24 декабря 1901 года родился Александр Фадеев, один из самых известных деятелей советской литературы. В сталинскую эпоху он был главой всех советских писателей и настоящим генералом советской литературы. Поэтому известие о его самоубийстве стало неожиданностью. Официально было объявлено, что он покончил с собой в состоянии душевного расстройства, отягощённого алкоголизмом. Лайф выяснил, что же тревожило одного из самых успешных советских литераторов.
Фадеев родился в Тверской губернии. Отец - русский, мать из обрусевших немцев. Оба имели образование и симпатизировали революции. Благодаря этим симпатиям и познакомились. Антонину Кунц товарищи попросили встретиться в тюрьме с революционером Александром Фадеевым под видом жены. Вскоре мнимая жена стала настоящей.
Однако отца мелочи быта и обывательская жизнь не приводили в восторг. Так что в один прекрасный день он ушёл из семьи в революцию, оставив на руках у жены маленьких детей.
Матери пришлось воспитывать детей в одиночку, пока она вторично не вышла замуж за молодого обрусевшего поляка Свитыча. Отчим был всего на 15 лет старше маленького Александра.
Антонина была женщиной сурового нрава и весьма властной. Дети, что называется, ходили по струнке. Фадеев до конца жизни боялся матери и шутил, что за всю жизнь он любил и одновременно боялся только двух человек - собственную мать и товарища Сталина.
После второго замужества матери семья перебралась на Дальний Восток, где у неё жила сестра. Там и прошло детство будущего писателя. Они осели в одном из сёл, но вскоре Александру пришла пора учиться. Его отправили во Владивостокское коммерческое училище. В городе он жил в семье родственников Сибирцевых.
Сибирцевы были интеллигентами весьма свободных взглядов, так что в их кругу общения было немало революционеров. Постепенно юный Фадеев, в детстве бывший самым настоящим пай-мальчиком, начал попадать под их влияние. И когда произошла революция, 16-летний Фадеев уже определился со своими дальнейшими действиями.
Во Владивостоке ему покровительствовал видный местный большевик по фамилии Губельман. Под его влиянием юный Фадеев примкнул к большевикам и вскоре был исключён из училища, поскольку науськивал студентов на "учителей-реакционеров".
Вскоре власть в городе взяли белые и Фадеев с группой других большевиков бежал в лес. Там из Фадеева он превратился в Булыгу (большой камень, булыжник). У партизан он выполнял роль агитатора. Разъезжал по деревням и агитировал сдавать продовольствие партизанам. Одновременно он занимался и разведкой. Агитируя в деревне, он тщательно подсчитывал количество жителей, намечал примерные размеры продовольствия и количество лошадей и скота, а также оружия на руках у населения. Это было необходимо на случай, если по-хорошему получить хлеб не получится.
После перехода от партизанщины к регулярной армии, Фадеева присмотрел один из комиссаров и начал готовить из него смену. Однако комиссаром он пробыл недолго.
После окончания войны его направляют делегатом на съезд партии в Петрограде. Как раз к тому моменту, когда делегаты добрались до города, кронштадтские моряки, некогда революционная опора партии, взбунтовались против большевиков. Делегатов съезда экстренно бросили на подавление восстания, поскольку некоторые части РККА заволновались. Не все хотели стрелять в "матросиков-братишек", с которыми совсем недавно вместе делали революцию, в частях началось брожение.
В итоге Фадеев очутился в эпицентре боевых действий, отправившись на штурм Кронштадта. Во время штурма он получил серьёзное ранение в ногу и едва уцелел.
Превращение в писателя
В 1921 году его по партийной разнарядке отправляют на учебу в Горную академию в Москве. Фадеев особой страсти к горному делу не испытывал, но подчинился. Именно в академии состоялась судьбоносная встреча, изменившая его жизнь. Замоскворецкий крайком партии, на территории которого находилась академия, возглавляла в то время знаменитая Розалия Землячка. Она активно пользовалась услугами студентов академии, привлекая их к выполнению различных поручений в крайкоме. Так она и познакомилась с Фадеевым, ставшим нештатным сотрудником крайкома.
Учёба по специальности не слишком занимала его. В основном он занимался общественной деятельностью. Также ему удалось написать два рассказа. С литературной точки зрения они не блистали, но были идеологически выверены. Не без некоторых препятствий ему всё же удалось добиться их публикации в журнале.
После двух лет учёбы недоучившегося активиста направляют на партийную работу в Краснодар. Но уже через несколько месяцев он переезжает в Ростов-на-Дону. Его забирает к себе Землячка, ставшая секретарём Юго-Восточного бюро партии. Фадееву удалось убедить её, что у него есть писательский талант и что литературный фронт очень важен для революции. Благодаря протекции Землячки он становится журналистом в местной газете.
В этот период их отношения стали очень близкими. Трудно сказать, было ли в их встречах что-то интимное. Всё же Фадееву едва перевалило за 20, а Землячке было уже почти 50 лет. Возможно, своей строгостью, суровостью и доминантностью она напоминала ему мать. Так или иначе, Фадеев был одним из немногих людей, кто сумел близко сойтись с человеком, при встречах с которым трепетали в ужасе даже самые суровые большевики.
Близость с влиятельной большевичкой стала поворотным моментом в судьбе писателя. Именно в этот период он начал свой первый роман "Разгром". Почти каждый день он встречался с Землячкой, читал ей новые главы, не осмеливаясь вносить без её одобрения никаких корректив. Так ещё не написанная книга уже получила знаменитого и влиятельного читателя и цензора.
Землячка поверила в него и уговорила Микояна, в то время возглавлявшего Северо-Кавказский крайком (столица которого как раз была в Ростове), предоставить Фадееву длительный оплачиваемый отпуск для творчества. Так начинающий писатель обрёл двух очень влиятельных покровителей.
Литературный генерал
В 1926 году Землячка уезжает в Москву, в наркомат путей сообщения, а Микоян становится наркомом торговли. Фадеев едет вслед за ними с готовым романом. Книга, имевшая столь влиятельных крёстных, конечно, сразу же была выпущена. Тем более что в идеологическом плане никаких претензий к ней не было.
Вернувшись в Москву, Фадеев начинает карьеру не столько писателя, сколько чиновника от литературы. Он вступает в могущественное объединение РАПП - Российскую организацию пролетарских писателей. В начале 20-х в советской литературе возникло сразу несколько групп и объединений писателей, боровшихся каждая за своё направление в литературе. Рапповцы отстаивали пролетарскую литературу.
С середины 20-х власти начали устанавливать более строгий контроль за литературой и РАПП оказалась одобряемой в Кремле организацией, своеобразной предтечей Союза писателей. Рапповцы придерживались генеральной линии партии, руководил процессом влиятельный Леопольд Авербах - племянник Свердлова и родственник крупного чекиста Ягоды.
По большей части рапповские писатели занимались не творчеством, а агитацией и борьбой с т.н. воронщиной - своими главными идеологическими противниками, которые группировались вокруг видного троцкиста и литературного критика Воронского.
Фадеев сразу стал одним из ключевых идеологов и активистов ассоциации. Хотя у него было немало творческих планов, фактически он ничего не написал из-за сильной загруженности по линии активизма.
В 1932 году РАПП был распущен. К этому времени Фадеев был уже заметной величиной, но всё никак не мог написать ничего нового. Активизм, конечно, приветствовался, но писатель должен был писать. Даже Горький, в ту пору уже патриарх советской литературы, высказался о Фадееве в том духе, что тот метит в литературные вожди, а сам давно уже остановился в развитии и ему полезнее было бы учиться и работать над собой.
Фадеев намёки понял, взял паузу и уехал из Москвы, чтобы ничто не отвлекало от написания нового романа, над которым он работал с конца 20-х. Но в итоге так и не завершил эту работу. В 1934 году был создан Союз писателей, Фадеев снова с головой окунулся в активизм.
А в 1938 году Фадеев становится во главе Союза. Он назначается руководителем советской литературы. Все писатели находились в его подчинении, Союз имел несколько собственных издательств, журналов и газет. Он же определял состав литераторов для зарубежных вояжей и командировок. Для каждого советского писателя Фадеев был не просто начальником, но и посредником в общении с Кремлём. Если кому-то надо было о чём-то попросить (дача, машина, финансовая помощь), он шёл к Фадееву.
Во время войны он временно отошёл от обязанностей руководителя союза. Сначала был военным корреспондентом, а затем получил задание написать книгу, прославляющую подвиг советской молодёжи в борьбе с нацистами. Так появился второй и последний роман Фадеева - "Молодая гвардия". Первое издание было жёстко раскритиковно Сталиным, который остался недоволен тем, что в романе не отражена руководящая роль партии в борьбе с захватчиками. Поэтому Фадееву пришлось несколько лет переписывать роман, прежде чем он вышел в своей окончательной редакции.
После войны Фадеев стал больше выпивать. Если в годы рапповской молодости он бичевал писателей из других литературных групп в силу собственных убеждений, потому что верил в свои взгляды и отстаивал их в яростной полемике, то теперь ему приходилось распекать писателей в силу должности.
И далеко не всегда за дело. Например, знаменитый разгром Зощенко и Ахматовой, по сути, был спровоцирован аппаратной борьбой между Ждановым и Маленковым, а литераторы оказались скорее заложниками ситуации. К тому же инициатором гонений выступил курировавший идеологию Жданов. Фадеев в данном случае был лишь исполнителем.
Фадеев вынужден был громить Пастернака за "идеализм" в поэзии и чуждость советской идеологии. И в то же время Фадеев обожал его стихи. Каверин вспоминал: "Его запои, доходившие до того, что он валялся в Переделкине по канавам, начинались с чтения любимого стихотворения Пастернака".
Смерть
Незадолго до смерти Сталина Маленков поручил Фадееву новое задание партии - прославить человека труда так же, как он прославил молодёжь в "Молодой гвардии". Началась работа над романом "Чёрная металлургия". Но вдохновение оставило писателя. Он пытался отойти от общественной деятельности, выхлопотал себе отпуск для работы, но из-за неумеренного употребления алкоголя начались проблемы со здоровьем. И вместо работы над романом приходилось лечиться. А когда был здоров - его снова выдергивали для подписи каких-то документов или в заграничные поездки.
В итоге роман он так и не написал, а Сталин вскоре умер. Какое-то время Фадеев ещё пытался его закончить, но так и не нашёл возможности.
На ХХ съезде партии в 1956 году Фадеева перевели из членов ЦК в кандидаты. Кроме того, его подверг критике Шолохов, негативно отозвавшийся о властолюбии главного литературного генерала, который чрезмерно увлёкся административной работой и в итоге завалил всю литературу. "В результате не имеем ни генсека, ни писателя", - резюмировал Шолохов.
Тем не менее сказать, что эта критика сокрушила Фадеева и стала причиной его самоубийства, было бы прегрешением против истины. Он в идеологических баталиях за 30 лет нарастил такую броню, что столь аккуратная критика вряд ли могла его задеть. В 20–30-е годы на литературных фронтах громили друг друга, не стесняясь в выражениях.
13 мая 1956 года писатель застрелился на своей подмосковной даче. Он оставил предсмертное письмо, однако его содержание позволяет трактовать его как угодно. "Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы - в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены или погибли, благодаря преступному попустительству власть имущих… Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожили, идеологически пугали и называли это - "партийностью"…. Всю жизнь я плёлся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать всё то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня".
Эти строки трудно трактовать иначе как разочарование писателя в сталинизме. Но в письме присутствуют и выпады в адрес нынешних чиновников, уже хрущёвских: "Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать ещё худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти - невежды".
По причине такой неоднозначности письма возникли две противоположные друг другу версии самоубийства писателя. Первая гласит, что писатель переживал из-за потери поста генерального секретаря и устыдился возвращения из лагерей осуждённых писателей, которым придётся смотреть в глаза. Отчасти эта версия была сформулирована в мемуарах Хрущёва.
Однако здесь явно преувеличивается воля Фадеева к власти. В действительности он вряд ли так уж сильно переживал бы из-за потери поста. Он сам ещё в 1954 году писал из больницы в ЦК, что в советской литературе сложилась глубоко нездоровая практика, когда писатели вынуждены в ущерб творчеству заниматься общественной работой, и приводил в пример самого себя. Напротив, лишение поста позволяло ему наконец вернуться к творческой работе. Вряд ли он стал бы переживать из-за этого так сильно, что пустил бы пулю в сердце.
По поводу писателей тоже несколько сомнительно. Писатели всё же не дураки и прекрасно понимали, что Фадеев мало что решал и такие вопросы уж точно зависели не от него.
Вторая версия гласит, что Фадеев, наоборот, был верным сталинцем и не мог принять смены курса, демонстративно покончив с собой. Но не стоит забывать, что у людей 30-х годов был весьма своеобразный менталитет. В те годы самый надёжный и верный ленинец в мгновение ока мог оказаться троцкистом, двурушником и агентом всех разведок. К этому давно привыкли и даже развенчание культа личности Сталина в 1956 году было воспринято абсолютно спокойно, как очередной поворот линии партии. Никто не встал и не сказал, что не может поступиться принципами.
Долгое время сталинисты верили, что Фадеев ушёл, не выдержав гонений на Сталина. А шестидесятники так же свято верили, что писатель застрелился, не выдержав мук совести и разочаровавшись в Сталине. Масла в огонь подливал и тот факт, что предсмертная записка не публиковалась, а официально было объявлено, что писатель застрелился из-за депрессии, в которую его вверг очередной приступ алкоголизма. Но когда в конце Перестройки его письмо было опубликовано, оно не внесло ясности и не объяснило причин самоубийства.
Наиболее вероятной версией самоубийства действительно можно считать депрессию. Но она была вызвана не политическими причинами. Конечно, какое-то влияние политические дрязги на него оказали, но не первостепенное. Скорее сказался целый комплекс обстоятельств. Смерть матери, проблемы со здоровьем, приближающаяся старость, отсутствие вдохновения - всё это накатило одновременно. Фадеев мечтал быть писателем, но не реализовал себя именно как писатель. Ещё в середине 20-х он начал писать эпический роман "Последний из Удэге", но так и не закончил его за 30 лет. Будучи немолодым и больным человеком, он оглядывался назад и понимал, что загубил лучшие творческие годы, занимаясь совершенно не нужной ерундой. Выступал на пленумах и съездах, участвовал в дискуссиях, выступал с порицаниями, подписывал документы. Всё это вместо того, чтобы заниматься тем, чем всегда хотел, - писать.
Он верил, что одарён особым талантом и станет великим писателем. Но оказавшись в удачный момент в нужном месте и попав на глаза влиятельным людям, он пошёл уже по другой дороге. Должность главы союза писателей была предусмотрена либо для писателей-карьеристов, которым важнее должности и влияние, чем творчество, либо для патриархов литературы, которые всё уже написали. Но Фадеев не написал почти ничего. К моменту становления литературным генералом у него за плечами был один роман и масса замыслов, которые так никогда и не реализовались. Ещё в конце 20-х, будучи совсем молодым человеком, он жаловался Землячке, что на творчество у него совсем не остаётся времени. В дальнейшем он периодически жаловался на это и Сталину и даже пытался отпроситься в длительный отпуск. Но если в годы молодости ещё можно было успокаивать себя тем, что "надо ковать железо, пока горячо", а к творчеству можно вернуться когда-нибудь попозже, то на пороге старости успокоить себя было нечем.
Фадеев всю жизнь помнил сказанные Горьким слова о том, что он может загубить свой писательский талант, если будет продолжать в том же духе. И он оказался прав. Два романа и несколько рассказов за 30 с лишним лет литературной деятельности. Вряд ли этим удовлетворился бы юный Фадеев, мечтавший стать великим писателем и изменить мир.
Перед самоубийством А.А. Фадеев написал предсмертную записку, где, в том числе, указал:
«Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожали, идеологически пугали и называли это - «партийностью». И теперь, когда всё можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность - при возмутительной дозе самоуверенности - тех, кто должен был всё это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных... Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения, даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать ещё худшего, чем от сатрапа Сталина . Тот был хоть образован, а эти - невежды. Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушиваются подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже трех лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять». […]
Четырнадцатого мая 1956 года на заседании президиума ЦК Хрущёв сурово осудил поступок Фадеева, «недостойный коммуниста», и распорядился: - Пусть врачи напишут, сколько он лечился от алкоголя. Вообще все надо сказать и опубликовать. Отредактировать некролог он поручил Суслову и Шепилову. […]
«В последние годы А. А. Фадеев страдал тяжёлым прогрессирующим недугом - алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности. Принимаемые в течение нескольких лет различные врачебные меры не дали положительных результатов. В состоянии тяжелой душевной депрессии, вызванной очередным приступом болезни, А. А. Фадеев покончил жизнь самоубийством».
Люди читали и не верили своим глазам. Кандидату в члены ЦК не полагалось быть самоубийцей и алкоголиком. О том, что Фадеев пьёт, писательская Москва знала. Но некролог произвел странное впечатление. Привычка не верить официальным версиям возобладала. Называли другие возможные причины самоубийства - потеря должности, опала, равнодушие со стороны начальства. […]
Вождь подарил Александру Александровичу должность генерального секретаря, сделал его «писательским Сталиным». Фадееву сходило с рук то, что другим стоило бы жизни. Дарованное Сталиным положение сделало Фадеева одним из самых заметных людей в стране. Он был окружён почётом, ему разрешалось ездить за границу. Но за всё следовало платить, и Фадеев подписывал бумаги, которые обрекали на смерть подведомственных ему писателей. Иногда проявлял инициативу и сам натравливал ЦК и госбезопасность на писателей, которых уничтожали. Сталин учил своего любимца: - Имейте в виду, Фадеев, люди обкатываются, как камешки морской водой. Но вы не умеете обкатывать людей - вот ваша беда. Политик не имеет права быть чересчур впечатлительным. Мало ли какие бывают у людей острые углы, жизнь их обтачивает в интересах общего дела...
Александр Александрович старался. Писатели старшего поколения навсегда запомнили тот день, когда Фадеев на пленуме правления Союза советских писателей со свойственным ему пылом произносил обличительный доклад о «космополитах». Твардовский подметил в его ораторской манере «натужный пафос и напряжённую рыдательную задушевность»... В разгар его выступления в дубовом зале Центрального дома литераторов погас свет. Внесли свечи, и Фадеев продолжил свою мрачную речь при свечах. Люди, которых он называл врагами советской литературы, были ему хорошо известны. Ещё недавно он их поддерживал как талантливых искусствоведов и знатоков театра. С некоторыми дружил. И теперь он всех предал. Такова была цена, которую он платил за своё высокое кресло. Говорят, впоследствии Фадеев каялся, что принял участие в этом позорном деле. Выпив, он говорил, что его вызвали в ЦК и заставили произнести этот доклад: - Что я мог ответить Иосифу Виссарионовичу? Что я мог? Но он не только исполнял указания сверху, но и проявлял инициативу. Выполняя свой партийный долг, изничтожал то, что считал политически вредным, хотя при этом прекрасно понимал, кто талантлив, а кто бездарен. И бдительно выискивал повсюду идеологическую крамолу. […]
На XX съезде партии Фадеева избрали уже не членом ЦК, а всего лишь кандидатом. Корней Чуковский писал: «Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб - что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением».
Млечин Л.М., Фурцева, М., «Молодая гвардия», 2011 г., с. 192-197.
В середине 1940-х гг. Александр Фадеев был одним из самых известных писателей, лауреатом Сталинской премии, полученной за роман «Молодая гвардия», членом ЦК КПСС, генеральным секретарем Союза писателей СССР.
Советский писатель Александр Фадеев
А после того, как к власти пришел Хрущев, Фадеева сняли с должности, вывели из состава ЦК партии и объявили «тенью Сталина», одобрявшей смертные приговоры литераторам во времена репрессий. В 1956 г. Фадеев покончил с собой, тогда причиной этого назвали алкоголизм, но самом деле все было гораздо сложнее и драматичней.
На самом деле решение «писательского министра», как называли Фадеева, не было необдуманным и сиюминутным. Некоторые современники писателя утверждают, что он готовился к этому шагу заранее, навещая друзей и прощаясь с близкими, и что суицид не мог быть совершен под воздействием алкоголя, так как, по их свидетельству, в последние три месяца он не пил. А некоторые уверены: перед тем, как уйти из жизни, Фадеев совершил литературное самоубийство, и именно факт его литературной несостоятельности, нашедший тогда подтверждение, и стал главной причиной случившегося.
Общий тираж романа «Молодая гвардия» составил около 25 млн экземпляров. Идея его создания у Фадеева появилась после того, как он прочитал в газете заметку о героической гибели в Краснодоне молодых подпольщиков, казненных фашистами. Когда в 1946 г. роман был издан, он был подвергнут резкой критике со стороны властей за то, что в произведении недостаточно внимания уделялось руководящей роли партии. Фадееву пришлось переписать роман, и его окончательная версия в 1951 г. пришлась по душе Сталину. Правда, многие не одобряли второй редакции романа - например, Симонов назвал это «напрасной тратой времени».
На самом деле в романе были куда более существенные отступления от жизненной правды, чем роль партии в этих событиях. В произведении руководителем организации изображен Олег Кошевой, хотя на самом деле он был рядовым ее участником. Дело в том, что во время своей поездки в Краснодон писатель остановился в доме матери Кошевого, и она стала главным источником информации и интерпретатором событий. Кроме того, настоящий руководитель подпольщиков, комиссар Виктор Третьякевич, был оклеветан и объявлен предателем. В романе писатель вывел его под вымышленной фамилией, но местные жители узнали в нем Третьякевича. Невинно пострадавшими оказались и некоторые жители Краснодона, незаслуженно обвиненные в связях с оккупантами.
После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева для Фадеева начались тяжелые времена. На ХХ съезде КПСС в 1956 г. был осужден культ личности Сталина, а Михаил Шолохов выступил с критикой деятельности Фадеева в Союзе писателей. Его назвали одним из виновников репрессий в среде писателей и обвинили в причастности к травле Зощенко, Ахматовой, Платонова и Пастернака. Но на самом деле это было только половиной правды. В атмосфере тотальной критики и осуждения забывали упомянуть о том, что Фадеев в 1948 г. выделил из фондов Союза писателей значительную сумму для Зощенко, передавал деньги на лечение Платонова его жене, защитил Ольгу Берггольц от депортации.
После этого Фадеева вывели из ЦК КПСС и сняли с должности. Для него это было полным крахом. Свой последний роман «Черная металлургия» он так и не закончил, так как узнал о том, что материалы, которыми он пользовался, оказались фальшивыми, а факты - недостоверными. Писатель впал в депрессию, начал пить, страдал бессонницами. От него все отвернулись. Своему другу, писателю Юрию Либединскому Фадеев признался: «Совесть мучает. Трудно жить, Юра, с окровавленными руками».
13 мая 1956 г. на даче в Переделкино Александр Фадеев застрелился. По официальному заключению медицинской комиссии, самоубийство было совершено в результате расстройства нервной системы, спровоцированного хроническим алкоголизмом. Эта версия и была обнародована.
Его предсмертная записка была изъята сотрудниками спецслужб и опубликована лишь в 1990 г. Она пролила свет на многие обстоятельства этой трагедии: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы физически истреблены. <…> Меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. <…> Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже 3-х лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять. Прошу похоронить меня рядом с матерью моей».
«Совместить человечность с гепеушничеством»
13 мая 1956 года застрелился известный советский писатель, лауреат Сталинской премии, секретарь (1939-1944) и генеральный секретарь (1946-1954) Союза писателей Александр Фадеев. В предсмертном письме он называет причиной своего самоубийства уничтожение литературы, а себя — одной из жертв этого процесса. В каком-то смысле это соответствует действительности. Успешный писатель и могущественный партийный деятель, Фадеев много лет был зачинщиком и проводником государственных репрессий, объясняя свое участие в литературных преследованиях как искренним служением интересам советского государства, так и желанием уберечь литераторов от еще больших бед, чем те, что им выпали. И действительно известны случаи, когда он использовал свое влияние, чтобы защитить тех же писателей, которых клеймил в служебных записках и публичных выступлениях.
После смерти Сталина Фадеев впал в немилость и не сумел удержаться на посту «писательского министра». Оставшийся не у дел и почти официально объявленный ответственным за жертвы в писательской среде, Фадеев попытался одновременно свести счеты с жизнью и с партийным руководством: в адресованном ЦК КПСС предсмертном письме он обвинил новые власти в продолжении и даже усугублении сталинской политики уничтожения литературы. Но тут мастер аппаратных игр просчитался: письмо на тридцать с лишним лет было спрятано в закрытом архиве, а официально причиной смерти объявили алкоголизм Фадеева.
...лучшие кадры литературы...
Из статьи Александра Фадеева о повести Андрея Платонова «Впрок»
«Красная новь», 1931 год
Повесть Платонова «Впрок» с чрезвычайной наглядностью демонстрирует все наиболее типичные свойства кулацкого агента самой последней формации — периода ликвидации купечества как класса и является контрреволюционной по содержанию. Платонов постарался прикрыть классово враждебный характер своей «хроники» тем, что облек ее в стилистическую одежонку простячества и юродивости.
Андрей Платонов (настоящее имя Андрей Платонович Климентов; родился 1 сентября 1899, Воронеж, Российская империя — 5 января 1951, Москва, СССР) — русский писатель советского периода и драматург XX века
...погибли...
Из характеристики Ивана Катаева (1902-1939), данной Александром Фадеевым для Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б)
29 января 1937 года
Знаю Ив. Катаева с 1926 года. Знаю, что во все время нашего знакомства и в разговорах и на партийных собраниях выступал и голосовал против уклонов, в том числе и против троцкизма. <…> Однако <…> в нем по-прежнему не изжиты интеллигентские пережитки <…>
Иван Иванович Катаев (1902-1939) — русский советский писатель.
...можно ждать еще худшего...
Из письма Николая Асеева А. А. Жданову о закрытом заседании президиума Союза советских писателей
9 октября 1939 года
Вчера <...> я был поставлен товарищем Фадеевым в тяжелое и глупое положение на Правлении ССП по вопросу о книжке Тихона Чурилина. Тов. Фадеев, зная мое положительное суждение о талантливости Чурилина вообще и не предупредив меня о том, что книжка резко осуждена вами, нашел нужным вовлечь меня в длительный спор о ней, спор, имевший очевидной целью противопоставить мою скромную литературную убежденность вашему непререкаемому политическому авторитету. <...> Меня в моем мнении поддержали столь разные по вкусам люди, как К. А. Тренев, В. Б. Шкловский, С. Я. Маршак. Тогда тов. Фадеев предъявил нам ваши отметки на страницах книги...
Николай Николаевич Асеев (1889-1963) — русский советский поэт, сценарист, деятель русского футуризма. Был другом В. В. Маяковского, Б. Л. Пастернака.
...на растерзание...
Из письма Александра Фадеева в ЦК ВКП(б) о статье Викентия Вересаева
7 мая 1941 года
Направляю Вам для ознакомления политически небезынтересную статью Вересаева, присланную для напечатания в «Литературной газете». <...> Вересаев не может вслух сказать, что его «угнетает» контроль Главлита, политические требования наших журналов и издательств, и он прикрывается вопросами стиля и вообще художественной стороной дела. А общий тон статьи — вопль о «свободе печати» в буржуазном смысле.
Из выступления Александра Фадеева на заседании президиума Союза советских писателей
6 декабря 1943 года
[о стихотворении Ильи Сельвинского «Кого баюкала Россия»]
Он начинен этой ерундой, чуждым представлением о государстве, о родине.
[о повести Михаила Зощенко «Перед восходом солнца»]
Черты этой обывательщины, к сожалению, в природе советского общества, но если считать уровень наших людей таковым, то тогда не понятно, что мы за государство, что мы за народ? <...>Мы, писатели, что мы? Мы же не холуи в своем государстве, мы отвечаем за наше государство.
Из статьи об обсуждении постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград»
«Правда», 10 октября 1946 года
В своем выступлении генеральный секретарь Союза советских писателей А. Фадеев вскрыл природу аполитичной, оторванной от жизни народа поэзии Б. Пастернака, а также дал критический анализ идейных ошибок в творческом пути И. Сельвинского, отметил серьезные недостатки отдельных произведений П. Антокольского, С. Кирсанова, других поэтов <...>.
А.А. Фадеев выступает на Всесоюзном совещании Фотография 1951
...подлость, ложь и клевета...
Из пражского доклада Александра Фадеева «О традициях славянской литературы»
6 ноября 1946 года
Говорят, газеты за границей <...> уделяют много внимания той критике, которая появилась на страницах нашей печати по отношению к писателям Зощенко и Ахматовой. На это нужно ответить. <...> Что касается Ахматовой, то ее поэзию можно назвать последним наследством декадентства, оставшимся у нас. Стихи ее полны пессимизма, упадка,— что общего они имеют с нашей советской жизнью и почему мы должны воспитывать наше поколение так, чтобы оно впоследствии поступило, как многие буржуазные молодые люди во Франции в период истекшей мировой войны?
Из рассказа Анны Ахматовой, переданного в дневнике Любови Шапориной
20 января 1947 года
<…> вскоре после появления моей книги «Из шести книг» она была запрещена, был устроен скандал редактору, издательству. <...> Приезжал Фадеев, было бурное заседание в Союзе писателей и Фадеев страшно ругал мою книжку. Я не присутствовала на этом заседании. Но была вскоре на каком-то вечере там же. Фадеев увидел меня, соскочил с эстрады, целовал руки, объяснялся в любви.
Анна Андреевна Ахматова (1889 - 1966) — русская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века.
...загублено…
Из письма Александра Фадеева в ЦК ВКП(б) о сборнике стихотворений Бориса Пастернака
6 апреля 1948 года
Довожу до Вашего сведения, что Секретариат ССП не разрешил выпустить в свет уже напечатанный сборник избранных произведений Б. Пастернака <...>. <...>секретариат не проследил за формированием сборника, доверился составителям, и в сборнике преобладают формалистические стихи аполитичного характера. К тому же начинается с идеологически вредного «вступления», а заканчивается пошлым стихом ахматовского толка «Свеча горела».
Из письма Александра Фадеева Анатолию Тарасенкову о сборнике стихотворений Заболоцкого
5 апреля 1948 года
Когда-то я читал сборник и в целом принял его. Но теперь, просматривая его более строгими глазами, учитывая особенно то, что произошло в музыкальной области, и то, что сборник Заболоцкого буквально будут рассматривать через лупу,— я нахожу, что он, сборник, должен быть сильно преобразован. <...> Пусть Николай Алексеевич не смущается, что <...> сборник покажется «маленьким». Зато он будет цельным.
Николай Алексеевич Заболоцкий (Заболотский) (1903 — 1958) — русский советский поэт.
...физически истреблены...
Из письма Александра Фадеева Иосифу Сталину об объединениях еврейских писателей
Январь — февраль 1949 года
Московское объединение еврейских писателей состоит из 45 писателей, киевское из 26 писателей, минское — из 6 писателей. <...> В последнее время деятельность объединений приобрела националистический характер. <...> Националистические тенденции проявляются также в поэтических произведениях, напечатанных в альманахах «Геймланд» и «Дер Штерн».
...меня даже не могут принять...
Из речи Михаила Шолохова на XX съезде ЦК КПСС
20 февраля 1956 года
Фадеев оказался достаточно властолюбивым генсеком и не захотел считаться в работе с принципом коллегиальности. Остальным секретарям работать с ним стало невозможно. Общими и дружными усилиями мы похитили у Фадеева пятнадцать лучших лет творческой жизни, а в результате не имеем ни генсека, ни писателя.
А. Фадеев и М. Шолохов осматривают военные трофеи. Фотография 1941
13 мая 1956 года, примерно в 15.00, у себя на даче, в Переделкино Кунцевского района, выстрелом из револьвера покончил жизнь самоубийством кандидат в члены ЦК КПСС писатель Фадеев Александр Александрович. <...> При осмотре рабочего кабинета сотрудниками КГБ Фадеев лежал в постели раздетым с огнестрельной раной в области сердца. Здесь же на постели находился револьвер системы «Наган» с одной стреляной гильзой. На тумбочке, возле кровати, находилось письмо с адресом «В ЦК КПСС», которое при этом прилагаю.
Фадеев Александр Александрович
...избавление от этого гнусного существования...
Из дневника Корнея Чуковского
13 мая 1956 года
Мне очень жаль милого А. А., в нем — под всеми наслоениями — чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня сталинской эпохи, все ее идиотские зверства, весь ее страшный бюрократизм, вся ее растленность и казенность находили в нем свое послушное орудие. Он — по существу добрый, человечный, любящий литературу «до слез умиления», должен был вести весь литературный корабль самым гибельным и позорным путем — и пытался совместить человечность с гепеушничеством. Отсюда зигзаги его поведения, отсюда его замученная СОВЕСТЬ в последние годы. Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб — что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением.
...надежда была хоть сказать...
Из официального некролога Фадееву в «Правде»
А. А. Фадеев в течение многих лет страдал тяжелым недугом — алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности <...>. В состоянии тяжелой депрессии, вызванной очередным приступом болезни, А. А. Фадеев покончил жизнь самоубийством.
По сообщению "Правды", причиной самоубийства Александра Фадеева был алкоголизм. "Но это была очередная неправда "Правды",- возражает литератор Ю. Кротков,- так как в литературных кругах Москвы хорошо знали, что Александр Александрович последние три месяца перед выстрелом не пил. Он был все это время совершенно трезвым, что вызывало общее удивление, И покончил С жизнью в состоянии ясного рассудка. Более того, известно, что Фадеев долго и тщательно готовился к этому решающему акту. Известно, что он ездил по памятным местам, посещал старых друзей, как бы прощаясь с тем, что ему было дорого...
Непосредственным поводом к выстрелу явилось следующее.
После того как началась реабилитация невинно пострадавших при Сталине, некоторые жертвы Фадеева (то есть те, кто был арестован и посажен по ордерам, завизированным Фадеевым) вернулись в Москву. Среди них был писатель, которого я обозначу буквой М., так как с нее начиналась его фамилия. Этот писатель публично назвал Фадеева негодяем и чуть ли не плюнул ему в лицо. После этого М. повесился .
Что ж, и это молча проглотить? Были такие, которые глотали и даже улыбались. Но ведь писатель М. повесился, он вынес все невзгоды сталинских исправительно-трудовых лагерей, выжил, а вот вернулся а тут, в Москве, назвав Фадеева негодяем, повесился. Надо было быть полнейшим ничтожеством, чтобы не почувствовать глубины этого факта.
Тени жертв, видимо, стали преследовать Фадеева. Но это не все, хотя одного этого уже было бы достаточно для того, чтобы прийти к мысли, что наступил час расплаты".
Другой аспект трагедии Фадеева заключался в жестоком творческом кризисе. Кончилась неудачей его работа над романом "Черная металлургия", ибо материалы, которыми пользовался писатель, оказались фальшивыми. В какой-то момент Фадеев почувствовал, что уже не в силах написать ничего свежего, яркого, по-настоящему значительного.
Одна из жительниц подмосковного поселка
Переделкино (где была дача Фадеева) рассказала Ю.
Кроткову:
- В тот день (День самоубийства) встретились
мы по случаю подле Бахметьевской дачи, он мне и
говорит: "Эх, приятельница, все у нас убивают и
убивают. Вот пастух имеет свои заботы, вот у
артиста, значит, пьеса, а что у писателя? А у
писателя-думка. Так вот, приятельница, убивают
думку, убивают..."
Разговор состоялся не накануне гибели писателя, а ранее, поскольку есть свидетельства, что с ночи 12 мая до самой смерти Фадеев находился у себя на даче. Как говорит домработница Ландышева, утром 13 мая Фадеев приходил к ней на кухню, но от завтрака отказался. Выглядел очень взволнованным. Потом он поднялся к себе в кабинет и написал два письма. Одно было адресовано жене - актрисе Московского художественного театра, другое - в ЦК КПСС. Закончив писать, Фадеев лег на диван, обложился подушками и выстрелил из револьвера системы "наган" прямо в сердце.
Накануне самоубийства у себя на московской квартире Фадеев встречался с писателями С. Маршаком и Н. Погодиным. Е. Книпович, секретарша Фадеева, рассказывала, что после разговора с Маршаком Фадеев никак не мог успокоиться, хотел уснуть, но снотворные не помогли.
Письмо, адресованное Фадеевым в ЦК КПСС,
было партийными чиновниками "арестовано" и
увидело свет лишь спустя 34 года после смерти
писателя. Начиналось оно так:
"Не вижу возможности дальше жить, так как
искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено
самоуверенно-невежественным руководством партии
и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие
кадры литературы - в числе, которое даже не снилось
царским сатрапам, физически истреблены или
погибли, благодаря преступному попустительству
власть имущих; лучшие люди литературы умерли в
преждевременном возрасте; все остальное,
мало-мальски способное создавать истинные ценности,
умерло, не достигнув 40-50 лет". А вот финал
письма: "Литература - этот высший плод нового
строя - унижена, затравлена, загублена.
Самодовольство нуворишей от великого ленинского
учения даже тогда, когда они клянутся им, этим
учением, привело к полному недоверию к ним с моей
стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем
от сатрапа Сталина. Тот хоть был образован, а эти -
невежды.
Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я в превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушиваются подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже трех лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять.
Прошу похоронить меня рядом с матерью моей".
Очевидно, Ю. Кротков имеет в виду писателя Ивана Макарьева, репрессированного в 1937 г. и реабилитированного в 1956 г. Однако, во-первых, Макарьев покончил с собой в 1958 г. (через два года после Фадеева), во-вторых, он сделал это, вскрыв себе вены, а не повесившись, и, в-третьих, причина самоубийства как свидетельствуют Л. Копелев и Р. Орлова, была иной - он пропил две тысячи рублей партийных взносов и страшился "персонального дела".
Загрузка...
