Искусство наряду с наукой прежде всего выступает одним из средств самопознания общества. Через художественную модель мира, через «вторую реальность» достигается более глубокое познание подлинной природной и социальной реальности.
Причем идеальный мир искусства, имеющий целью познание человеческой реальности, создается с помощью особых «строительных конструкций» — поэтического слова, мелодии, ритма, рисунка, пластики человеческого тела и других эстетических средств, которые оказываются нередко более эффективными инструментами познания действительности, нежели понятия, суждения и теории, применяемые наукой. Высокая информативность искусства связана с тем, что его формы несут людям знания в легко доступном виде, в игровой форме.
Но если для науки познание мира — главная функция, то для искусства эта задача вторична. Его основная функция — эстетическое воспитание. Искусство призвано не столько обучать человека, сколько возвышать, облагораживать, просветлять душу, пробуждать в нем добрые чувства. Главная цель искусства состоит в тот, чтобы, создав тот или иной идеал, образец совершенства, сформулировать тем самым духовные предпосылки для практического приобщения людей к этому идеалу в их обычной, повседневной деятельности.
Вместе с тем искусство решает и более простые, приземленные задачи. Их выполняет развлекательная, или компенсаторная функция. Ее необходимость связана с тем, что окружающая нас реальная жизнь достаточно сурова, нередко монотонна, скучна. Как сказал поэт, «для веселия планета наша мало оборудована».
Искусство как раз и призвано, развлекая людей с помощью книг, оперетт, кинокомедий, телесериалов, помочь им преодолеть эту суровость и скуку жизни. Конечно, искусство не может заменить жизнь, но оно может дополнить ее, поднять интерес к ней.
И наконец, искусство выполняет и коммуникативную функцию, способствуя самовыражению в процессе художественной деятельности не только творцов художественных ценностей, профессионалов искусства, но и обычных людей — потребителей произведений искусства.
Именно эти задачи и функции, если говорить кратко, свидетельствуют о высоком предназначении искусства, объясняют причины его сохранения и выживания даже в кризисные периоды общественного развития.
|
|
Автор данного высказывания полагает, что искусство создано для получения удовольствия. Его основная задача в возникновении положительных эмоций, чувств удовлетворенности у людей.Он поднимает проблему гедонистической функции искусства, как самой главной в жизни человека
К2 Теоретический аргумент№1
Мне трудно согласиться с точкой зрения С. Моэм.
Ведь что такое искусство?
И для чего оно появилось?
Из курса обществознания я знаю, что искусство - это практическая деятельность человека, направленная на освоение и создание эстетических ценностей. В обществе существуют разные взгляды на искусство. Одни утверждают, что искусство - лишь подражание природе, другие же уверены, что оно служит творческому самовыражению личности. Появление искусства напрямую связано с выполнением в обществе множества разнообразных функций. Функциями искусства являются: общественно-преобразующая, воспитательная, эстетическая и др.
Среди них есть гедонистическая функция. Она отвечает за доставление удовольствия.
Мини-итог
Другими словами, искусство приносит наслаждение людям, но оно является лишь одной из функций искусства.
К3 Факт№1
К примеру, в знаменитом эссе "О норме вкуса" Д.Юма стремится доказать, что важнейшим моментом является его "приятность" или то удовольствие, которое мы получаем от него. Но это удовольствие относится к нашим чувствам, а не к сущности самого искусства, т.к. получение наслаждения будет зависеть от вкусов зрителя.
Таким образом, я могу сделать вывод, что мнение автора субъективно. Ведь для одних искусство - способ утешения, для других воспитательная деятельность, а для некоторых наслаждение.
Обновлено: 2018-02-19
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Искусство – внушение определенного строя мыслей и чувств, почти гипнотическое воздействие на подсознание и на всю человеческую психику. Часто произведение буквально завораживает. Суггестия (внушающее воздействие) была присуща уже первобытному искусству. Австралийские племена в ночь перед битвой вызывали в себе прилив мужества песнями и танцами. Древнегреческое предание повествует: спартанцы, обессиленные долгой войной, обратились за помощью к афинянам, те в насмешку послали вместо подкрепления хромого и хилого музыканта Тиртея. Однако оказалось, что это и была самая действенная помощь: Тиртей своими песнями поднял боевой дух спартанцев, и они победили врагов.
Осмысляя опыт художественной культуры своей страны, индийский исследователь К.К. Панди утверждает, что в искусстве всегда доминирует внушение. Главное воздействие фольклорных заговоров, заклинаний, плачей – внушение.
Готическая храмовая архитектура внушает зрителю священный трепет перед божественным величием.
Внушающая роль искусства отчетливо проявляется в маршах, призванных вселять бодрость в шагающие колонны бойцов. В «час мужества» (Ахматова) в жизни народа внушающая функция искусства обретает особенно важную роль. Так было в период Великой Отечественной войны. Один из первых зарубежных исполнителей Седьмой симфонии Шостаковича, Кусевицкий, заметил: «Со времен Бетховена еще не было композитора, который мог бы с такой силой внушения разговаривать с массами». Установка на внушающее воздействие присуща и лирике этого периода. Таково, например, популярное стихотворение Симонова «Жди меня»:
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
В двенадцати строках восемь раз повторяется как заклинание слово «жди». Все смысловое значение этого повтора, вся его внушающая магия формулируются в финале стихотворения:
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
(Симонов. 1979. С. 158).
Здесь выражена поэтическая мысль, важная для миллионов разлученных войной людей. Солдаты посылали эти стихи домой или носили их у сердца в кармане гимнастерки. Когда эту же мысль Симонов выразил в киносценарии, то получилось посредственное произведение: в нем звучала та же актуальная тема, но была утрачена магия внушения.
Помню, как Эренбург в беседе со студентами Литературного института в 1945 г. высказал мнение, что сущность поэзии – в заклинании. Это, конечно, сужение возможностей поэзии. Однако это характерное заблуждение, продиктованное точным ощущением тенденции развития военной поэзии, которая стремилась к немедленному действенному вмешательству в духовную жизнь и потому опиралась на выработанные вековым художественным опытом народа фольклорные формы, такие как наказы, обеты, видения, сны, разговоры с мертвыми, обращения к рекам, городам. Лексика заклинаний, обетов, благословений, анахронизмы обрядовых оборотов речи звучат в военных стихах Тычины, Долматовского, Исаковского, Суркова. Таким образом в поэтическом стиле проявлялся народный, отечественный характера войны против захватчиков.
Внушение – функция искусства, близкая к воспитательной, но не совпадающая с ней: воспитание – длительный процесс, внушение – одномоментный. Суггестивная функция в напряженные периоды истории играет большую, иногда даже ведущую роль в общей системе функций искусства.
10. Специфическая функция – эстетическая
(искусство как формирование творческого духа и ценностных ориентаций)
До сих пор речь шла о функциях искусства, которые «дублировали» художественными средствами то, что по-своему делают другие сферы человеческой деятельности (наука, философия, футурология, педагогика, СМК, гипноз). Сейчас речь пойдет о совершенно специфических, присущих только искусству функциях – эстетической и гедонистической.
Еще в древности было осознано значение эстетической функции искусства. Индийский поэт Калидаса (приблизительно V в.) выделял четыре цели искусства: вызывать восхищение богов; создавать образы окружающего мира и человека; доставлять высокое удовольствие с помощью эстетических чувств (рас): комизма, любви, сострадания, страха, ужаса; служить источником наслаждения, радости, счастья и красоты. Индийский ученый В. Бахадур считает: цель искусства – вдохновлять, очищать и облагораживать человека, для этого оно должно быть прекрасным (Bahadur. 1956. Р. 17).
Эстетическая функция – ничем не заменимая специфическая способность искусства:
1) формировать художественные вкусы, способности и потребности человека . Перед художественно цивилизованным сознанием мир предстает как эстетически значимый в каждом своем проявлении. Сама природа выступает в глазах поэта как эстетическая ценность, вселенная обретает поэтичность, становится театральной сценой, галереей, художественным творением non finita (незаконченным). Искусство дарит людям это ощущение эстетической значимости мира;
2) ценностно ориентировать человека в мире (строить ценностное сознание, учить видеть жизнь сквозь призму образности) . Без ценностных ориентаций человеку еще хуже, чем без зрения – ему не удается ни понять, как относиться к чему-либо, ни определить приоритеты деятельности, ни выстроить иерархию явлений окружающего мира;
3) пробуждать творческий дух личности, желание и умение творить по законам красоты. Искусство пробуждает в человеке художника. Речь идет вовсе не о пробуждении пристрастия к художественной самодеятельности, а о деятельности человека, сообразованной с внутренней мерой каждого предмета, то есть об освоении мира по законам красоты. Изготовляя даже чисто утилитарные предметы (стол, люстру, автомобиль), человек заботится и о пользе, и об удобстве, и о красоте. По законам красоты создается все, что производит человек. И ему необходимо чувство прекрасного.
Эйнштейн отмечал значение искусства для духовной жизни, да и для самого процесса научного творчества. «Мне лично ощущение высшего счастья дают произведения искусства. В них я черпаю такое духовное блаженство, как ни в какой другой области… Если вы спросите, кто вызывает сейчас во мне наибольший интерес, то я отвечу: Достоевский!.. Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс!» (см.: Мошковский. 1922. С. 162).
Пробуждать в человеке художника, желающего и умеющего творить по законам красоты, – эта цель искусства будет возрастать с развитием общества.
Эстетическая функция искусства (первая сущностная функция) обеспечивает социализацию личности, формирует ее творческую активность; пронизывает все другие функции искусства.
11. Специфическая функция – гедонистическая
(искусство как наслаждение)
Искусство доставляет людям наслаждение и создает глаз, способный наслаждаться красотой красок и форм, ухо, улавливающее гармонию звуков. Гедонистическая функция (вторая сущностная функция) как и эстетическая пронизывает все другие функции искусства. Еще древние греки отмечали особый, духовный характер эстетического наслаждения и отличали его от плотских удовольствий.
Предпосылки гедонистической функции искусства (источники наслаждения художественным произведением): 1) художник свободно (= мастерски) владеет жизненным материалом и средствами его художественного освоения; искусство – сфера свободы, мастерского владения эстетическим богатством мира; свобода (= мастерство) вызывает восхищение и доставляет наслаждение; 2) художник соотносит все осваиваемые явления с человечеством, раскрывая их эстетическую ценность; 3) в произведении гармоническое единство совершенной художественной формы и содержания, художественное творчество доставляет людям радость постижения художественной правды и красоты; 4) художественная реальность упорядочена и построена по законам красоты; 5) реципиент испытывает приобщенность к порывам вдохновения, к творчеству поэта (радость сотворчества); 6) в художественном творчестве есть игровой аспект (искусство моделирует деятельность человека в игровой форме); игра же свободных сил – еще одно проявление свободы в искусстве, доставляющее необычайную радость. «Настроение игры есть отрешенность и воодушевление – священное или просто праздничное, смотря по тому, является ли игра просвещением или забавой. Само действие сопровождается чувствами подъема и напряжения и несет с собой радость и разрядку. Сфере игры принадлежат все способы поэтического формообразования: метрическое и ритмическое подразделение произносимой или поющейся речи, точное использование рифмы и ассонанса, маскировка смысла, искусное построение фразы. И тот, кто вслед за Полем Валери называет поэзию игрой, игрой, в которой играют словами и речью, не прибегает к метафоре, а схватывает глубочайший смысл самого слова „поэзия“» (Хейзинга. 1991. С. 80).
Гедонистическая функция искусства опирается на идею самоценного значения личности. Искусство доставляет человеку бескорыстную радость эстетического наслаждения. Именно самоценная личность в конечном счете и является наиболее социально действенной. Другими словами, самоценность личности – существенная сторона ее глубокой социализации, фактор ее творческой активности.
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно взглянуть, откуда эта идея вообще взялась, и что из этого вышло.
Так вот, век на дворе восемнадцатый, и в искусстве царят ад и сахарная вата. Уже выросшее на останках Возрождения барокко начало обнаруживать на себе склонность компенсировать недобор содержания излишней декоративностью – но едва ли кто-нибудь из его мастеров предвидел грядущее в следующем столетии огромное, младенцеобразное, в бантах и с перьями, блестками и в пудре, с пирожными в одной руке и рвотным ведерком в другой, жирное розовое рококо.
Рококо было главным в истории искусства культом пустого, бессмысленного излишества одного излишества ради. Что само по себе было симптоматичным в отношении существующего на тот момент общественного строя, и конец чему положила не кто-то там, а Французская революция.
Так вот и на фоне всего этого, где-то в Германии, некто Готхольд Эфраим Лессинг пишет: "Цель искусства - наслаждение".
Казалось бы, высказывание было недвусмысленным одобрением текущего порядка вещей - ан нет, мыслилось оно в оппозиции, и вот почему.
Лессинг, как адвокат рационализма, противопоставлял искусство науке, которая по Лессингу является источником единственной истины, и поэтому должна обладать моральным карт-бланшем на всё и вся, тогда как пути искусства, дабы оно функционировало самым правильным образом, могут регулироваться на уровне, страшно сказать, законодательном.
Иными словами, обе эти дисциплины подвергаются обработке живительным утилитаризмом, только одна почему-то оказывается в колодках. Можно было бы предположить, что Лессинг планировал бить банхаммером по собственно царящему в Европе рококошному обжиралову, в угоду чему-нибудь чуть более благородному – однако ж нет, по Лессингу любое искусство, ставящее себе целью производить какие-то дополнительные эмоции помимо наслаждения (как, например, сострадание), будет неизбежно "ниже", поскольку отвлекает от наслаждения.
Как следствие, по факту уже заточенное на наслаждение рококо критикуется Лессингом как всё ещё недостаточно наслаждающее, бо оно пронизано лишними, по Лессингу, влияниями и условностями. При том, что по факту религиозная линия задвинута так далеко, что за пышными формами купидонов её и не видно, а социальная линия практически еще даже не появилась (хотя до взятия Бастилии остается всего лет двадцать, и все ингредиенты уже на месте).
И вот во всем этом, оказывается, нужно отринуть условности и наслаждаться ещё сильнее.
Условности и отринули - некоторые так даже гильотинировали. Только искусство пошло совсем не по тем рельсам, которые Лессинг ему надеял. Пока во Франции изображали античные клятвы, трупы и серые дождливые похороны, немцы внезапно открыли свой собственный романтизм – строгий, готический, романтизм одиночной медитации на неразрешимые стороны бытия, проявляющиеся в природе, личности и в национальном мифе.
Проблема в том, что романтизм как метод не только иррационален, но и достаточно дискомфортен, поскольку предполагает постоянное напряжение без резолюции. Казалось бы, по Лессингу, кому он такой нахрен нужен – однако немецкий романтизм не только прижился, но и впервые со времен позднего Возрождения дал немцам почувствовать, что они наконец-то начали заниматься чем-то своим.
Какие из этого всего можно сделать выводы? Наверное, их два. Первый – что наслаждение в искусстве довольно быстро себя изживает, будучи опровергнуто в первую очередь самими художниками. И, наверное, точно также изживают себя и эпохи, чрезмерно на него нацеленные. Второй – что в не меньшей степени изживает себя и рационализм, когда преступает рамки своих утилитарных приложений и начинает пытаться диктовать условия всего человеческого бытия, умаляя тем самым в первую очередь саму человеческую натуру, способную на большее, чем просто искать наслаждения, и мыслящую шире, чем просто рационально.
Что, разумеется, что-нибудь значит и для нас с вами, но это уже тема совсем другого вопроса.
Которые «дублировали» художественными средствами то, что по-своему делают другие сферы человеческой деятельности (наука, философия, футурология, педагогика, СМК, гипноз). Сейчас речь пойдет о совершенно специфических, присущих только искусству функциях - эстетической и гедонистической.
Еще в древности было осознано значение эстетической функции искусства. Индийский поэт Калидаса (приблизительно V в.) выделял четыре цели искусства: вызывать восхищение богов; создавать образы окружающего мира и человека; доставлять высокое удовольствие с помощью эстетических чувств (рас): комизма, любви, сострадания, страха, ужаса; служить источником наслаждения, радости, счастья и красоты. Индийский ученый В. Бахадур считает: цель искусства - вдохновлять, очищать
и облагораживать человека, для этого оно должно быть прекрасным (Bahadur . 1956. Р. 17).
Эстетическая функция - ничем не заменимая специфическая способность искусства:
1) формировать художественные вкусы, способности и потребности человека. Перед художественно цивилизованным сознанием мир предстает как эстетически значимый в каждом своем проявлении. Сама природа выступает в глазах поэта как эстетическая ценность, вселенная обретает поэтичность, становится театральной сценой, галереей, художественным творением non finita (незаконченным). Искусство дарит людям это ощущение эстетической значимости мира;
2) ценностно ориентировать человека в мире (строить ценностное сознание, учить видеть жизнь сквозь призму образности). Без ценностных ориентаций человеку еще хуже, чем без зрения - ему не удается ни понять, как относиться к чему-либо, ни определить приоритеты деятельности, ни выстроить иерархию явлений окружающего мира;
3) пробуждать творческий дух личности, желание и умение творить по законам красоты. Искусство пробуждает в человеке художника. Речь идет вовсе не о пробуждении пристрастия к художественной самодеятельности, а о деятельности человека, сообразованной с внутренней мерой каждого предмета, то есть об освоении мира по законам красоты. Изготовляя даже чисто утилитарные предметы (стол, люстру, автомобиль), человек заботится и о пользе, и об удобстве, и о красоте. По законам красоты создается все, что производит человек. И ему необходимо чувство прекрасного.
Эйнштейн отмечал значение искусства для духовной жизни, да и для самого процесса научного творчества. «Мне лично ощущение высшего счастья дают произведения искусства В них я черпаю такое духовное блаженство, как ни в какой другой области... Если вы спросите, кто вызывает сейчас во мне наибольший интерес, то я отвечу: Достоевский!.. Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс!» (См.: Мошковский. 1922 С. 162).
Пробуждать в человеке художника, желающего и умеющего творить по законам красоты, - эта цель искусства будет возрастать с развитием общества.
Загрузка...
