Жил в некоторой стране правитель; звали его Аггей. Был он славен и силен: дал ему господь полную власть над страною; враги его боялись, друзей у него не было, а народ во всей области жил смирно, зная силу своего правителя. И возгордился правитель, и стал он думать, что никого нет на свете сильнее и мудрее его. Жил он пышно; множество у него было богатства и слуг, с которыми он никогда не говорил: считал их недостойными. С женою своею жил в ладу, но держал и ее строго, так, что не смела она сама заговаривать, а ждала, пока не спросит ее или не скажет ей что-нибудь муж...
Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век она прожила бы благополучно - конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но случилось одно происшествие.Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась теплым мелким дождиком."Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! - думала она. - Какое это наслаждение - жить на свете!"Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке; капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, - на это есть весна, - и что, заквакав, она может уронить свое лягушечье достоинство...
В один прекрасный июньский день, - а прекрасный он был потому, что было двадцать восемь градусов по Реомюру, - в один прекрасный июньский день было везде жарко, а на полянке в саду, где стояла копна недавно скошенного сена, было еще жарче, потому что место было закрытое от ветра густым-прегустым вишняком. Все почти спало: люди наелись и занимались послеобеденными боковыми занятиями; птицы примолкли, даже многие насекомые попрятались от жары. О домашних животных нечего и говорить: скот крупный и мелкий прятался под навес; собака, вырыв себе под амбаром яму, улеглась туда и, полузакрыв глаза, прерывисто дышала, высунув розовый язык чуть не на пол-аршина; иногда она, очевидно от тоски, происходящей от смертельной жары, так зевала, что при этом даже раздавался тоненький визг; свиньи, маменька с тринадцатью детками, отправились на берег и улеглись в черную жирную грязь, причем из грязи видны были только сопевшие и храпевшие свиные пятачки с двумя дырочками, продолговатые, облитые грязью спины да огромные повислые уши...
Жили на свете роза и жаба. Розовый куст, на котором расцвела роза, рос в небольшом полукруглом цветнике перед деревенским домом. Цветник был очень запущен; сорные травы густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по дорожкам, которых уже давно никто не чистил и не посыпал песком. Деревянная решетка с колышками, обделанными в виде четырехгранных пик, когда-то выкрашенная зеленой масляной краской, теперь совсем облезла, рассохлась и развалилась; пики растащили для игры в солдаты деревенские мальчики и, чтобы отбиваться от сердитого барбоса с компаниею прочих собак, подходившие к дому мужики...
В одном большом городе был ботанический сад, а в этом саду огромная оранжерея из железа и стекла. Она была очень красива: стройные витые колонны поддерживали всё здание; на них опирались легкие узорчатые арки, переплетенные между собою целой паутиной железных рам, в которые были вставлены стекла. Особенно хороша была оранжерея, когда солнце заходило и освещало ее красным светом. Тогда она вся горела, красные отблески играли и переливались, точно в огромном, мелко отшлифованном драгоценном камне. Сквозь толстые прозрачные стекла виднелись заключенные растения...
Подробности Категория: Авторские и литературные сказки Опубликовано 14.11.2016 19:16 Просмотров: 2183Творчество В. Гаршина было необычайно популярно у его современников. И это тем более удивительно, что жизнь его была
короткой (всего 33 года), и написал он совсем немного: его художественные произведения составили всего один том.
Но всё, что создано им, вошло в классику русской литературы, его произведения переведены на все главные европейские языки.
Гаршин обладал особым талантом увидеть новое в известном, найти оригинальный приём для выражения своих идей. Полнее всего его личность и талант оценил А.П. Чехов: «У него особый талант – человеческий. Он обладал тонким великолепным чутьём к боли вообще».
О писателе
Все́волод Миха́йлович Га́ршин (1855-1888) – русский писатель, поэт, художественный критик. Художественным критиком Гаршин был также незаурядным. Особенно интересны его статьи о живописи, в основном о художниках-передвижниках.
И. Репин «Портрет В.М. Гаршина» (1884). Музей Метрополитен (Нью-Йорк)
Родился будущий писатель в семье офицера. Мать была образованной женщиной: интересовалась литературой и политикой, хорошо владела несколькими иностранными языками, её нравственное влияние на сына было очень значительным.
Гаршин учился в петербургской 7-й гимназии, позже преобразованной в реальное училище, а затем поступил в Горный институт, но не закончил его, т.к. началась русско-турецкая война. Гаршин оставил учение и поступил волонтёром в действующую армию. Участвовал в боях, был ранен в ногу, представлен в офицеры. В 1877 г. ушел в отставку и полностью занялся литературной деятельностью.
В данной статье речь пойдёт только о сказках В. Гаршина, но хотелось бы посоветовать школьникам прочитать и другие его произведения: рассказы «Четыре дня», «Сигнал», «Красный цветок» и др. У писателя можно поучиться точности наблюдения, умению выражать мысль короткой, отточенной фразой. Писать точно и ярко Гаршину помогало другое его увлечение – живопись. Он дружил со многими русскими художниками, часто бывал на их выставках, посвящал им свои статьи и рассказы.
Привлекает также нравственная чистота писателя, не покидавшее его чувство ответственности за зло, которое существует между людьми, и та боль, которую он чувствовал, когда видел униженного или угнетённого человека. И эта боль усиливалась в нём оттого, что он не видел выхода из этого мрака. Его творчество считают пессимистичным. Но ценят за то, что он умел остро чувствовать и художественно изображать социальное зло.
Николай Минский «Над могилой Гаршина»
Ты грустно прожил жизнь. Больная совесть века
Тебя отметила глашатаем своим –
В дни злобы ты любил людей и человека,
И жаждал веровать, безверием томим.
Я ничего не знал прекрасней и печальней
Лучистых глаз твоих и бледного чела,
Как будто для тебя земная жизнь была
Тоской по родине, недостижимо дальней...
А теперь о сказках В.М. Гаршина.
Первая сказка, написанная Гаршиным, была опубликована в журнале «Русское богатство», № 1 за 1880 г. Это была сказка «Аttalea princeps».
Сказка «Аttalea princeps» (1880)
Сюжет сказки
В оранжерее ботанического сада среди множества других растений живет и бразильская пальма Аttalea princeps.
Пальма растёт очень быстро и мечтает вырваться из стеклянных оков оранжереи. Её поддерживает маленькая травка, растущая у корней пальмы: «Вы пробьёте её и выйдете на божий свет. Тогда вы расскажете мне, все ли там так же прекрасно, как было. Я буду довольна и этим». Пальма и травка – главные герои сказки, остальные растения – второстепенные герои.
В оранжерее начинается спор: одни растения вполне довольны своей жизнью – например, жирный кактус. Другие жалуются на сухую и бесплодную почву, как саговая пальма. Attalia вмешивается в их спор: «Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стекла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрется в стекло, то, конечно, ее отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами».
Пальма растёт, и её ветви гнут железные рамы. Сыплются стекла. Травка спрашивает, не больно ли ей. «Что значит больно, когда я хочу выйти на свободу? ‹...› Не жалей меня! Я умру или освобожусь!»
Пальма не может привыкнуть, как другие растения, к своей красивой тюрьме и тоскует по родному южному солнцу. Когда она принимает решение бороться за свое освобождение, её соседи по теплице называют «гордячкой», а её мечты о свободе – «глупостями».
Конечно, многие, в том числе народовольцы, видели в сказке призыв к революционному движению, тем более, что революционный терроризм в России того времени набирал обороты.
Но сам Гаршин утверждал, что этих революционных намёков в его сказке нет, а есть лишь случайное наблюдение за схожей ситуацией: зимой в ботаническом саду он видел, как была спилена пальма, разрушившая стеклянную кровлю, что угрожало другим оранжерейным растениям.
... И вот, наконец, пальма Аttalea princeps на свободе. Что же она увидела? Серый осенний день, оголенные деревья, грязный двор ботанического сада... - Только-то? – думала она. – И это всё, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшею целью?»
Деревья, окружающие оранжерею, говорят ей: «Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?»
Пальма погибает, а с нею погибает и травка, выкопанная садовником и выброшенная «на мертвую пальму, лежавшую в грязи и уже полузасыпанную снегом».
Так о чём же эта сказка? Что хотел сказать автор своим читателям?
Свобода и борьба за эту свободу всегда прекрасны и вызывают восхищение, потому что не всем это дано. И пусть результаты борьбы не всегда очевидны. Но нельзя опускать руки, унывать, несмотря ни на что – надо бороться. «Если ты оставил после себя след красоты души, то будь уверен, что выполнил свою миссию на земле...».
Сказка «То, чего не было» (1880)
Невозможно однозначно назвать сказкой это произведение Гаршина. Оно, скорее, похоже на философскую притчу. В нём писатель стремится опровергнуть однозначное восприятие жизни.
Сюжет сказки
В один прекрасный июньский день собралась компания господ: старый гнедой, на котором сидели две мухи; гусеница какой-то бабочки; улитка; навозный жук; ящерица; кузнечик; муравей.
«Компания вежливо, но довольно одушевлённо спорила, причём, как и следует быть, никто ни с кем не соглашался, так как каждый дорожил независимостью своего мнения и характера».
Навозный жук утверждал, что жизнь – это труд ради будущего поколения (т.е. потомства). Истинность такого взгляда жук подтверждал законами природы. Он следует законам природы, и это вселяет в него уверенность в своей правоте и ощущение выполненного долга.
Муравей обвиняет жука в эгоизме и говорит, что работать для своего потомства – это всё равно что работать на себя. Сам же муравей работает для общества, для «казны». Правда, никто не говорит ему за это спасибо, но такова, по его мнению, судьба всех работающих не для себя. Его взгляд на жизнь мрачен.
Кузнечик – оптимист, он считает, что жизнь прекрасна, мир огромен и в нем есть «молодая травка, солнце и ветерок». Кузнечик – символ духовной свободы, свободы от земных забот.
Гнедой говорит, что он видел в мире гораздо больше, чем даже кузнечик с высоты своего самого «огромного прыжка». Для него мир – это все те деревни и города, в которых он побывал за всю свою долгую лошадиную жизнь.
У гусеницы своя позиция. Она живет для будущей жизни, которая наступит после смерти.
Философия улитки: «Мне был бы лопух, а его довольно: вот уже я четыре дня ползу, а он всё ещё не кончается. А за этим лопухом есть ещё лопух, а в том лопухе, наверно, сидит ещё улитка. Вот вам и всё».
Мухи воспринимают всё происходящее вокруг них, как должное. Они не могут сказать, чтобы им было худо. Только что они наелись варенья и остались довольны. Они думают только о себе, безжалостны даже к родной матери («Наша маменька увязла в варенье, но что же делать? Она уже довольно пожила на свете. А мы довольны.»)
В каждом из этих взглядов на мир есть своя правота, подкреплённая личным опытом спорящих и образом их жизни, во многом от них не зависящими: кузнечик никогда не сможет увидеть мир таким, каким его видит гнедой, улитка никогда не сможет встать на точку зрения гнедого и т. д. Каждый говорит о своем и выйти за пределы своего личного опыта не может.
Гаршин показывает ущербность такой философии: каждый из собеседников свое мнение признает единственно правильным и возможным. В действительности же жизнь сложнее любой из высказанных точек зрения.
Прочитаем конец сказки:
Господа, – сказала ящерица, – я думаю, что все вы совершенно правы! Но с другой стороны...
Но ящерица так и не сказала, что было с другой стороны, потому что почувствовала, как что-то крепко прижало её хвост к земле.
Это пришёл за гнедым проснувшийся кучер Антон; он нечаянно наступил своим сапожищем на компанию и раздавил её. Одни мухи улетели обсасывать свою мёртвую, обмазанную вареньем, маменьку, да ящерица убежала с оторванным хвостом. Антон взял гнедого за чуб и повёл его из сада, чтобы запрячь в бочку и ехать за водой, причём приговаривал: «ну, иди ты, хвостяка!», на что гнедой ответил только шептаньем.
А ящерица осталась без хвоста. Правда, через несколько времени он вырос, но навсегда остался каким-то тупым и черноватым. И когда ящерицу спрашивали, как она повредила себе хвост, то она скромно отвечала:
- Мне оторвали его за то, что я решилась высказать свои убеждения.
И она была совершенно права.
Современники Гаршина легко ассоциировали изображенных им собеседников с самыми различными направлениями в интеллигентских кружках, участники которых предлагали окончательные и, с их точки зрения, единственно правильные способы переустройства жизни. В некоторых случаях деятельность этих кружков прекращали власти, и тогда члены их могли говорить, что они пострадали за свои убеждения.
В.Г. Короленко назвал эту невесёлую сатирическую сказку «жемчужиной художественного пессимизма».
«Сказка о жабе и розе» (1884)
Сюжет сказки
В запущенном цветнике жили роза и жаба. Давно уже никто не заходил в этот цветник, кроме одного маленького мальчика лет семи. «Он очень любил свой цветник (это был его цветник, потому что, кроме него, почти никто не ходил в это заброшенное местечко) и, придя в него, садился на солнышке, на старую деревянную скамейку, стоявшую на сухой песчаной дорожке, уцелевшей около самого дома, потому что по ней ходили закрывать ставни, и начинал читать принесённую с собой книжку».
Но последний раз он был в цветнике прошлой осенью, а теперь не мог выйти в свой любимый уголок. «По-прежнему около него сидела сестра, но уже не у окна, а у его постели; она читала книгу, но не для себя, а вслух ему, потому что ему было трудно поднять свою исхудалую голову с белых подушек и трудно держать в тощих руках даже самый маленький томик, да и глаза его скоро утомлялись от чтения. Должно быть, он уже больше никогда не выйдет в свой любимый уголок».
А в цветнике расцвела роза. Её аромат слышит противная жаба, а затем она видит и сам цветок. Она возненавидела розу за её красоту и тут же приняла решение съесть цветок. Она так и повторила несколько раз:
- Я тебя слопаю!
Но все её попытки добраться до цветка были безуспешными – она лишь ранилась о шипы и падала на землю.
Мальчик попросил сестру принести ему розу. Сестра буквально выхватила цветок из лап жабы, отбросила её в сторону, а розу в стакане поставила у кроватки мальчика. Роза была срезана – а это гибель для неё. Но одновременно это и счастье быть нужной кому-то. Это гораздо, гораздо приятнее, чем быть съеденной жабой. Смерть цветка принесла последнюю радость умирающему ребенку, она скрасила последние минуты его жизни.
Мальчик успел лишь понюхать цветок и умер... Роза стояла у гроба мальчика, а потом её засушили. Так она и попала к автору.
Детская иллюстрация к сказке
В данной сказке жаба и роза – антиподы. Ленивая и отвратительная жаба с её ненавистью ко всему прекрасному – и роза как воплощение добра и радости. Пример вечной борьбы двух противоположностей – добра и зла.
Делающий добро – бессмертен, делающий зло – обречен.
Сказка «Лягушка-путешественница» (1887)
Это последняя и самая оптимистическая сказка Гаршина. Она является и самой известной его сказкой, созданной на основе древнеиндийской басни о черепахе и лебедях. Но черепаха в древнеиндийской басне разбивается насмерть, а мораль басни – в наказании непослушания.
Эта сказка известна всем, поэтому о содержании – лишь вкратце.
Сюжет сказки
Жила на болоте лягушка. Осенью мимо болота летели на юг утки и остановились отдохнуть. Лягушка услышала, как они торопятся лететь к югу, и спросила у них: «Что такое юг, на который вы летите?» Они рассказали ей, что на юге тепло, чудесные болота и тучи комаров, и она попросилась лететь с ними. Она придумала, что если две утки возьмутся клювами за концы прутика, а она схватится ртом за середину, то стая, меняясь, может донести ее до юга. Утки согласились, восхитившись ее умом.
«Люди смотрели на стаю уток и, замечая в ней что-то странное, показывали на неё руками. И лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:
- Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.
И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:
- Смотрите, смотрите! – кричали дети в одной деревне, – утки лягушку несут!
Лягушка услышала это, и у неё прыгало сердце.
- Смотрите, смотрите! – кричали в другой деревне взрослые, – вот чудо-то!
«Знают ли они, что это придумала я, а не утки?» – подумала квакушка.
- Смотрите, смотрите! – кричали в третьей деревне. – Экое чудо! И кто это придумал такую хитрую штуку?
Тут лягушка уж не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:
- Это я! Я!
И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. <...> Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во всё горло:
- Это я! Это я придумала!
В «Лягушке-путешественнице» нет такого жестокого конца, как в древнеиндийской басне, автор добрее относится к своей героине, а сказка написана весело и с юмором.
В сказке В.М. Гаршина мотив наказания за гордость остаётся. Здесь ключевая фраза: «не способна к настоящему полету». Лягушка с помощью обмана пытается изменить основы мирозданья, сравнять свою привычную среду обитания (болото) с небом. Обман почти удается, но, как и в древнем эпосе, лягушка наказана. Образ лягушки ярок, точен, он запоминается. Ее нельзя назвать отрицательным персонажем, хотя она тщеславна и хвастлива.
В XIX в. лягушка была символом материалистического мышления: именно над ней проводили опыты учёные-естествоиспытатели (вспомните Базарова!). Поэтому лягушка не способна к «полету». Но В.М. Гаршин изображает лягушку как романтическое существо. Её манит волшебный юг, она придумала хитроумный способ путешествия и – взлетела. Автор видит в лягушке не только тщеславие и хвастовство, но и хорошие качества: воспитанность (она старается не квакать в неположенный срок, вежлива с утками); любознательность, смелость. Показывая недостатки лягушки, автор испытывает к ней симпатию и сохраняет ей жизнь в конце сказки.
Памятник лягушке-путешественнице в г. Гродно (Республика Беларусь)
Гаршин Всеволод Михайлович
(02.02.1855 - 19.03.1888)
Гаршин Всеволод Михайлович родился в семье офицера – писатель.
Отец - Михаил Егорович Гаршин (1817-1870) был офицер кирасирского полка. Детство будущего писателя прошло в имении «Приятная долина».
В семье Гаршиных жил слуга – старый солдат Жуков, участник многих военных походов. Его рассказы очень любил слушать маленький Всеволод. Под их влиянием ещё в четыре года он неоднократно собирался в «поход», на войну. Он заказывал повару на дорогу пирожки, собирал немного белья, всё увязывал в узелок, надевал его на плечи и являлся прощаться с домашними. Эти сборы не были для мальчика игрой, он тогда искренне верил в возможность немедленно сделаться солдатом.
Когда отец вышел в отставку, он купил дом в степном городке Старобельске. Там и прошло детство будущего писателя.
Когда Всеволоду было пять лет, его мать уехала со старшими братьями в Петербург, а Всеволод остался с отцом…
«Жили мы отцом то в деревне, то в городе, то у одного из моих дядей в Старобельском же уезде, – писал Гаршин в своей автобиографической заметке.
– Никогда, кажется, я не перечитал такой массы книг, как в три года жизни с отцом, от пяти - до восьмилетнего возраста». Сева рано научился читать и на пятом году жизни уже сам читал книги. Спустя много лет Гаршин вспоминал себя маленьким ребёнком, когда жил с отцом, как сидели они вдвоём в долгие зимние вечера, отец – за счётами, Всеволод – за книгой.
Годы, проведённые с отцом, – это не только чтение книг; это и деревенская природа, степное раздолье, птицы и животные. Всеволод целыми днями бродил по окрестностям, собирал грибы, наблюдал за насекомыми, ящерицами, жуками, лягушками, изучал повадки зверей, их жизнь, наблюдал за ними.
С самого раннего детства Всеволод рос очень впечатлительным ребёнком. Поэтому зародившуюся в это время любовь к природе он сохранил на всю жизнь.
Когда ему минуло девять лет, он был привезен матерью в Петербург и определен в первый класс гимназии. Учился он хорошо и оставил приятные воспоминания в своих учителях и воспитателях.
О гимназии у него тоже остались «самые дружелюбные воспоминания» и о своих учителях и воспитателях он вспоминал с благодарностью. Товарищи в нём души не чаяли, и он сохранил с ними добрые отношения на всю жизнь.
В старших классах гимназии Гаршин все более и более уходил в книги. Он учредил даже вместе с несколькими товарищами общество составления библиотеки: на добровольные пожертвования приобретались книги. В тоже время Гаршин начал уже писать, участвуя в гимназических рукописных журналах.
После окончания гимназии Всеволод поступил в Горный институт. Но пора «послужить» всё же пришла, когда в 1877 году началась русско-турецкая война. Всеволод Гаршин пошёл воевать добровольцем. На войне Гаршин был ранен в ногу, его произвели из рядовых солдат в офицеры, а по окончании войны уволили в запас.
Ещё когда Всеволод Гаршин был учеником гимназии, он пробовал писать статьи и стихи в гимназических рукописных журналах. И теперь он решил посвятить себя литературе. Первый же рассказ, который он написал, принёс ему известность, он назывался «Четыре дня» .
В этом произведении ярко выражен протест против войны, против истребления человека человеком. «Поводом к этому послужил действительный случай с одним из солдат нашего полка», – написал в своей автобиографии Всеволод Гаршин. В рассказе говорится о том, как раненый солдат четверо суток лежал на поле боя, мечтая всё же выжить, спасла его лишь случайность».
Этому же мотиву посвящён целый ряд рассказов: «Денщик и офицер», «Аяслярское дело», «Из воспоминаний рядового Иванова» и «Трус» ;
У писателя Всеволода Михайловича Гаршина есть несколько сказок. Всегда немного грустные, они напоминают печальные поэтические истории Андерсена, которого Гаршин считал своим учителем. «Лягушка-путешественница», «Attalea princeps», «То, чего не было», «Сказание о гордом Аггее», «Сказка о жабе и розе». Где тема о зле и несправедливости выражена в грустном юморе.
В 1879 Всеволод Гаршин написал сказку «Attalea princeps» ему было 24 года.
(Расскажет учащийся приложение №1)
Другая сказка Гаршина написана в 27 лет называется «То, чего не было».
(Расскажет учащийся приложение №2)
В 29 лет Всеволод Михайлович пишет сказку «Сказка о жабе и розе» .
(Расскажет учащийся приложение №3)
В 33 года Гаршин пишет сказку «Лягушка-путешественница».
(Расскажет учащийся приложение №4)
Всеволод Гаршин, по воспоминаниям современников, был большим знатоком природы, он очень чутко относился ко всем её красотам, ко всем её проявлениям; любил небо и звёзды, море и степь, зверей и растения. Эта любовь и внимание к природе отразились и в его сказках.
Он писал рассказы, очерки, стихи и сказки
19 марта 1888 года, Гаршин заболел, а 24 марта 1888 года, Всеволод Михайлович Гаршин скончался, не приходя в сознание.
Всеволод Гаршин создал всего лишь один том рассказов.
Его сказки читают, и сегодня хотя минуло сто с лишним лет со дня их написания.
Ещё не одно поколение детей будут радовать сказки Гаршина Всеволода Михайловича.
Приложение №1
Attalea princes – это латинское название прекрасной бразильской пальмы, которая растёт под стеклянной крышей в оранжерее. Пальма мечтает вырваться на волю, «видеть небо и солнце не сквозь эти решётки и стёкла». Но, разрушив крышу оранжереи и вырвавшись на волю, пальма погибает, ведь мир за стеклом холоден и суров, а до весны ещё далеко.
Приложение №2
В сказке "То чего не было" говорится о том, как в один прекрасный день на полянке собралось целое общество господ: лошадь, гусеница, улитка, навозный жук, ящерица, муравей, кузнечик и две мухи. Вся эта компания вежливо, но воодушевлённо спорила о том, что же такое мир и для чего они в нём живут. У каждого из них было своё особое мнение.
Приложение №3
Сказка “О жабе и розе” написана в 1884 году. Всеволод Михайлович был в гостях у своего друга поэта Я.Полонского. Музыку исполнял композитор А.Рубинштейн. Напротив музыканта расположился какой-то крайне неприятный для Гаршина человек. Контраст музыканта творившего прекрасную музыку, и неприятного человека был так велик, что у Гаршина родился образ противостояния розы и жабы.
В ней говорится о том, как злая безобразная жаба хотела проглотить, уничтожить прекрасный цветок. Когда роза расцвела в заброшенном цветнике, поблизости оказалась жаба. Приятный и чарующий аромат розы смутил жабу, и это стало её беспокоить. Не умея выразить восхищение, и не зная, собственно, что это такое-восхищение, жаба говорил предмету своего беспокойства: “Я тебя слопаю!” и пыталась говорить это как можно нежнее. И, разозлившись на прекрасную розу, такую недоступную и непонятную, жаба пыталась атаковать розовый куст, дважды. Даже, невзирая на шипы. Израненная, она ползла все выше и выше, пока сестра мальчика не сорвала розу, и не принесла её в дом.
“Когда роза начала вянуть, её положили в старую толстую книгу и высушили, а потом через много лет подарили мне.
Потому-то я и знаю всю эту историю” – пишет В.М. Гаршин.
Приложение №4
Сказка «Лягушка-путешественница» была известна писателю по сборнику старинных индийских сказок и по басне знаменитого французского баснописца Лафонтена.
Но в этих произведениях вместо лягушки в путешествие отправляется черепаха, вместо уток её несут лебеди и, выпустив прутик, она падает и разбивается насмерть.
В «Лягушке-путешественнице» нет такого жестокого конца, автор был добрее к своей героине, а сказка написана весело и с юмором. Она рассказывает об удивительном происшествии, которое случилось с одной лягушкой. Она изобрела необыкновенный способ передвижения и летела на юг, но не добралась до прекрасного края, потому что была слишком хвастлива. Ей очень хотелось все рассказать, какая она необыкновенно умная. А тот, кто считает себя самым умным, да еще любит об этом всем рассказывать, тот обязательно будет наказан за хвастовство.
Эта поучительная история написана так живо, весело, с юмором, что маленькие слушатели и читатели навсегда запоминают лягушку-хвастунишку.
Attalea princeps
В одном большом городе был ботанический сад, а в этом саду – огромная оранжерея из железа и стекла. Она была очень красива: стройные витые колонны поддерживали всё здание; на них опирались легкие узорчатые арки, переплетенные между собою целой паутиной железных рам, в которые были вставлены стекла. Особенно хороша была оранжерея, когда солнце заходило и освещало ее красным светом. Тогда она вся горела, красные отблески играли и переливались, точно в огромном, мелко отшлифованном драгоценном камне.
Сквозь толстые прозрачные стекла виднелись заключенные растения. Несмотря на величину оранжереи, им было в ней тесно. Корни переплелись между собою и отнимали друг у друга влагу и пищу. Ветви дерев мешались с огромными листьями пальм, гнули и ломали их и сами, налегая на железные рамы, гнулись и ломались. Садовники постоянно обрезали ветви, подвязывали проволоками листья, чтобы они не могли расти, куда хотят, но это плохо помогало. Для растений нужен был широкий простор, родной край и свобода. Они были уроженцы жарких стран, нежные, роскошные создания; они помнили свою родину и тосковали о ней. Как ни прозрачна стеклянная крыша, но она не ясное небо. Иногда, зимой, стекла обмерзали; тогда в оранжерее становилось совсем темно. Гудел ветер, бил в рамы и заставлял их дрожать. Крыша покрывалась наметенным снегом. Растения стояли и слушали вой ветра и вспоминали иной ветер, теплый, влажный, дававший им жизнь и здоровье. И им хотелось вновь почувствовать его веянье, хотелось, чтобы он покачал их ветвями, поиграл их листьями. Но в оранжерее воздух был неподвижен; разве только иногда зимняя буря выбивала стекло, и резкая, холодная струя, полная инея, влетала под свод. Куда попадала эта струя, там листья бледнели, съеживались и увядали.
Но стекла вставляли очень скоро. Ботаническим садом управлял отличный ученый директор и не допускал никакого беспорядка, несмотря на то что большую часть своего времени проводил в занятиях с микроскопом в особой стеклянной будочке, устроенной в главной оранжерее.
Была между растениями одна пальма, выше всех и красивее всех. Директор, сидевший в будочке, называл ее по-латыни Attalea! Но это имя не было ее родным именем: его придумали ботаники. Родного имени ботаники не знали, и оно не было написано сажей на белой дощечке, прибитой к стволу пальмы. Раз пришел в ботанический сад приезжий из той жаркой страны, где выросла пальма; когда он увидел ее, то улыбнулся, потому что она напомнила ему родину.
– А! – сказал он. – Я знаю это дерево. – И он назвал его родным именем.
– Извините, – крикнул ему из своей будочки директор, в это время внимательно разрезывавший бритвою какой-то стебелек, – вы ошибаетесь. Такого дерева, какое вы изволили сказать, не существует. Это – Attalea princeps, родом из Бразилии.
– О да, – сказал бразильянец, – я вполне верю вам, что ботаники называют ее – Attalea, но у нее есть и родное, настоящее имя.
– Настоящее имя есть то, которое дается наукой, – сухо сказал ботаник и запер дверь будочки, чтобы ему не мешали люди, не понимавшие даже того, что уж если что-нибудь сказал человек науки, так нужно молчать и слушаться.
А бразильянец долго стоял и смотрел на дерево, и ему становилось всё грустнее и грустнее. Вспомнил он свою родину, ее солнце и небо, ее роскошные леса с чудными зверями и птицами, ее пустыни, ее чудные южные ночи. И вспомнил еще, что нигде не бывал он счастлив, кроме родного края, а он объехал весь свет. Он коснулся рукою пальмы, как будто бы прощаясь с нею, и ушел из сада, а на другой день уже ехал на пароходе домой.
А пальма осталась. Ей теперь стало еще тяжелее, хотя и до этого случая было очень тяжело. Она была совсем одна. На пять сажен возвышалась она над верхушками всех других растений, и эти другие растения не любили ее, завидовали ей и считали гордою. Этот рост доставлял ей только одно горе; кроме того, что все были вместе, а она была одна, она лучше всех помнила свое родное небо и больше всех тосковала о нем, потому что ближе всех была к тому, что заменяло им его: к гадкой стеклянной крыше. Сквозь нее ей виднелось иногда что-то голубое: то было небо, хоть и чужое, и бледное, но все-таки настоящее голубое небо. И когда растения болтали между собою, Attalea всегда молчала, тосковала и думала только о том, как хорошо было бы постоять даже и под этим бледненьким небом.
– Скажите, пожалуйста, скоро ли нас будут поливать? – спросила саговая пальма, очень любившая сырость. – Я, право, кажется, засохну сегодня.
– Меня удивляют ваши слова, соседушка, – сказал пузатый кактус. – Неужели вам мало того огромного количества воды, которое на вас выливают каждый день? Посмотрите на меня: мне дают очень мало влаги, а я все-таки свеж и сочен.
– Мы не привыкли быть чересчур бережливыми, – отвечала саговая пальма. – Мы не можем расти на такой сухой и дрянной почве, как какие-нибудь кактусы. Мы не привыкли жить как-нибудь. И кроме всего этого, скажу вам еще, что вас не просят делать замечания.
Сказав это, саговая пальма обиделась и замолчала.
– Что касается меня, – вмешалась корица, – то я почти довольна своим положением. Правда, здесь скучновато, но уж я, по крайней мере, уверена, что меня никто не обдерет.
– Но ведь не всех же нас обдирали, – сказал древовидный папоротник. – Конечно, многим может показаться раем и эта тюрьма после жалкого существования, которое они вели на воле.
Тут корица, забыв, что ее обдирали, оскорбилась и начала спорить. Некоторые растения вступились за нее, некоторые за папоротник, и началась горячая перебранка. Если бы они могли двигаться, то непременно бы подрались.
– Зачем вы ссоритесь? – сказала Attalea. – Разве вы поможете себе этим? Вы только увеличиваете свое несчастье злобою и раздражением. Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стекла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрется в стекло, то, конечно, ее отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.
Сначала никто не возражал пальме: все молчали и не знали, что сказать. Наконец саговая пальма решилась.
– Всё это глупости, – заявила она.
– Глупости! Глупости! – заговорили деревья, и все разом начали доказывать Attalea, что она предлагает ужасный вздор. – Несбыточная мечта! – кричали они.
– Вздор! Нелепость! Рамы прочны, и мы никогда не сломаем их, да если бы и сломали, так что ж такое? Придут люди с ножами и с топорами, отрубят ветви, заделают рамы и всё пойдет по-старому. Только и будет. что отрежут от нас целые куски…
– Ну, как хотите! – отвечала Attalea. – Теперь я знаю, что мне делать. Я оставлю вас в покое: живите, как хотите, ворчите друг на друга, спорьте из-за подачек воды и оставайтесь вечно под стеклянным колпаком. Я и одна найду себе дорогу. Я хочу видеть небо и солнце не сквозь эти решетки и стекла, – и я увижу!
И пальма гордо смотрела зеленой вершиной на лес товарищей, раскинутый под нею. Никто из них не смел ничего сказать ей, только саговая пальма тихо сказала соседке-цикаде:
– Ну, посмотрим, посмотрим, как тебе отрежут твою большую башку, чтобы ты не очень зазнавалась, гордячка!
Остальные хоть и молчали, но все-таки сердились на Attalea за ее гордые слова. Только одна маленькая травка не сердилась на пальму и не обиделась ее речами. Это была самая жалкая и презренная травка из всех растений оранжереи: рыхлая, бледненькая, ползучая, с вялыми толстенькими листьями. В ней не было ничего замечательного, и она употреблялась в оранжерее только для того, чтобы закрывать голую землю. Она обвивала собою подножие большой пальмы, слушала ее, и ей казалось, что Attalea права. Она не знала южной природы, но тоже любила воздух и свободу. Оранжерея и для нее была тюрьмой. «Если я, ничтожная, вялая травка, так страдаю без своего серенького неба, без бледного солнца и холодного дождя, то что должно испытывать в неволе это прекрасное и могучее дерево! – так думала она и нежно обвивалась около пальмы и ласкалась к ней. – Зачем я не большое дерево? Я послушалась бы совета. Мы росли бы вместе и вместе вышли бы на свободу. Тогда и остальные увидели бы, что Attalea права».
Но она была не большое дерево, а только маленькая и вялая травка. Она могла только еще нежнее обвиться около ствола Attalea и прошептать ей свою любовь и желание счастья в попытке.
– Конечно, у нас вовсе не так тепло, небо не так чисто, дожди не так роскошны, как в вашей стране, но все-таки и у нас есть и небо, и солнце, и ветер. У нас нет таких пышных растений, как вы и ваши товарищи, с такими огромными листьями и прекрасными цветами, но и у нас растут очень хорошие деревья: сосны, ели и березы. Я – маленькая травка и никогда не доберусь до свободы, но ведь вы так велики и сильны! Ваш ствол тверд, и вам уже недолго осталось расти до стеклянной крыши. Вы пробьете ее и выйдете на божий свет. Тогда вы расскажете мне, всё ли там так же прекрасно, как было. Я буду довольна и этим.
– Отчего же, маленькая травка, ты не хочешь выйти вместе со мною? Мой ствол тверд и крепок: опирайся на него, ползи по мне. Мне ничего не значит снести тебя.
– Нет уж, куда мне! Посмотрите, какая я вялая и слабая: я не могу приподнять даже одной своей веточки. Нет, я вам не товарищ. Растите, будьте счастливы. Только прошу вас, когда выйдете на свободу, вспоминайте иногда своего маленького друга!
Тогда пальма принялась расти. И прежде посетители оранжереи удивлялись ее огромному росту, а она становилась с каждым месяцем выше и выше. Директор ботанического сада приписывал такой быстрый рост хорошему уходу и гордился знанием, с каким он устроил оранжерею и вел свое дело.
– Да-с, взгляните-ка на Attalea princeps, – говорил он. – Такие рослые экземпляры редко встречаются и в Бразилии. Мы приложили всё наше знание, чтобы растения развивались в теплице совершенно так же свободно, как и на воле, и, мне кажется, достигли некоторого успеха.
При этом он с довольным видом похлопывал твердое дерево своею тростью, и удары звонко раздавались по оранжерее. Листья пальмы вздрагивали от этих ударов. О, если бы она могла стонать, какой вопль гнева услышал бы директор!
«Он воображает, что я расту для его удовольствия, – думала Attalea. – Пусть воображает!..»
И она росла, тратя все соки только на то, чтобы вытянуться, и лишая их свои корни и листья. Иногда ей казалось, что расстояние до свода не уменьшается. Тогда она напрягала все силы. Рамы становились всё ближе и ближе, и наконец молодой лист коснулся холодного стекла и железа.
– Смотрите, смотрите, – заговорили растения, – куда она забралась! Неужели решится?
– Как она страшно выросла, – сказал древовидный папоротник.
– Что ж, что выросла! Эка невидаль! Вот если б она сумела растолстеть так, как я! – сказала толстая цикада, со стволом, похожим на бочку. – И чего тянется? Всё равно ничего не сделает. Решетки прочны, и стекла толсты.
Всеволод Михайлович Гаршин; Российская империя, Екатеринославская губерния, Бахмутский уезде; 14.02.1855-24.03.1888
Всеволод Гаршин оставил заметный след в русской литературе, как мастер психологического рассказа. Первый детский фильм с СССР был снят по мотивам рассказа Гаршина «Сигнал». Также несколько раз была экранизирована сказка Гаршина «Лягушка — путешественница».
Биография Гаршина
Писатель появился на свет 14 февраля 1855 года в уезде Екатеринославской губернии, третьим ребенком в семье. Отец Всеволода был военным, а мать домохозяйкой, хотя она была очень образованной женщиной. Воспитание матери сильно повлияло на становление личности будущего писателя, заложило любовь к литературе. Когда писателю было три года, его отец купил дом в Харьковской губернии, куда в скором времени переехала все семья. Гаршин сказки читать полюбил еще во младенчестве, ведь читать он научился всего в четыре года. Его учителем был П. Завадский, с которым в январе 1860 года сбежала мать писателя. Михаил Гаршин обратился в полицию, и беглецов поймали. Впоследствии Завадский оказался известным революционным деятелем. Затем мать Гаршина уехала в Петербург, чтобы иметь возможность навещать возлюбленного. Эта семейная драма оказала большое влияние на маленького Всеволода, мальчик стал нервным и тревожным. Он жил с отцом, и семья часто переезжала.
В 1864, когда Гаршину исполнилось девять, мать забрала его к себе в Петербург и отдала учиться в гимназию. Писатель с теплотой вспоминал годы, проведенные в гимназии. Из-за плохой успеваемости и частых болезней он вместо положенных семи лет, учился десять. Всеволода интересовала только литература и естественные науки, а математику он не любил. В гимназии он принимал участие в литературном кружке, где Гаршина рассказы пользовались популярностью.
В 1874 году Гаршин стал студентом Горного института, через некоторое время в газете «Молва» был напечатан его первый сатирический очерк. Когда писатель был на третьем курсе, Турция объявила войну России, и в тот же день Гаршин отправился на войну добровольцем. Он считал безнравственным отсиживаться в тылу, пока русские военные гибли на поле боя. В одном из первых сражений Всеволод был ранен в ногу, в дальнейших военных действиях автор не принимал участия. Вернувшись в Петербург, писатель с головой погрузился в литературу, произведения Гаршина достаточно быстро набирали популярность. Война сильно повлияла на мироощущение и творчество писателя. В его рассказах часто поднимается тема войны, персонажи наделены крайне противоречивыми чувствами, сюжеты полны драматизма. Первый рассказ о войне «Четыре дня» наполнен личными впечатлениями писателя. Например, сборник «Рассказы», вызвал большое количество споров и неодобрения. Также Гаршин писал детские рассказы и сказки. Почти все сказки Гаршина полны тоски и трагизма, за что автора много раз упрекали критики.
После казни Молодецкого, который совершил покушение на графа Лорис-Меликова в феврале 1880 года, подростковый психический недуг писателя обострился, из-за этого Гаршину пришлось провести полтора года в харьковской психиатрической лечебнице. В 1882 году по приглашению Всеволод работал и жил Спасском-Лутовинове, а также трудился в издательстве «Посредник» и считал этот период жизни самым счастливым. Были выпущены сборники, в которые входили новеллы, очерки и краткие сказки Гаршина. В это время он пишет рассказ «Красный цветок», на который помимо литературных критиков, обратил внимание известный врач-психиатр Сикорский. В рассказе, по мнению врача, сделано правдивое описание душевного расстройства в художественной форме. Гаршин в скором времени вернулся в Петербург, где в 1883 году женился на Н. Золотиловой. В это время писатель писал мало, но все произведения издавались и были очень популярны.
Желая иметь дополнительный нелитературный заработок, автор устроился секретарем в канцелярии Съезда железных дорог. В конце 1880-х в семье Всеволода начались ссоры, и писатель неожиданно решил уехать на Кавказ. Но его поездка не состоялась. Биография Гаршина трагична, 19 марта в 1888 году известный русский прозаик Всеволод Гаршин покончил жизнь самоубийством, бросившись в пролет лестницы. После падения автор впал в кому и спустя 5 дней скончался.
Загрузка...
