Каким событиям посвящено произведение страна муравия. Характеристика произведения "Страна Муравия" Твардовского А.Т

Дед главного героя – Никиты Моргунка, очень часто рассказывал внуку о некой стране Муравии. Никита решает поехать найти эту волшебную страну. По рассказам деда страна Муравия славится как мир свободы и мир справедливости.

Герою уже исполнилось сорок лет. В этом возрасте он еще не смог нажить себе богатства и живет очень сложной и небогатой жизнью. Покинув свое родное село, Моргунок, прежде чем отправиться на поиски страны Муравии, решает попрощаться со своим свояком. Они вместе поют, тепло прощаются. Никита отправляется в путь на своем коне. Он встречает попа. Тот рассказывает о своей бедной жизни и предлагает герою продолжать дорогу вместе. Никита отказывает попу и идет вперед.

Он встречает много разных людей, а мысли у него все только о Муравии. Встречает неожиданно Никита своего бывшего соседа. Тот занимается попрощайничеством со своим сыном. Под утро Никита замечает, что нет у него уже коня. Сосед променял его на телегу. Теперь главный герой продолжает путь запряженный в телегу. Теперь Никита ищет коня. Он видит в один день попа на своем коне, на базаре встречает бывшего соседа, но коня ему все же не удается вернуть. Никита оставляет телегу в колхозе, знакомится с председателем колхоза, узнает его историю. На свадьбе Никита видит попа и отбирает своего коня. У мудреца Никита узнает, что не существует Муравии и решает вернуться в колхоз к своей семье.

Картинка или рисунок Страна Муравия

Другие пересказы для читательского дневника

Краткое содержание Грин Бегущая по волнам
Томас Гарвей застрял в Лиссе по причине тяжелой болезни. Уже почти оправившись, он коротал время за игрой в карты у Стерса. Именно в этот вечер Томас впервые услышал незнакомый бесплотный голос тихо, но ясно произнесший фразу «Бегущая по волнам»
Краткое содержание Бунин Митина любовь
Катя – любовь главного героя Мити. Она будущая великая актриса. Девушка с сильным и независимым характером, которая имеет свое мнение по поводу всего происходящего вокруг нее.
Краткое содержание Хоббит, или Туда и обратно Толкиена
К Бильбо приходит Гэндальф с гномами. Они берут Хоббита с собой в путешествие. Им нужно забрать сокровища у дракона Смауга.
Краткое содержание Орел-меценат Салтыкова-Щедрина
В этом произведении власть в лесах-полях захватывает Орёл. Понятно, что он не лев, даже не медведь, что орлы обычно живут разбоем… Но этот Орёл решил другим пример дать, пожить как помещик.
Краткое содержание Оле Лукойе Андерсена
Оле-Лукойе – это волшебник. Он носит кафтан. Волшебник любит рассказывать сказки детям. Сказочник приходит к ним перед сном и рассказывает одну сказку за один раз.

«Несколько слов о поэте…»

Из истории создания поэмы «Страна Муравия»

«Страну Муравию» я написал в 1934 - 1936 году, и ее первое отдельное издание вышло в 1936 году в смоленском издательстве. Жил я тогда в Смоленске, областном центре моего родного края, учился в педагогическом институте и одновременно сотрудничал в местных газетах: «Рабочем пути» и «Смоленской деревне».

Эта поэма была пятой моей книгой. Я до нее издал уже поэмы «Путь к социализму» и «Вступление», книжку прозы «Дневник председателя колхоза» и «Сборник стихов». Все это было посвящено исключительно занимавшей меня тогда тематике колхозного строительства. Я много ездил в качестве газетного работника, писал корреспонденции, очерки, статьи, стихи и рассказы. Во всех тогдашних делах деревни я разбирался порядочно, - не только потому, что сам происходил из деревни, но особенно потому, что все происходившее там в годы «великого перелома» составляло для меня самый острый интерес и задачу жизни. Эта революция в сельском хозяйстве, во всем жизненном укладе миллионов явилась для меня в юности примерно тем, чем для старшего поколения наших людей были Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война.

Все написанное и напечатанное в эти годы, а также мои рабочие записи и незаписанные впечатления поездок, встреч и т. п. - все это было как бы подготовкой к «Стране Муравии»
А.Т. Твардовский

События поэмы, которые связаны с именами простых крестьян, нашедших свое счастье, свой смысл жизни, должны, по замыслу автора, иллюстрировать многообразие и полноту человеческих отношений. Ведь именно под влиянием встречи с председателем колхоза Андреем Фроловыми, общением с его односельчанами принял Моргунок свое окончательное решение прекратить странствия в поисках счастья и вернуться в родную деревню. Поэтому мы можем сказать, что даже имена персонажей, упоминаемых в поэме всего раз, являются значимыми в раскрытии основной идеи произведения.

Таким образом, имена собственные в качестве элемента художественного произведения являются одним из важных средств создания зрительного образа, индивидуализации главных действующих лиц. Одновременно с этим они играют значительную роль в формировании идеи произведения в целом и воссоздании индивидуально-авторской картины мира.

История написания этой поэмы рассказана Твардовским и авторами комментария к последнему переизданию поэмы. Дополнительные сведения дают некоторые варианты и наброски из рабочей тетради Твардовского 1934 - 1935 годов. Одной из заготовок к «Стране Муравии» можно считать стихотворение «Печник». В этом стихотворении (написано другим размером, но, по-видимому, было одним из набросков гл. XIV) есть реминисценция одной из тем «Братьев»: «А обапол садятся сыны - // Сын с одной стороны, // Сын с другой стороны». Но сообщается об этом от имени отца-печника о незадачливых, неудавшихся детях. Из этих публикаций видно, что вна чале поэт хотел больше показать, так сказать, предысторию путешествия Моргунка. Два стихотворения, возможно, не были набросками поэмы, но косвенно связаны.

Многое с тех пор изменилось. Но когда Твардовский уже летом 1970 года вновь перечел поэму, готовя издание стихов и поэм для «Библиотеки всемирной литературы», он сказал В. Лакшину: «Знаете, как опасно перечитывать старые свои сочинения: все не так, все не нравится. Но вот «Муравия», такая молодая ведь, на многое я смотрю сейчас иначе, а почему-то ничего не стыдно. Ничего не стыдно», - повторил он, чуть помолчав, крепко и твердо, и стал цитировать 7-ю главу поэмы:

Нет, никогда, как в этот год, В тревоге и борьбе, Не ждал, не думал так народ, О жизни, о себе...
Этой цитатой Твардовский указал, в сущности,
на то, что он в 1970 году считал главным в поэме:
тревогу, борьбу, ожидания, размышления народа в
тот крутой, переломный период, «год» его истории.
И в 1980 году, перечитывая поэму, можно с этим
согласиться...

«Происхождение названия «Муравия» от слова мурава (трава) подтверждается и заметками в Большой советской энциклопедии и у «Брокгауза и Ефрона», на которые мне указал мой земляк - старый литератор Н. С. Каржанский. Там, между прочим, сказано: «Муравский шлях - один из главных путей, которым пользовались крымские татары в XVI - XVII вв., совершая набеги на Русское государство. Муравский шлях шел от Перекопа к Туле по безлюдной, поросшей травой (муравой) степи, минуя переправы через большие реки...» (БСЭ); «На месте его и теперь существует большая проезжая дорога, называемая дв сих пор у г. Ливен Муравкою» («Брокгауз и Ефрон»). Любопытно ответить, что в китайском переводе эта моя поэма названа «Страною зеленой свежести».

А.Т.Твардовский

А.Т. Твардовский

«Сознанию Моргунка, как и сознанию Панферовского героя в указанном эпизоде его книги, Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, как такому устройству жизни, где человек будто бы лишен «независимости», «самостоятельности», где «всех стригут под один гребешок», как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди - кулаки и подкулачники.

Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придавало наименованию «Страна Муравия» уже новый смысл - Муравия как та «страна», та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.»

Впечатление от прочитанного

Недавно прочитанная поэма «Страна Муравия», автором которой является один из самых знаменитых русских поэтов 20 века А.Т. Твардовский, оставила массу положительных впечатлений. Как нам кажется, именно такие произведения, как нельзя лучше отражают ту ситуацию, ту жизнь, которая была в нашей стране в первые десятилетия 20 века. Целостный сюжет, который перетекает из одной главы в другую, позволяет составить яркое представление о том, что происходит в жизни людей и в жизни страны в целом. Таким образом, на примере главного героя, мы имеем представление о человеке, который в поисках своей «идеальной» страны, в поисках чего-то лучшего, настоящего мужицкого счастья, все равно осознает, что колхозы,то, к чему относится огромное количество людей, это и есть именно то, что нужно человеку. Человеку сильному, трудящемуся, именно такому, каким является Никита Моргунок.

Цели урока:

Оборудование урока : портрет А.Т. Твардовского

Методические приёмы:

Ход урока

Александр Трифонович Твардовский — одна из самых ярких и противоречивых фигур в русской советской литературе. Сын раскулаченного и сосланного крестьянина, он в годы массовых репрессий стал одним из первых в советской поэзии, создал произведения, ставшие классикой социалистического реализма. Прошел через две войны (Финскую и Великую Отечественную) военным корреспондентом, а в годы «оттепели» резко критиковал советскую власть (поэма «Теркин на том свете»), стал лидером оппозиции застойному режиму. Будучи главным редактором «Нового мира сделал журнал проводником демократических идей, добился публикации рассказа Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вызвавшего мощный резонанс не только в стане, но и в мире. При этом Твардовский был настоящим советским поэтом, искренне верил в идеалы коммунизма, хотя считал, что государственная система извратила первоначальный, ленинский замысел. Трагически переживал поэт многолетние муки раскаяния перед своим отцом, перенесшим разорение и ссылку.

Просмотр содержимого документа
«Урок 1. А.Т. Твардовский. Творчество и судьба. Поэма «Страна Муравия»»

Раздел. Творчество А.Т. Твардовского

Урок 1. А.Т. Твардовский (1910–1971).

Творчество и судьба. Поэма «Страна Муравия»

Цели урока: дать обзор жизненного и творческого пути А.Т. Твардовского; показать значение его творчества и общественной деятельности; определить жанровые особенности и идейное содержание поэмы «Стана Муравия».

Оборудование урока : портрет А.Т. Твардовского

Методические приёмы: лекция, повторение вопросов теории литературы, постановка вопросов, анализ текста поэмы.

Ход урока

I . Чтение и обсуждение 2-3 сочинений

I I. Слово преподавателя о Твардовском

Александр Трифонович Твардовский - одна из самых ярких и противоречивых фигур в русской советской литературе. Сын раскулаченного и сосланного крестьянина, он в годы массовых репрессий стал одним из первых в советской поэзии, создал произведения, ставшие классикой социалистического реализма. Прошел через две войны (Финскую и Великую Отечественную) военным корреспондентом, а в годы «оттепели» резко критиковал советскую власть (поэма «Теркин на том свете»), стал лидером оппозиции застойному режиму. Будучи главным редактором «Нового мира сделал журнал проводником демократических идей, добился публикации рассказа Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вызвавшего мощный резонанс не только в стане, но и в мире. При этом Твардовский был настоящим советским поэтом, искренне верил в идеалы коммунизма, хотя считал, что государственная система извратила первоначальный, ленинский замысел. Трагически переживал поэт многолетние муки раскаяния перед своим отцом, перенесшим разорение и ссылку.

Вся жизнь Твардовского - постоянный и мучительный путь к правде, «как бы ни была горька» эта правда.

Один из главных эстетических принципов поэта - народность.

Что понимается под народностью в литературе?

(Народность - связь литературы с народом, выражение в литературе интересов, психологии народа, обусловленность литературных произведений жизнью, идеями, чувствами народа.)

Произведения Твардовского - стихотворения, поэмы - народны, потому что они являются поэтическими свидетельствами истории народа. В них отражены все важнейшие события страны, происходившие на глазах поэта: коллективизация - в «Стране Муравии», Великая Отечественная война - в «Василии Теркине», «оттепель» - в поэме «За далью - даль», разоблачение сталинизма - в поэмах «Теркин на том свете» и «По праву памяти».

I II . Беседа по поэме «Страна Муравия»

В большинстве ранних стихов юный поэт восторженно писал о наступавших в деревне переменах. Даже когда началась коллективизация, от которой пострадала в числе прочих и семья Твардовских, он старался, как вспоминал позднее, «представить дело так, как всем нам тогда казалось», как необходимый и прогрессивный «великий перелом». В 1934-36 годах Твардовский пишет поэму «Страна Муравия». Герой поэмы, крестьянин-единоличник Никита Моргунок ищет «старинную Муравскую страну», где «Земля в длину и ширину - / Кругом своя. / Посеешь бубочку одну, / И та - твоя». Поиски заканчиваются решением героя пойти в колхоз.

Каковы особенности сюжета и жанра поэмы? Какие литературные традиции продолжает Твардовский в этой поэме?

(Сюжет поэмы почти сказочный - путешествие в поисках счастливой страны (вспомним поэму Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»), и сказочные элементы: выбор дороги, поиски коня (цыгане трижды выводят коней для Моргунка). Соответствуют жанру волшебной сказки и герои: главный герой, претерпевающий множество приключений на пути и возвращающийся в родные места, где его и ждет счастье, верный конь («То конь был - нет таких коней! / Не конь, а человек»), герои-помощники (паренек-тракторист, подвозивший Моргунка, глава 13), герои-враги (укравшие коня, глава 8), спаситель - сам «Сталин… на вороном коне», который «В одном краю, / В другом краю / Глядит, с людьми беседует / И пишет в книжечку свою / Подробно все, что следует» (глава 7). Песенный лад поэмы, огромное количество присказок, пословиц, поговорок тоже соответствуют фольклорному стилю: «Как в двадцать лет / Силенки нет, - / Не будет, и не жди. / Как в тридцать лет рассудка нет, - / Не будет, так ходи. / Как в сорок лет / Зажитка нет, - / Так дальше не гляди...» (глава 4), «Пропадай, моя телега, / Все четыре колеса», «Косить пошел - покашивай, / Поехал - поезжай». Народная лексика - просторечия, диалектизмы, уменьшительные суффиксы - все это создает насыщенную атмосферу сказочности.)

Как соотносятся сказочные элементы, сказочный сюжет с жизненным материалом, который хотел выразить автор в поэме?

Твардовский мифологизирует действительность, и порой реалистические эпизоды приобретают символический смысл. Например, в главе 1 описание переправы символизирует «переправу» к какой-то неизвестной, новой жизни:

Паром скрипит, канат трещит,

Народ стоит бочком,

Уполномоченный спешит

И баба с сундучком.

Паром идет, как карусель,

Кружась от быстрины.

Гармошку плотничья артель

Везет на край страны.

«Быстрина» происходящих событий срывает с обжитого места не только Никиту Моргунка. В дороге он слышит рассказ про деда и бабу, которые тоже «жили век в своей избе», пока не случилось небывалое половодье, представляющее явную аллегорию (глава 6):

Разлились по всей России

Воды всех морей и рек...

Подняла вода избушку,

Как кораблик, понесла...

Спали воды. Стало сухо.

Смотрит дед - на солнце дверь:

«Ну, тому бывать, старуха,

Жить нам заново теперь...»

Эта история про деда и бабу, напоминающая и историю Ноева ковчега, заканчивается благополучно, как и положено в сказках. В жизни же весна 1930 года рушила человеческие судьбы: шло массовое раскулачивание, аресты и высылки крестьян целыми семьями.

Как Твардовский отвечает на вопрос, поставленный его любимым поэтом, Некрасовым: «Кому на Руси жить хорошо»?

(После долгих мытарств единоличник Моргунок осознает, что страну Муравию искать не надо: хорошая жизнь рядом, в колхозе. В конце поэмы Моргунок попадает на колхозную свадьбу, где гуляют счастливые люди: «Неохота из артели / Даже замуж выходить»,

И над крыльцом невестиным,

Как первомайский знак,

Тревожно и торжественно

Похлопывает флаг...

Таким образом, ответ на один из вечных русских вопросов, казалось, был найден.)

Вывод: Трагическая явь русской деревни превращается в эпическое предание о счастье, которое ждет народ в колхозном раю. С этой поэмы начался целый поток произведений - романов, повестей, сценариев - преображавших жестокую реальность в «сказочную быль».

Александр Трифонович Твардовский, несомненно, считал поэму «Страна Муравия» важной вехой в своей жизни. Так, в «Автобиографии» (1947-1965 гг.) он писал: «Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск и прожил там лет шесть-семь, до появления в печати поэмы "Страна Муравия". Период этот - может быть, самый решающий и значительный в моей литературной судьбе. Это были годы великого переустройства деревни на основе коллективизации, и это время явилось для меня тем же, чем для более старшего поколения - Октябрьская революция и гражданская война. Все то, что происходило тогда в деревне, касалось меня самым ближайшим образом в житейском, общественном, морально-этическом смысле. Именно этим годам я обязан своим поэтическим рождением» ([Твардовский 1971: 625]). И далее: «Со "Страны Муравии", встретившей одобрительный прием у читателей и критики, я начинаю счет своим писаниям, которые могут характеризовать меня как литератора» ([Твардовский 1971: 627]). В. Баев-ский приводит следующий фрагмент из письма А.В. Македонова, друга А.Т. Твардовского: «В моем деле (Македонов был арестован в августе 1937 г. - А.Р.) при допросе главным пунктом была защита кулацкого поэта Твардовского и его якобы кулацких строчек в "Стране Мура-вии", не пропущенных тогда цензурой: "Ох, не били, не вязали,/Не пытали, не пытали,/Ох, везли, везли возами,/С детьми и печниками" и т. д.» ([Баевский 2001]). По мнению Македонова, сам Твардовский избежал ареста во многом благодаря тому, что Сталину поэма понравилась (там же).

В рабочих тетрадях от 23.VI.65 сразу после разбора поэмы Твардовский записал: «я фальшивил от чистого юношеского сердца, в самоотверженном стремлении обрести "благообразие" в том страшном неблагообразии и распаде деревни». И добавляет: «Сколько я потратил сил на "подворачивание" себя, своей биографии, своей сущности к требованиям и понятиям тогдашних лет. Но без этого "подворачивания", пожалуй, не было бы меня, а был бы... певец родных перелесков и всяческого "разнотравья"» ([Твардовский 2002]).

В годы, предшествующие написанию поэмы, Твардовский активно ищет свой стиль, свой язык, собственный способ отражения современной действительности. «Около этого времени я совсем разучился писать стихи, как писал их прежде, пережил крайнее отвращение к "стихотворству" - составлению строк определенного размера с обязательным набором эпитетов, подыскиванием редких рифм и ассонансов, стремлением попасть в известный, принятый в тогдашнем поэтическом обиходе тон. Новые возможности погрезились мне в организации стиха из его элементов, входящих в живую речь, - из оборотов и ритмов пословицы, поговорки, присказки» (Автобиография, [Твардовский 1971: 625 - 626]). Этому удачно найденному методу поэт остаётся верен и в других своих произведениях. Так, по его словам, «"Василий Теркин" вышел из той полуфольклорной современной "стихии", которую составляют газетный и стенгазетный фельетон, репертуар эстрады, частушка, шуточная песня, раек и т.п.» (Как был написан «Василий Теркин» (ответ читателям), [Твардовский 1971: 663]).

Несомненные фольклорные корни творчества Твардовского не остались незамеченными современниками. В 11 т. литературной энциклопедии (1939 г.) Твардовскому посвящена отдельная статья, большую часть которой занимает разбор поэмы «Страна Муравия». «Это поэма с полусказочным, условным сюжетом. Действие ее относится примерно к 1930-1931. Герой поэмы "последний единоличник" - Никита Моргунок, мечтающий о сказочной стране Муравии. В своей поэме, чуждой псевдонародного украшательства и стилизации, Твардовский широко использует фольклорные жанры, разнообразные народные ритмы, реалистически воспроизводит лексику новой, советской деревни» ([ЛЭ 1939: стб. 208 - 209]). Как сказочная или полусказочная описывается поэма и в более поздних литературных энциклопедиях. Сам Твардовский пишет, что «для "Страны Муравии" был взят этот сюжетный мотив (мужик, отправляющийся на своем коне в поиски страны, где нет колхозов). Кроме того, взято название "Страна Му-равия" - так у Панферова в романе «Бруски» названа страна, которую искал Никита Гурьянов» (О "Стране Муравии", [Твардовский 1971: 669]). Далее он замечает: «слово Муравия, вообще говоря, не выдумано. Оно взято из крестьянской мифологии и означает скорее всего некую конкретизацию вековечной мужицкой мечты, мечтаний и легендарных слухов о "вольных землях", о благодатных далеких краях, где текут молочные реки в кисельных берегах и т.п.» (О "Стране Мура-вии", [Твардовский 1971: 669 - 670]).

Итак, современники и последующие читатели видят в поэме сказочную или полусказочную основу, а саму страну мужицких мечтаний Твардовский описывает как край, «где текут молочные реки в кисельных берегах». Думается, здесь поэт несколько лукавит (ни о каких молочных реках его герой не упоминает), однако попробуем рассмотреть возможные сказочные источники поэмы.

Вообще в сказках мотив страны, в которой текут молочные реки в кисельных берегах встречается, хотя не очень часто, и ещё реже этот мотив описывает действительную цель поисков героя. В Сравнительном указателе сюжетов (СУС) можно найти несколько сказочных типов, в которых мотив чудесной страны играет существенную роль, прежде всего СУС 1932 Страна обетованная (Человек рассказывает, что побывал там, где протекает речка молочная, берега кисельные, стоит церковь из блинов сложена, калачиком подперта и т.п.). Эти сказки относятся к небылицам и не слишком распространены. Приведем начало одной такой сказки из сборника А.Н. Афанасьева.

«Уродился я ни мал, ни велик - всего-то с игольное ушко, не то с приворотную надолбу. Пошел я в лес, самое дремучее дерево рубить -крапиву. Раз тяпнул - дерево качается, в другой раз тяпнул - ничего не слышно, в третий тяпнул - выскочил кусок мне, добру молодцу, в лобок. Тут я, добрый молодец, трои сутки пролежал; никто меня не знал, не видал, только знала-видала меня рогатая скотина - таракан да жужелица. Встал я, добрый молодец, отряхнулся, на все четыре стороны оглянулся, побрел по берегу, по берегу все не по нашему. Стоит река -вся из молока, берега из киселя. Вот я, добрый молодец, киселя наелся, молока нахлебался. Пошел я по берегу, по берегу все не нашему; стоит церковь - из пирогов складена, оладьями повершена, блином накрыта» ([Афанасьев 1985: 153]).

По мнению К.В. Чистова, к чьему исследованию русских народных утопических легенд мы обратимся ещё не раз, сказки вообще «более соприкасаются с легендами о "далеких землях", чем с ними перекликаются или испытывают их влияние. В такой же мере нет основания говорить и о влиянии сказок на этот вид легенд. Видимо, пародии на легенды развивались параллельно с самими легендами и специфическим образом дополняли их» ([Чистов 2003: 364]). Очевидно, что приведённая выше сказка и подобные ей даже самого «тёмного мужичонку» не заставила бы отправиться на поиски чудесной страны. «Моргунок понимался как темный, смешной в своей психологии "последнего единоличника" мужичонка, - таким и я старался его представить ("и шишки все еловые")» [Твардовский 2002]. В то же время известно, что легенды о "далёких землях" были распространены в течение долгого времени и действительно служили руководством к действию: иногда переселенцы отправлялись в дорогу целыми деревнями, на телегах, с детьми, чаще крестьяне выдвигали "ходоков", которые должны были разведать путь.

Итак, не сказки, а утопические легенды о "далёких землях" и их поисках служат основой сюжета поэмы. Различных таких легенд с XVII по начало XX в. зафиксировано не менее десятка. «Легенды о " далеких землях" возникают на различной почве. В основе их может лежать идеализация реально существовавших вольных (Дауры) или колонизируемых (Анапа) районов или отражение общего направления переселенческих потоков ("Самарская губерния", "река Дарья") при вымышленности самой идеальной страны (Беловодье, "город Игната"). Известны даже случаи казалось бы совершенно фантастические - слухи об особых условиях, которые якобы возникли на землях, разоренных войсками Наполеона.

Толчком для создания легенды могли быть слухи об экспедиции Н.Н. Миклухо-Маклая в Новую Гвинею ("новые острова") или дошедшие по неведомым каналам толки о хлебном дереве, растущем в определенном районе земного шара (Филиппины, Малайский архипелаг, Океания), плоды которого действительно перерабатываются в хлебную муку ("расколешь орех, а в нем мука", как об этом говорится в легенде об "Ореховой земле"). Таким образом, народное воображение либо использует реальные исторические обстоятельства, идеализируя их, либо (если их нет) пользуется малейшим поводом, чтобы их домыслить, сформировать из них представление об идеальной "далекой земле". Историчным при этом остается само стремление найти "далекую землю" и направление этих поисков, которое всегда отражает основные направления миграций» ([Чистов 2003: 359]).

Одной из наиболее распространённых и долго бытовавших легенд о «далёких землях» является, без сомнения, легенда о Беловодье. Эта легенда известна не только по материалам судебных дел и отзывам современников, но и по распространявшимся (особенно в среде старо-обрядцев-"бегунов") "Путешественникам", т.е. спискам с подробными указаниями, как достичь этой страны, и её описанием. Приведём выдержки из списка «Путешественника Марка Топозерского» начала XX в.

«Тамо жители пребывание имеют в пределах Окиана моря, называемые беловонцы. Тоже имеют митрополита и епископа асирийскаго поставления. И от гонения антихриста, много народу отправили кораблями Ледовитым морем и сухопутным путем. Тамо жители на островах на 400 верст разпространяются, а малых островов исчислить невозможно. Между оными островами есть великия горы. В тамошних местах пребывание онаго народа. Войны ни с кем ни емеют. В тамошних местах воровства, татьбы и протчих дел не обретается, противных закону не бывает. И светского суда ни емеют. Управляют духовным судом тамо. Древа разныя, с высочайшими горами. Во время свое бывают мразы необыкновенныя, с разселинами земными. Гром и молнием бывают с страшными ударами. И бывают землетрясении. Всякия земныя плоды изобильны, и родится тамо сорочинское пшено. А в Щацком путешественнике написано, что у их злата и серебра и драгоценных камней и бисера несть числа. И они в свою землю никого странна ни пущают» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом). РАН. Древлехранилище. Отдельные поступления, оп. 24, № 133. Сборник нач. XX в., 80, л. 7 - 11. Цит. по [Чистов 2003: 434 - 435]).

Практически во всех описаниях Беловодья важную роль играет религиозный аспект: в Беловодье сохранились церкви «древнего благочестия», и его жители, не имея светского суда, управляются судом церковным. Можно было бы предположить, что причиной этого является распространение легенды преимущественно (хотя и не только) в среде старообрядцев, однако, по мнению Чистова, «ядро большинства социально-утопических легенд о "далеких землях" образуется из трех основных элементов: социального, экономического и религиозного. Сочетание же этих трех элементов может быть самым различным в зависимости от настроенности той среды, в которой в данный момент бытовала легенда» (Чистов ).

В поэме «Страна Муравия» и экономический, и социальный элементы легенд о "далеких землях" представлены в явном виде: Моргу-нок мечтает о своей земле («Земля в длину и в ширину -/Кругом своя») и независимости от властей («И никого не спрашивай,/Себя лишь уважай./Косить пошел - покашивай,/Поехал - поезжай» [Твардовский 1971: 244]). А что же религия? Казалось бы, в чистовом варианте поэмы Моргунок представлен как персонаж, к религии полностью равнодушный, и в разговоры о существовании или несуществовании Бога он не вступает ни с кем: ни с «попом-отходником», ни с трактористом, беспрестанно повторяющим своё «бога нет». Второй странствующий персонаж поэмы, дед-паломник, напротив, равнодушен к мирским целям: он отправляется посетить святые места и тем доказать верность Богу. Таким образом, единый персонаж («бегун»), странствующий в поисках вольной, справедливой и святой земли, Беловодья, распадается в поэме на двух персонажей, причём Моргунок признаёт за дедом-паломником право старшинства. Напомним этот отрывок из последней главы:

Тпру, конь!.. Да как случилось, дед, Что ты бредешь назад?

И вот в пути, в дороге дед

Был помыслом смущен:

Что ж бог! Его не то чтоб нет, Да не у власти он.

А не слыхал ли, старина, Скажи ты к слову мне, Скажи, Муравская страна В которой стороне?..

И отвечает богомол:

Ишь, ты шутить мастак. Страны Муравской нету, мол.

Как так?

А просто так.

Была Муравская страна, И нету таковой. Пропала, заросла она Травою-муравой. В один конец, В другой конец Открытый путь пролег.

Так, говоришь, в колхоз, отец? -Вдруг молвил Моргунок. ([Твардовский 1971: 307 - 308]).

Это не единственный случай удвоение эпизода, мотива или персонажей в поэме. Ср. «кулацкая свадьба», на которой отсутствуют жених и невеста, оплакивается уходящая жизнь, - свадьба в колхозе, на которой невеста отказывается от традиционных плачей; единоличник Мор-гунок и единоличники в деревне Острова, мечтающие: «посеешь бу-бочку одну/И та - твоя»; эпизоды колхозного труда, к которым отказывается/соглашается присоединиться Моргунок и т.п.

Приведенный выше диалог задаёт множество загадок: как могло случиться, что Бог не у власти и кто тогда у власти? Почему дед-паломник приходит к выводу, что в колхоз «верней»? И как, наконец, вопрос о Боге связан с Муравией?

Думается, на последний вопрос, разбирая легенду о Беловодье, мы уже ответили. Тогда становится понятным и то, почему именно решение деда-паломника наконец убеждает Моргунка. Несмотря на то, что Моргунок и до того сомневается в цели своих поисков, рассуждать о том, возьмут ли его теперь в колхоз и сколько трудодней он проездил, наш герой начинает только после приведённого разговора.

Но как и почему меняются взгляды самого паломника?

Представление о мире, отпавшем от Бога и, следовательно, отданном Антихристу во власть, наиболее полно реализуется в эсхатологических легендах, присутствуя и в других фольклорных жанрах, скажем, в духовных стихах. Так, важной частью легенд о «далёких землях» является то, что эти земли для Антихриста недоступны (см., к примеру, [Левинтон; Чистов 2003], а также отчасти цитированные выше фрагменты «Путешественника»). Подобным же свойством обладают, по мнению людей из прицерковной среды, и прихрамовые, «святые» земли ([Тарабукина 2003]). А.А. Панченко отмечает, что «эсхатологические нарративы особенно интенсивно распространялись в деревенской среде во время войн,. революций и радикальных социальных реформ (в частности, коллективизации)» ([Панченко 2006: 235]), так что нет ничего удивительного в том, что подобным настроениям поддался и дед-паломник из поэмы. Однако близость «последних времён» должна бы, напротив, усилить решимость паломника, а не привести к тому, что тот без видимых причин «не дошёл». Могло ли так случиться, или этот эпизод поэмы полностью навеян идеологическими причинами? Представляется, что тут возможны следующие соображения. По наблюдению Ю.М. Лотмана, разделение стран (или мест) на «еретические, поганые или святые» приводило не только к тому, что стремление к святости требовало «отказаться от оседлой жизни и отправиться в путь», но и к тому, что «исход путешествия (пункт прибытия) определяется не географическими (в нашем смысле) обстоятельствами и не намерениями путешествующего, а его нравственным достоинством» ([Лотман 1992: 408 - 410]). В частности, препятствием могло послужить описанное в поэме «смущение» деда-паломника. Возможно, однако, что дед отказывается от своего намерения, поскольку то, что он видит по пути, не соответствует ожидаемым сценам «последних времён», которые, конечно, должны наступить, если Бог оказывается «не у власти».

С легендами о «далёких землях» прямо связан ещё один распространённый тип легенд, легенды о царе-избавителе. «Крестьяне мечтали о том, чтобы жить без всякого вмешательства с чьей бы ни было стороны. Но это не снимает все вопросы - не все могут отправиться в Беловодье и не всех там примут. Поэтому если не Беловодье, если не скитничество (индивидуальное или семейное - так называемое обще-жительство), то остается только мечтать о "праведном" царе. Заметим, что деревня Острова, куда попадает Моргунок в своих странствиях, может представлять собой лишённый религиозной составляющей вариант такого общежительства, пришедшего в упадок. Устройство государства по республиканскому типу было неизвестно носителям легенды и теоретически не могло конструироваться» ([Чистов 2003: 464]). К.В. Чистов выделил следующие мотивы, которые могут входить в легенды о царях-избавителях: A. "Избавитель" намерен осуществить социальные преобразования; B. Отстранение "избавителя" (в том числе свержение, покушение, подмена и т.п.); C. Чудесное спасение "избавителя"; D. "Избавитель" сткрывается, странствует или оказывается в заточении; E. Встречи с "избавителем" или вести от него; F. Правящий царь пытается помешать "избавителю" осуществить его намерения; G. Возвращение "избавителя"; H. Узнавание "избавителя"; I. Воцарение "избавителя" (в Москве, в Петербурге); K. Осуществление "избавителем" социальных преобразований; L. Пожалование ближайших сторонников и M. Наказание изменников, незаконного царя, придворных, дворян и т.д., минимальный набор мотивов представлен следующей последовательностью: избавитель спасен (C), он скрывается (D) и должен явиться (G) для того, чтобы освободить крестьян (K) ([Чистов 2003: 55-57].

Для крестьянской среды было совершенно естественным восприятие Ленина, а позднее Сталина именно как царей. Заметим, однако, что и официальные биографии вождей революции активно используют схему легенды о царях-избавителях, заменяя только мотивы, связанные с царским происхождением и «царскими знаками» (подчёркивается связь вождя с народом, его простота, аскетизм и т.п.). В таком случае, если учесть связь легенд о царях-избавителях с легендами о «далёких землях», поведение Никиты Моргунка укладывается в крестьянскую логику: хорошо бы достичь страны Муравии, где нет властей и земля принадлежит тому, кто её обрабатывает; если это невозможно, то можно спросить правителя, ожидать ли улучшения в жизни крестьян («Товарищ Сталин!/Дай ответ,/Чтоб люди зря не спорили:/конец предвидится ай нет/Всей этой суетории?..» [Твардовский 1971:253]); если же правитель не собирается менять положение крестьян в целом, то можно хотя бы обратиться к нему с просьбой об исключении, «чтоб и меня, и хуторок/Покамест что... оставить» ([Твардовский 1971: 255]). В последнем случае Сталин занимает позицию уже не царя-избавителя, а «доброго царя», который может, конечно, пожаловать отдельного «чудака», но не может или не хочет изменить положение крестьян в целом. Мечты о подобном разговоре вполне в духе «последнего единоличника», отважившегося на поиски далёкой страны Муравии. Трудно сказать, осознавал ли сам А.Т. Твардовский эту связь, однако в 1965 г. он записывает для себя: «попросту изумительна глава о Сталине», несмотря на то, что «казалось бы, глава архикультовая» ([Твардовский 2002]).

До сих пор мы говорили о связи поэмы и утопических легенд, отражающих прежде всего средневековое мировоззрение. Однако в поэме, кроме Никиты Моргунка и деда-паломника, есть ещё один мечтатель, председатель Фролов, о котором Твардовский писал в 1965 г. в рабочих тетрадях: «...а главное- натянут и фальшив Фролов, за которого меня больше всего хвалили, но которого сам я в душе отнюдь не считал лучшей главой, а только "необходимой"» ([Твардовский 2002]).О чем же он мечтает? Об успехе переустройства деревни? О процветании своего колхоза? Нет. В этом он уверен («-Навечно, значит? / - Навсегда!..» [Твардовский 1971: 292]). Фролов мечтает отправиться в собственное странствие.

Да отпусти меня райком -

Я б целый свет прошел пешком,

По всей Европе прямиком,

Прополз бы я, проник тайком,

Без тропок и дорог.

И шел бы я, и делал я

Великие дела.

И эта проповедь моя

Людей бы в бой вела.

И если будет суждено

На баррикадах пасть,

В какой земле - мне все равно, -

За нашу б только власть.

[Твардовский 1971: 292 - 293] «Мышление глобальными категориями, пафос всеобщего переустройства мира, идея "мирового пожара" коренятся в самой природе революции, поэтому литература первой половины 1920-х гг. движется вслед за идеологемами революционного времени», пишет М.А. Черняк, рассматривая авантюрные романы этого времени ([Черняк 2007: 107]). Однако не только в произведениях массовой литературы герои мечтают совершить или совершают революцию в других странах -достаточно напомнить такие произведения, как «Гренада» М.А. Светлова (1926) («Он пел, озирая / Родные края/Тренада, Гренада, / Гренада моя!" Я хату покинул / Пошёл воевать, / Чтоб землю в Гренаде / Крестьянам отдать» [Светлов 1990: 34 - 35]) или «Аэлита» А.Н. Толстого (первая публикация в журнале «Красная новь», 1922, № 6, 1923, №№ 1, 2). Однако в 30 гг. XX в. тема мировой революции уже была признана несвоевременной и ненужной для дела социалистического строительства. Иными словами, анахронизмом являются устремления всех трёх представленных в поэме мечтателей, и их мечтам сбыться не суждено.

Отметим в заключение, что и сама поэма «Страна Муравия» (а ещё более её представление в советском литературоведении) послужила толчком для создания если не новых легенд, то новых легендарных представлений. Мы даже не имеем в виду колхоз под названием «Страна Муравия», о котором пишет А.Т. Твардовский [Твардовский 1971:670] или современное СХП «Муравия». В периодических изданиях наших дней и в Интернете страна Муравия (наряду с Беловодьем и другими легендарными странами, но много чаще) упоминается в том случае, когда надо описать чудесную, возможно, утопическую страну, где все счастливы и где, возможно, труд совсем не обязателен (например, Взрослые люди НЕ должны сочинять розовые сказки про то, что Белоруссия - это некая "чудесная страна Муравия "; Сельская идиллия, "страна Муравия", есенинская Русь; ...сидим на грешной земле и не знаем где такая страна Муравия; Желанная страна Муравия, где не нужно прясть, ткать и работать, и др.) - примеры приводятся по материалам форумов и периодических изданий в Интернете. Орфография и пункутация оригиналов сохранены.

Такой взгляд сходен с описанием Муравии во многих критических отзывах на поэму, включая статьи в литературных энциклопедиях. Мы же постарались показать, что отношения поэмы и крестьянских утопий намного сложнее, и А.Т. Твардовский в своей поэме «Страна Мура-вия» отразил - вольно или невольно - переплетение и борьбу утопических представлений уходящего и наступающего времени.

Литература

1. Афанасьев 1985 - Народные русские сказки А.Н. Афанасьева / Подг. Л.Г. Бараг, Н.В. Новиков. Т. III. М.:Наука, 1985.

2. Баевский 2001 - Баевский В. Кулацкий подголосок и враг народа: двойной портрет // Вопросы литературы, 2001, №5. -http://magazines.russ.ru/voplit/2001/5/bab.html. Доступ свободный.

3. Левинтон - Левинтон Г.А. Легенды и мифы // На сайте

«Фольклор и постфольклор»

http://www.ruthenia.ru/folklore/levinton3.htm. - Доступ свободный.

4. Лотман 1992 - Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн: Александра, 1992. С. 407 - 412.

5. ЛЭ 1939 -Литературная энциклопедия: Т. 11. - М.: Худож. лит., 1939. Цит. по электронной версии на сайте Фундаментальной электронной библиотеки http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/leb/leb-2083.htm?cmd=0&istext=1. Доступ свободный.

6. Панченко 2006 - Панченко А.А. Эсхатологические рассказы // Традиционный фольлор Новгородской области. Пословицы и поговорки. Загадки. Приметы и поверья. Детский фольклор. Эсхатология. По записям 1963 - 2002 гг. / Сост. М.Н. Власова, В.И. Жекулина. - СПб.: Тропа Троянова, 2006. - С. 232 - 246.

7. Светлов 1990 - Светлов М.А. Избранное / Сост. Р. Амирэджи-би; Послесл. М. Соболя. М.: Правда, 1990. - 480 с.

8. СУС - Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Науч. совет по фольклору; Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; Сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. - 437 с.

9. Тарабукина 2003 - Тарабукина А.В. Фольклор и мифология прихрамовой среды // Современный городской фольклор. М.: Рос-сийск. гос. гуманит. ун-т, 2003. С. 301 - 314.

10. Твардовский 1971 - Твардовский А.Т. Стихотворения. Поэмы. - М.:Художественная литература, 1971. - 688 с. - (Библиотека всемирной литературы. Серия третья: Литература XX века. Т. 185).

11. Твардовский 2002 - Твардовский А. Рабочие тетради 60-х годов / публ. В.А. и О.А. Твардовских // Знамя 2002, № 2. -http://magazines.russ.ru/znamia/2002/2/tvard.html. Доступ свободный.

12. Толстой 1923 - Толстой А.Н. Аэлита (Закат Марса). М. -

Петрог.: ГИЗ, 1923.

13. Черняк 2007 - Черняк М.А. Массовая литература XX века: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2007. - 432 с.

14. Чистов 2003 - Чистов К.В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб: Дмитрий Буланин, 2003. - 540 с.

А.В. Рафаева (Москва)

Тогда же Твардовский пишет циклы стихов «Сельская хроника» (1939). «Про деда Данилу» (1938), стихотворения «Матери» (1937, впервые опубликовано в 1958), «Ивушка» (1938), «Поездка в Загорье» (1939), ряд других заметных произведений. Именно вокруг «Страны Муравии» группируется складывающийся и противоречивый художественный мир Твардовского с конца 20-х годов и до начала Отечественной войны.

Сегодня мы иначе воспринимаем творчество поэта той поры. Следует признать справедливым замечания исследователя о произведениях поэта начала 30-х годов (с известными оговорками они могли бы быть распространены и на все это десятилетие): «Острые противоречия периода коллективизации в поэмах, по сути, не затронуты, проблемы деревни тех лет лишь названы, и решаются они поверхностно-оптимистически». Однако, думается, к «Стране Муравии» с ее своеобразным условным замыслом и построением, фольклорным колоритом это вряд ли можно отнести безоговорочно, равно как и к лучшим стихам предвоенного десятилетия.

В последние годы взгляд на «Страну Муравию» как на поэму, прославляющую коллективизацию, подвергся существенным коррективам и пересмотру в ряде работ. Дело в том, что уже в ранний период для Твардовского была характерна святая, безудержная комсомольская вера в то, что жизнь деревни перестраивается «на новый лад». Но были у него и сомнения, беспокойство, тревожные раздумья, рожденные реальными впечатлениями от происходящего на селе «великого перелома», обернувшегося трагедией русского крестьянства.

Сегодня вполне очевидно двойственное восприятие событий коллективизации в поэме Твардовского. И все же то, что происходило в деревне на рубеже 20-30-х годов, изображается и утверждается в ней, быть может, прежде всего в картинах мощного половодья, весеннего разлива, стремительного движения, охватившего страну:

Страна родная велика.

Весна! Великий год!..

И надо всей страной - рука,

Зовущая вперед.

Вместе с тем несомненно стремление автора передать драматичность судьбы героя, сложность его исканий. Здесь и драма прощания с единоличной жизнью, выразившаяся в самом путешествии Никиты Моргунка, в его мечтах о сказочной Муравии, которой не коснулись нынешние перемены, в его воспоминаниях и переживаниях о коне, о молотьбе... Конечно, это не трагедия «раскрестьянивания», хотя отдельные штрихи и намеки на нее есть в поэме - в словах Ильи Бугрова, возвращающегося из ссылки, в набросках сцены раскулачивания:

Их не били, не вязали,

Не пытали пытками,

Их везли, везли возами

С детьми и пожитками.

А кто сам не шел из хаты,

Кто кидался в обмороки, -

Милицейские ребята

Выводили под руки...

Уходящая корнями в реальную жизнь и события в российской деревне 30-х годов, «Страна Муравия» вместе с тем выдержана в сказочно фольклорном поэтическом ключе. Отсюда и сам центральный образ Никиты Моргунка, в котором отчетливо ощутима близость сказочному герою - носителю лучших качеств народа: трудолюбия, честности, доброты, стремления к правде и свободной жизни. И сам путь его поисков воплощается в духе фольклорных и классических традиций русской поэзии, в первую очередь некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо».

Фольклорное начало находит воплощение во многих образах, мотивах, жанрах, отозвавшихся в поэме, в использовании форм сказки, притчи, песни, частушки - особенно в контрастных сценах кулацкой свадьбы-поминок и колхозной свадьбы. Кстати, эти формы и средства служат и поэтизации колхозной жизни, фигур представителей бывшей крестьянской бедноты - «богатырей» Фроловых и, в частности, председателя колхоза Андрея Фролова с его верой в навязанную сверху утопию - иллюзию, что эта новая, колхозная жизнь - «навечно», «навсегда».

И если в «Стране Муравии» столкнулись две утопии: крестьянская и социалистическая, то для героя и автора неизбежным было прощание с той и другой. Вместе с тем поэма была важна для Твардовского, быть может, прежде всего овладением формой, органически впитанными и реализованными в ней классическими и народно-поэтическими традициями: речевой полифонией, многообразием ритмов, словесно-интонационными находками - вплоть до отдельных строк, которые отзовутся в «Василии Теркине» («Пешим верстам долог счет...»; «И бредет гармонь куда-то...» и др.).

Если домашнее задание на тему: » «Страна Муравия» (1934-1936) – поэма о судьбе крестьянина-единоличника оказалось вам полезным, то мы будем вам признательны, если вы разместите ссылку на эту сообщение у себя на страничке в вашей социальной сети.