в художественном исследовании – проверка на вместимость изотопов.

5 этап

Ядерные взрывы XX века привели к появлению двух новых изотопов (137Cs и 90Sr), которые осели на всевозможной растительности и впитались в землю. Так как ранее они не существовали, то их вместительность в красках и предстоит определить профессорам из химических лабораторий.

И даже если подельщики обманули все вышеупомянутые этапы, то при обнаружении этих изотопов на якобы картине эпохи возрождения, картина явно будет фальшивой.

Эпилог

«Точного определения „искусства“ нет. Но с полной уверенностью можно сказать, что не искусством, являются те несчастные потуги обученных студентов, введенных в заблуждение наивными наставниками».

Раз уж нет четкого определения искусства, то, что же выходит – поддельное картины мошенников тоже могут по праву считаться произведениями искусства? Но, оставим эти дискуссии арт-критикам. Точно сказать можно лишь одно - искусство живет вопреки художественным консерваториям и университетам. Они живет само по себе и приходит уже, когда человек достиг осмысленности и не зависит от мнения окружающих.

Научно-исследовательской независимой экспертизе (НИНЭ) им. П.М. Третьякова, которая образовалась после того, как государственным музеям запретили заниматься экспертизой для частных лиц, совсем недавно исполнилось 8 лет. За эти годы у компании накопилось немало любопытной статистики, АиФ.ru встретился с административным директором центра Александром Поповым , чтобы узнать, как обстоят дела с подделками на российском арт-рынке.

«Подделку всегда можно найти»

Елена Яковлева, АиФ.ru: Есть популярное мнение, что в России большая часть арт-рынка — это подделки. Вы с этим согласны?

Александр Попов : Это всё откровенная чушь. Другое дело, что подразумевается под понятием арт-рынок. Если под этим подразумевается рынок в «Измайлово», где тоже продают, типа Малевича , процент подделок действительно будет 90%. А если мы возьмём серьезные антикварные салоны Питера, Москвы, то процент подделок окажется незначительным, потому что там люди дорожат своей репутацией.

За 8 лет работы мы переработали больше 10000 вещей, и по статистике где-то 50-60% из них оказались фальшивыми. Но необязательно их кто-то специально рисовал, чтобы потом выдавать за Шишкина . Часто встречаются истории, когда люди считают, что у них дома висит Левитан , потому что им так, например, сказал дедушка. Но это просто ошибка. Другое дело, если они, зная, что это не Левитан, начнут продавать его как Левитана, тогда это будет мошенничество.

Но можно ли судить по нашей статистке обо всём арт-рынке, сложно сказать.

— На Западе дела с подделками обстоят таким же образом?

— Да, то же и с западным миром. Если проводить статистику в легальном рынке, процент будет микроскопический. Другое дело — какой-нибудь маленький швейцарский или американский аукцион, где вообще не знают, что продают. Это такой традиционный способ продажи поддельных вещей: им привозят подделки, они в этом не разбираются и продают за недорого. Это рассчитано на начинающих коллекционеров, которые считают, что если аукцион находится где-то в Америке, о нём никто не знает, значит, там можно за недорого купить что-то ценное. Но нужно понимать, что весь аукционный рынок по всему миру постоянно мониторится десятками профессиональных людей. И шанс, что новичок за копейки найдет что-то ценное в месте, которое он считает секретным, — это большая ошибка.

Подельщики как раз рассчитывают на таких неопытных людей. Они нарисуют Коровина , в качестве современной работы совершенно легально вывезут его из той же России и поставят на аукциончик, который не несёт никакой ответственности. Затем кто-то начинающий или просто не разбирающийся увидит, что в Калифорнии среди кучи старого хлама продаётся Коровин и с радостью его купит. Рынок подделок, в основном, так и функционирует. Поэтому, конечно, подделку всегда можно найти.

— Вы не зря привели в пример Коровина. Судя по статистике вашего исследовательского центра, этот художник занимает первое место по количеству фальсификаций. А кого ещё в нашей стране подделывают чаще всего?

— Пятерка лидеров — это популярные художники: Коровин , Левитан , Айвазовский , Шишкин , Саврасов .

Коровин занимает первое место, просто потому что ещё при жизни стали появляться его фальшивые работы, и он сам в этом принимал некоторое участие. Он беспокоился о своём сыне-художнике, который был не вполне здоровым человеком, и боялся, что тот останется без пропитания. Поэтому он разрешал ему подписывать некоторые работы своим именем и выдавал их за собственные. Самая большая загвоздка в том, что какие-то из этих работ попали в музеи. Сложно сказать, чем считать такие вещи, подделками? Подделками назвать сложно, просто это не Константин Коровин, это работы его сына Алексея.

«У нас самый неразвитый арт-рынок»

— Как сильно с годами меняется качество подделок, с которыми вы сталкиваетесь, и увеличивается ли их количество?

— Качество, конечно, улучшается, потому что поддельщики понимают, какими методами мы работаем. Когда в исследовательских центрах стало появляться химическое оборудование, способное определить состав краски, зарубили кучу вещей. Поэтому сейчас много поддельщиков-суперпрофессионалов, которые стараются либо очень точно подбирать краски, либо вообще подделывать не масляную живопись (где можно провести больше исследований), а темперные краски или графику.

А по количеству подделок: не могу сказать, что изменилось в большую сторону. Наоборот, у нас были ударные первые два года, когда НИНЭ им. Третьякова была новой организацией, и мошенники считали, что нас надо проверить (а вдруг что-то проскочит). Тогда у нас был дикий отсев — 80% — мы мечтали, чтобы хоть что-то настоящее принесли. Но потом всё уравновесилось, все поняли, что мы качественно работаем.

— В Европе экспертиза работает по таким же принципам, как и здесь?

— В Европе совершенно другая система экспертизы, такое ощущение, что они вообще свысока относятся ко всем техническим исследованиям. Там их практически не проводят, у них же самое важное — это происхождение работы. Даже на «Сотбис», и других каких-то основных аукционах могут продаваться картины за огромные суммы, которые никто никогда не исследовал. Им достаточно, что эта картина имеет такое-то происхождение, она где-то опубликована — у них это такая традиция, которой уже сотни лет. Но никому не приходит в голову, что за 200 лет бытования картины её могли подменить. Поначалу я тоже этого не понимал, но европейцы, в общем, такие продвинутые люди...

Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов

— А у нас история картины, так называемый провенанс, что-то значит?

— У нас документально практически ничего невозможно отследить, ни кому принадлежало, ни откуда. У нас было слишком много потрясений — революция и войны. Как можно фиксировать, если в революцию из усадьбы кто-то крадет картину, об этом никто не знает и дарит её родственникам, затем её оставляют в какой-нибудь квартире, которую продают, а потом она попадает в руки к случайному владельцу... Какой там провенанс, какое происхождение — следы работы полностью утрачены! Единственным способом понять, подлинная вещь или нет, стало проведение экспертизы.

Поэтому, конечно, по сравнению с западным рынком, как это ни парадоксально звучит, у нас исследуется, наверное, 90% вещей, которые выставляются на аукционы (если мы берём открытые галереи, белый рынок).

— И это притом, что рынок там значительно больше...

— Да, рынок там не идёт ни в какое сравнение с нашим. Представьте, мировой оборот — $100 млрд, и Россия занимает меньше процента от всего этого оборота. У нас пока что не самый развитый рынок.

Антикварный рынок, в принципе, очень консервативен во всех странах. В Европе антикварному рынку сотни лет, а в России он формируется только последние 25 лет, зато уже в то время, когда доступны технические исследования.

Подделывай — не хочу

— Что обычно происходит с работами, которые уже признаны поддельными?

— Некоторые добропорядочные коллекционеры оставляют такие картины у себя в качестве назидания. Все периодически покупают подделки: и Третьяков в начале своей деятельности покупал работы, которые оказывались поддельными. Некоторые поддельные работы владельцы передали в дар нашему исследовательскому центру. В НИНЭ им. Третьякова мы их используем как материал для обучения, когда к нам приходят студенты.

Но это действительно очень интересный вопрос — куда деваются подделки? Ведь за нашу историю мы выявили больше 5000 поддельных работ и, конечно, они куда-то деваются... Предположить, что их все оставляют дома в назидание самому себе, довольно сложно. Естественно, их пытаются продать.

— А к вам на экспертизу уже повторно возвращались одни и те же подделки?

— Нет, но бывали совершенно комичные истории: люди, уже зная, что продают подделку, забывали снять наш номер (инвентарный номер приклеивается на подрамник картины перед экспертизой — прим.ред).

К примеру, однажды у нас была работа Сарьяна , она оказалась фальшивой, и мы её вернули владельцу вместе с заключением. А спустя пару месяцев звонит другой человек и говорит: «Я сейчас покупаю работу Сарьяна, но такая странная история: сзади есть ваша наклеечка, а заключения нет. Вы можете это как-то прокомментировать?». А мы говорим, что ни в коем случае не платите, она у нас была и оказалась поддельной.

А вот если бы люди просто оторвали наклейку, человек бы её купил, и никаких вопросов не возникло. Такие ситуации периодически возникают.

Конечно, фальшивые работы, в основном, продаются на чёрном рынке, где всё рассчитано на совершенно неопытных людей, которым вешают лапшу на уши про выгодные инвестиции. Иногда люди верят на слово и теряют огромные деньги. Недавно был случай: человек «выгодно» проинвестировал в какие-то произведения Шагала и Кандинского . Он даже продал для этого квартиру, но не удосужился проверить подлинность работ перед покупкой, а в результате они оказались поддельными.

Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов

— Случается такое, что по почерку подделки вам удаётся выявить художника и сотрудничать с полицией?

— Нет, ведь у нас не преследуют поддельщиков. К нам долгое время приносили подделки одного художника. Было очевидно, что рисовал один и тот же человек, и я даже консультировался по этому поводу с органами, а те говорят: «И что? Ну, рисует и рисует». Оказывается, это как-то очень сложно подвести под Уголовный кодекс, у нас нет такой статьи «Подделка картин», а есть статья «Мошенничество» — продажа чего-то фальшивого. То есть, если он эти работы сам лично будет продавать, тогда это будет факт мошенничества. Но никакой поддельщик не станет сам продавать свои работы — он выстроит какую-нибудь схему с посредниками, которые потом исчезнут.

Так что у нас в стране совершенно парадоксальная ситуация — ты можешь подделывать картины, и тебе вообще ничего не будет. Через какие-то там каналы приносить на экспертизу, ждать, что может одна из сотни проскочит. На мой взгляд, это совершенно абсурдная ситуация, но с точки зрения юристов это нормальная история, и это меня ужасно возмущает. Я уверен, если бы это хоть как-то преследовалось, количество подделок мгновенно сократилось — люди бы просто понимали, что за это можно сесть в тюрьму.

«У нас нет культуры покупки вещей»

— Кстати, а как у нас в стране обстоят дела с культурой коллекционирования современных вещей?

— У нас рынок антикварных, признанных вещей не в очень хорошем состоянии, а о современном тем более говорить тяжело. У нас нет культуры покупки вещей.

У меня был забавный случай — наши клиенты, нефтяники, купили суперкрутой дом (его строил в Подмосковье выдающийся итальянский архитектор). Это всё стоило фантастических денег, а на стенах висели картины, и меня попросили проконсультировать, какую ценность они представляют. Я приехал и увидел, что это откровенный мусор — стена за этой картиной стоила в разы дороже даже по материалам.

Это говорит о том, что в России даже у очень богатых людей абсолютно нет культуры собирания, они не понимают, что это нужно, это классно, это интересно, и, в конце концов, стоит дорого.

Фото: АиФ/ Алексей Виссарионов

— И вопрос, который может особенно заинтересовать наших читателей. Как часто в вашей практике встречаются ситуации, когда дома у человека висит какая-то картина, он приносит её на экспертизу, и оказывается, что это очень ценная вещь. Есть шанс разбогатеть таким образом?

— Да, шанс разбогатеть есть и такое действительно встречается. Самое главное, чтобы люди это понимали, ведь у многих дома висит что-то ценное, а они, не подозревая об этом, не несут вещи на экспертизу. Они, скорее, подарят эту картину кому-нибудь или вообще выкинут. Есть много историй про выкинутые вещи, которые стоят дороже, чем квартиры, где они висели.

Но есть истории и наоборот. Недавно у нас была бабушка, которая думала, что у неё картина Малевича. Она уже составила список добрых дел, который хотела исполнить на вырученные от её продажи деньги, но нам пришлось её разочаровать...

Подделки, фейки

Целая индустрия по изготовлению подделок художественных произведений непрерывно развивается и совершенствуется вместе с антикварным рынком. Есть в ней свои ремесленники и свои творцы...

Знаменитая картина XVII века "Сводня" оказалась шедевром великого фальсификатора ван Меегерена, продавшего подделок на $100 млн.

Полотно изначально считалось подделкой, когда его нашли в 1947 году;

Картина была признана шедевром неизвестного мастера XVII века после экспертиз в 2008-2009 годах;

В 2011 году холст вновь признан подделкой, но уже приобрел знаменитого автора, ценность авторства которого сравнима с именами великих художников.

Около 2 млн фунтов стерлингов получит русский миллиардер Виктор Вексельберг от аукционного дома «Кристиз». Эти деньги были заплачены олигархом на аукционе за картину Бориса Кустодиева «Одалиска», которую позже признали подделкой. Аукционный дом отказался вернуть деньги добровольно, поэтому добиться отмены сделки Вексельбергу удалось только через суд в Лондоне.

По мнению экспертов, подделками являются от 10 до 30% картин, находящихся в частных российских коллекциях. В случае если речь идет о работах мастеров с мировыми именами, этот процент может достигать и более высоких значений. В оценке подлинности ошибаются даже признанные экспертные центры, которые функционируют при музеях. Так, в 2008 году стало известно о ста случаях ошибочных экспертиз, проведенных специалистами Третьяковки. Еще двумя годами раньше музеям запретили проводить частные экспертизы. Это было нужно, чтобы передать оценку произведений искусства в руки независимых экспертов и сделать ее более прозрачной.

«Одалиска»

Инвестиционный фонд «Аврора», подконтрольный Виктору Вексельбергу, приобрел «Одалиску» в 2005 году. На торгах за нее уплатили рекордную для полотен Бориса Кустодиева сумму в 1,7 млн фунтов стерлингов. Уже в России эксперты определили, что картина поддельная, однако аукционный дом отказался признать эти заключения.

На небольшом полотне изображена обнаженная женщина «в интерьере». На суде российские эксперты указали, что манера письма не соответствует «фирменному» стилю художника. «В целом картина похожа, Кустодиев и Кустодиев», — рассказал РИА Новости Владимир Петров, принимавший участие в одной из экспертиз. Несоответствия, по его словам, стали всплывать при детальном осмотре картины.

Характер мазков у Кустодиева экспрессивный, создает цветовую игру, а здесь цвета прорисованы примитивно и будто отделены друг от друга. Интерьер тоже рисовали не так: в нем смещены пропорции, не хватает характерных для мастера деталей и легкости. Претензии вызвала и подпись художника. Она была выполнена пигментом с содержанием алюминия, которого при жизни Кустодиева не было.

Эксперты со стороны ответчика оправдывались. Небрежность в написании возникла потому, что Кустодиев писал картину в спешке. Он уже был прикован к инвалидной коляске и остро нуждался в деньгах. Что касается подписи, то «алюминиевая» краска уже существовала, хотя и использовалась редко.

Судья принял сторону россиян. Впрочем, при оглашении вердикта уточнил, что определить с полной уверенностью, чьей рукой написана «Одалиска», он не может. Просто доводы истцов показались ему более убедительными.

Кошки-мышки

Ситуация с полотном Кустодиева наглядно демонстрирует, как сложно отличить подлинник от подделки. На вооружении экспертов новейшие методики, но даже они срабатывают далеко не всегда.

Рентген, химический анализ, инфракрасные лучи и ультрафиолет — все эти исследования позволяют «просканировать» картину. Рентген считывает слои краски. После этого становится понятно, как художник добивался того или иного оттенка, и можно говорить об авторской манере письма.

Ультрафиолет и инфракрасные лучи выявляют места, дописанные позже. С их помощью определяют, например, когда поверх подписей одних художников ставят автографы других. Так произошло во французском Гренобле, когда выявили подделку картины Густава Курбе, живописца XIX века. Под его именем стояла подпись «Кутюр». Фальсификатор закрасил последние три буквы, чтобы исправить подпись и таким образом увеличить стоимость картины.

Химический анализ определяет состав краски. Это позволяет экспертам говорить о дате написания полотна. Так в Лондонской национальной галерее в 1965 году обнаружили подделку Гойи. Оказалось, что при создании картины использовали краски, которыми стали пользоваться позже.

Наконец, существует методика, изучающая характер трещин на холстах. Она делает вывод, появились трещины в результате естественного старения или же были сделаны специально — скальпелем или иглой.

Однако как быть, если, например, именем известного художника подписывают безымянное полотно того же времени? Или когда новую картину пишут красками, которые соскоблили со старых холстов? Именно так в 2008 году Третьяковская галерея объяснила ошибки своих экспертов. «Краски те же. Работы одного года. Никакой химик здесь ничего не докажет», — заявил представитель Третьяковки в интервью Интерфаксу.

«Есть и еще один момент: беспристрастность самих экспертов, — говорит собеседник "Руси", имеющий отношение к закупкам предметов искусства на аукционах. — Нередко в спорных вопросах появляются два совершенно противоположных мнения экспертов. И тогда приходится выяснять, какие силы стоят за каждым. Не имели ли место теневые сделки между продавцом и оценщиком».

Мастера жанра

Самым известным изготовителем подделок считают голландца Хана ван Меегерена, жившего в первой половине XX века. На его счету десятки поддельных картин Вермеера Дельфтского, Питера де Хоха и других голландских живописцев XVII века.

В 1937 году Меегерен продал свое полотно «Христос в Эммаусе» за 2 млн долларов. Он выдал картину за раннего Вермеера, сообщив, что приобрел ее во время поездки в Италию у одной обедневшей семьи. И критики поверили.

Обман раскрыл сам Меегерен спустя десять лет. В Голландии его арестовали за связи с нацистами. Во время войны он продал очередную картину под Вермеера, выдав ее за оригинал, фашистскому лидеру Герману Герингу. Чтобы избежать тюрьмы, ему пришлось сознаться, что полотно было поддельным. Меегерен заявил: он специально продал подделку Герингу, чтобы навредить нацистам.

Для подтверждения этих сведений фальсификатора на шесть недель посадили под домашний арест. За это время он в присутствии наблюдателей создал еще одну подделку, масштабное полотно «Молодой Христос, проповедующий в храме».

Французский живописец XIX века Жан Батист Камиль Коро и сам был не против подделок. В его студии собирались подражатели, которые писали, имитируя манеру Коро. Шутки ради мастер нередко ставил на этих картинах свою подпись, чем основательно запутал искусствоведов.

Целая артель фальсификаторов под руководством француза Фернана Легро изготавливала в 60-е годы подделки под Пикассо, Матисса и Модильяни. Легро вез картины в Штаты, где на таможне их проверяли эксперты, как правило, не очень дотошные. Они выписывали ему сертификаты подлинности, что в тысячи раз увеличивало стоимость работ.

Методики исследования предметов искусства совершенствуются. Это привело к тому, что крупные аукционные дома объявляют «срок годности» на проданные лоты. Аукцион гарантирует подлинность, но эта гарантия длится всего лишь два-три года. Этим аукцион страхуется от того, что с развитием методик проданные им сегодня подлинники могут позже объявить фальшивками.

В истории подделок есть и истории-перевертыши. Так, в 2009 году полотно под названием «Сводня», которое раньше считали работой имитатора Меегерена, признали подлинником ван Бабюрена, живописца XVII века.