II. Речевая разминка
Учитель:
Прочитайте стихотворение, вставьте пропущенное слово.
Кто на все вопросы мне ответит?
Кто расскажет про дела вокруг?
Да, такой волшебник есть на свете:
Лучший спутник мой и друг.
(Ответ появляется по щелчку мыши). (Книга.)
Прочитайте медленно.
Затем с ускорением.
Сейчас скороговоркой.
Прочитаем выразительно
Прочитаем делая логическое ударение на выделенных словах
III. Самоопределение к деятельности
Учитель:
Как вы понимаете слова стихотворения, записанного на слайде?
Учащиеся:
Учитель:
Мы с вами закончили работу по первой части учебника. Перед вами - вторая часть. Посмотрите, какие красивые, красочные учебники. Я надеюсь, что вы их будете часто брать в руки, чтобы поработать. Но также надеюсь, что вы их сохраните в таком же хорошем состоянии.
Что же для этого нужно?
Учащиеся:
Книги нужно беречь. Относиться к ним, как к друзьям. Брать их нужно только чистыми руками, не мять, не рвать, не загибать уголки.
Учитель:
Как называется первый раздел второй части?
Учащиеся:
Раздел называется «Были-небылицы».
Учитель:
Как вы это понимаете?
Учащиеся:
Название состоит из двух слов: «были» - значит то, что было, а «небылицы» - то, что придумано, чего не было.
Учитель:
Рассмотрите иллюстрацию. Что вы на ней видите?
Учащиеся:
Рыбы сидят в гнезде, а мама-рыба несет им червячка. Лягушки плывут по воздуху.
Чтение небылицы
Учитель:
Прочитайте имя писателя, о котором мы сегодня будем говорить.
IV. Знакомство с фактами биографии М.Горького
Открывается портрет писателя, под которым написано: Горький Максим (1868-1936).
Учитель рассказывает о писателе.
Максим Горький (1868-1936 гг.)
(Щелчок мышью по портрету.)
Настоящие его имя и фамилия - Алексей Максимович Пешков. Детство и юность Алексея Пешкова были очень тяжелыми. Вот почему, став писателем, он взял себе такой псевдоним. (щелчок по гиперссылке Максим Горький, а затем возврат назад по управляющей кнопке к портрету.)
ПСЕВДОНИМ - (от псевдо... и греч. ónyma — имя), подпись или имя, которыми автор или артист заменяют своё настоящее имя.
(На слайде портрет писателя, учитель продолжает рассказ)
Отец его умер рано, и мальчик оказался в доме деда. Дед стал учить внука с 6 лет грамоте. Затем Алеша продолжил учение в Нижегородском слободском училище, но вскоре дед разорился и отдал его «в люди». Алеша нянчил хозяйских детей, на последние деньги вместо хлеба покупал книги и ночью, при свече, читал тайком, каждую минуту ожидая наказания. Потом он работал у сапожника, мыл посуду на пароходе. Из книг Алеша узнал о разных странах, об умных, гордых и трудолюбивых людях, о том, что нужно бороться, чтобы на Земле все были счастливы. И он дал себе клятву всегда помогать людям. Прошли годы, полные скитаний по России. Это было время лишений, но и время познания жизни. Оно сформировало позицию молодого Горького, ставшего в ряды тех, кто защищал интересы простого народа. В эти годы у него проявился талант писателя.
О себе писатель правдиво и ярко рассказал в трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты».
V. Знакомство с содержанием сказки
Однажды маленький мальчик Евсейка, – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и – бултых! – свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг – очень хорошо!
Ползет не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:
Дом, – не тележка у дядюшки Якова…
И вдруг слышит над головою у него точно кларнет запищал:
– Вы кто такой?
Смотрит – над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
– Это вы говорите? – спросил Евсейка.
Удивился Евсейка и сердито спрашивает:
– Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!
А сам думает: «Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!»
И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбешка и – смеется, разговаривает:
– Глядите-ка! Вот чудище приплыло: два хвоста!
– Чешуи – нет, фи!
– И плавников только два!
Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
– Хорош-хорош!
Евсейка обиделся: «Вот нахалки! Будто не понимают, что перед ними настоящий человек…»
И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:
Под камнями рак живет,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.
А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
– Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
«Серьезный какой», – подумал Евсейка.
Большая же рыба пристает к нему:
– Откуда это вы взяли, что все рыбы – немые?
– Папа сказал.
– Что такое – папа?
– Так себе… Вроде меня, только – побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый…
– А он рыбу ест?
Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!
Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зеленое небо и солнце в нем, желтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
– Нет, он не ест рыбы, костлявая очень…
– Однако – какое невежество! – обиженно вскричала рыба. – Не все же мы костлявые! Например – мое семейство…
«Надо переменить разговор», – сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
– Вы бывали у нас наверху?
– Очень нужно! – сердито фыркнула рыба. – Там дышать нечем…
– Зато – мухи какие…
Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:
– Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
«Ну, начинается! – подумал Евсейка. – Съест она меня, дура!..»
И, будто бы беззаботно, ответил:
– Так себе, гуляю…
– Гм? – снова фыркнула рыба. – А может быть, вы- уже утопленник?
– Вот еще! – обиженно крикнул мальчик. – Нисколько даже. Я вот сейчас встану и…
Попробовал встать, а не может, точно его тяжелым одеялом окутали – ни поворотиться, ни пошевелиться!
«Сейчас я начну плакать», – подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слез не видно, и решил, что не стоит плакать, – может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
А вокруг – господи! – собралось разных морских жителей – числа нет!
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
– Желаю с вами познакомиться поближе…
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, – укоряет Евсейку:
– Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
– Погодите, я, может, еще авиатором буду, – говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
– Позвольте узнать, который час?
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок: везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое – тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, – запутались в волосах и дергают их.
«Ой, ой, ой!» – воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы – множество! – поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас – весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
«Дуры! – обиженно думает Евсейка. – У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было…»
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, – но – оказалось – нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
А болтливая рыба всё спрашивает его:
– Нравится вам у нас?
– Нет… то есть – да, нравится!.. У меня дома… тоже очень хорошо, – ответил Евсей и снова испугался: «Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть…»
Но вслух говорит:
– Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно…
Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
– Это хорошо – поиграть! Это очень хорошо – поиграть!
– Поплывемте наверх! – предложил Евсей.
– Зачем? – спросила рыба.
– А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху, – мухи.
– Мух-хи! Вы их любите? Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
– Ну что ж? Поплывем! – сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цап ее за жабры и кричит:
– Я – готов!
– Стойте! Вы, чудище, слишком засунули свои лапы в жабры мне…
– Ничего!
– Как это – ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.
– Господи! – вскричал мальчик. – Ну, что вы спорите всё? Играть так играть…
А сам думает: «Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну».
Поплыла рыба, будто танцуя, и поет во всю мочь:
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Маленькие рыбёшки кружатся и хором орут:
Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это – штука!
Плыли, плыли, чем выше – тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.
Смотрит – ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
– Ух! – сказал он, улыбаясь солнцу, – вот я и вынырнул.
Однажды маленький мальчик Евсейка, - очень хороший человек! - сидя на берегу моря, удил рыбу.
Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и - бултых! - свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг - очень хорошо!
Ползет не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:
Дом, - не тележка у дядюшки Якова…
И вдруг слышит над головою у него точно кларнет запищал:
Вы кто такой?
Смотрит - над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
Это вы говорите? - спросил Евсейка.
Удивился Евсейка и сердито спрашивает:
Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!
А сам думает: «Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!»
И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбешка и - смеется, разговаривает:
Глядите-ка! Вот чудище приплыло: два хвоста!
Чешуи - нет, фи!
И плавников только два!
Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
Хорош-хорош!
Евсейка обиделся:
«Вот нахалки! Будто не понимают, что перед ними настоящий человек…»
И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:
Под камнями рак живет,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.
А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
«Серьезный какой», - подумал Евсейка.
Большая же рыба пристает к нему:
Откуда это вы взяли, что все рыбы - немые?
Папа сказал.
Что такое - папа?
Так себе… Вроде меня, только - побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый…
А он рыбу ест?
Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!
Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зеленое небо и солнце в нем, желтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
Нет, он не ест рыбы, костлявая очень…
Однако - какое невежество! - обиженно вскричала рыба. - Не все же мы костлявые! Например - мое семейство…
«Надо переменить разговор», - сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
Вы бывали у нас наверху?
Очень нужно! - сердито фыркнула рыба. - Там дышать нечем…
Зато - мухи какие…
Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:
Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
«Ну, начинается! - подумал Евсейка. - Съест она меня, дура!..»
И, будто бы беззаботно, ответил:
Так себе, гуляю…
Гм? - снова фыркнула рыба. - А может быть, вы- уже утопленник?
Вот еще! - обиженно крикнул мальчик. - Нисколько даже. Я вот сейчас встану и…
Попробовал встать, а не может, точно его тяжелым одеялом окутали - ни поворотиться, ни пошевелиться!
«Сейчас я начну плакать», - подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слез не видно, и решил, что не стоит плакать, - может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
А вокруг - господи! - собралось разных морских жителей - числа нет!
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
Желаю с вами познакомиться поближе…
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, - укоряет Евсейку:
Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
Погодите, я, может, еще авиатором буду, - говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
Позвольте узнать, который час?
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок: везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое - тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, - запутались в волосах и дергают их.
«Ой, ой, ой!» - воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы - множество! - поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас - весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
«Дуры! - обиженно думает Евсейка. - У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было…»
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, - но - оказалось - нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
А болтливая рыба всё спрашивает его:
Нравится вам у нас?
Нет… то есть - да, нравится!.. У меня дома… тоже очень хорошо, - ответил Евсей и снова испугался:
«Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть…»
Но вслух говорит:
Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно…
Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
Это хорошо - поиграть! Это очень хорошо - поиграть!
Поплывемте наверх! - предложил Евсей.
Зачем? - спросила рыба.
А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху, - мухи.
Мух-хи! Вы их любите?
Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
Ну что ж? Поплывем! - сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цап ее за жабры и кричит:
Я - готов!
Стойте! Вы, чудище, слишком засунули свои лапы в жабры мне…
Как это - ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.
Господи! - вскричал мальчик. - Ну, что вы спорите всё? Играть так играть…
А сам думает: «Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну».
Поплыла рыба, будто танцуя, и поет во всю мочь:
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Маленькие рыбёшки кружатся и хором орут:
Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это - штука!
Плыли, плыли, чем выше - тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.
Смотрит - ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
Ух! - сказал он, улыбаясь солнцу, - вот я и вынырнул.
Однажды маленький мальчик Евсейка – очень хороший человек! – сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и – бултых! – свалился в воду.
Аня читает Гоше книжку. За сегодня – уже пятый раз: сказка Максима Горького, найденная Гошей у бабушки, почему-то пошла на ура. Ане кажется – она уже все наизусть знает, а Гоша все просит: еще раз, еще!
Когда повторяешь одно и то же, впадаешь в странное оцепенение. Мысли плавают в голове, как рыбы в аквариуме, а слова всплывают, как пузыри от пробулькивателя.
Вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник.
Аня читает и думает про Андрея. Вчера утром, когда завтракали, он вдруг спросил:
– Какие у тебя планы на отпуск?
Аня даже удивилась: какие тут могут быть планы с ее зарплатой, да еще и с ребенком? К тете Шуре на дачу, куда же еще. И то, если к ней свои внуки не завалятся. А так – будем в городе сидеть. Пожала плечами, мол, пока не знаю.
– Может, смотаемся в Турцию? – предложил Андрей.
– А Гошу я куда дену?
И на какие деньги? На его? Ну нет, денег Аня у мужиков никогда не брала.
Смотрит – над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
Дело, конечно, не в одном Гоше и даже не в деньгах. Можно попросить маму, она Гошу возьмет. Но две недели с Андреем! Пусть даже в Турции. Можно умереть от скуки.
Нельзя, конечно, ему так сказать: слушай, милый, ты, конечно, чудесный любовник, с тобой чудесно проводить выходные, в кино там и все такое прочее, но больше суток подряд я не выдержу ни при каких обстоятельствах.
А рак, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
– Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
Ничего, значит, Аня ему не сказала, слава богу, позвонили в дверь. Оказалось, соседка с третьего этажа совсем спятила – вызвала милицию, на этот раз – среди бела дня: Я слышала женские крики, там наверху кого-то убивают. Крики в самом деле были минут сорок назад. За это время труп можно было разрезать на кусочки и вынести из квартиры. Да вообще, наверняка эта ведьма знает, что никого тут не убили, просто хочет ее, Аню, извести.
Аня попробовала деликатно объяснить двум молодым ментам, что за крики бывают по утрам в субботу. Молодые менты делали вид, что ничего не понимают. В конце концов Андрей рявкнул: Трахались мы, непонятно разве?
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
– Желаю с вами познакомиться поближе…
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит – укоряет Евсейку:
– Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
Мысли плавают сами по себе, не касаясь друг друга, как рыбы, как облака. Они не принадлежат Ане, они – сами по себе, даже не мысли – так, разрозненные картины.
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок: везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое – тоже щупает ктото любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки – запутались в волосах и дергают их.
Вот Аня идет по песчаному пляжу, Гоша бежит впереди в кромке прибоя, оборачивается, смеется. Волны плещутся у Аниных ног, солнце заходит за гору, длинные тени ложатся на землю. Теплый воздух. С моря дует легкий ветерок. Аня чуть-чуть пьяна, смотрит вслед бегущему Гоше и улыбается.
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Вот Аня поднимается на крышу соседнего дома, открывает чемоданчик. В нем – снайперская винтовка. За несколько секунд собрать. Лечь поудобней. Крышечку с прицела снять в последний момент. Навести на окно. Поймать в перекрестье старую мегеру прямо у нее на кухне. Задержать дыхание. Нажать спуск.
Смотрит – ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
– Ух! – сказал он, улыбаясь солнцу, – вот я и вынырнул.
Аня закрывает книжку. На секунду ей кажется: этажом ниже кто-то кричит.
Неделю назад труба горячей воды под полом Аниной квартиры дала течь. Просачиваясь между стыками плит, кипяток разъедал штукатурку, в результате чего размер трещины превысил критический. Это вызвало самопроизвольное развитие трещины и прорыв трубы, приведший к падению куска штукатурки на голову гражданки Балакиной М.П. семидесяти восьми лет, проживавшей в квартире № 15 на третьем этаже того же дома. От удара по голове гр-ка Балакина потеряла сознание и, не приходя в себя, скончалась от болевого шока, вызванного полученными множественными ожогами.
Максим Горький (Алексей Максимович Пешков)
Случай с Евсейкой
Однажды маленький мальчик Евсейка, - очень хороший человек! - сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюет. А день был жаркий: стал Евсейка со скуки дремать и - бултых! - свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывет тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг - очень хорошо!
Ползет не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над ее тяжелым щитом играют две маленькие зеленые рыбешки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:
Дом, - не тележка у дядюшки Якова...
И вдруг слышит над головою у него точно кларнет запищал:
- Вы кто такой?
Смотрит- над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно ее уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
- Это вы говорите? - спросил Евсейка.
- Я-а...
Удивился Евсейка и сердито спрашивает:
- Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!
А сам думает: "Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!"
И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбешка и - смеется, разговаривает:
- Глядите-ка! Вот чудище приплыло: два хвоста!
- Чешуи - нет, фи!
- И плавников только два!
Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
- Хорош-хорош!
Евсейка обиделся: "Вот нахалки! Будто не понимают, что перед ними настоящий человек..."
И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:
Под камнями рак живет,
Рыбий хвостик рак жует.
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.
А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
- Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
"Серьезный какой", - подумал Евсейка.
Большая же рыба пристает к нему:
- Откуда это вы взяли, что все рыбы - немые?
- Папа сказал.
- Что такое - папа?
- Так себе... Вроде меня, только - побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый...
- А он рыбу ест?
Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест!
Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зеленое небо и солнце в нем, желтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
- Нет, он не ест рыбы, костлявая очень...
- Однако - какое невежество! - обиженно вскричала рыба. - Не все же мы костлявые! Например - мое семейство...
"Надо переменить разговор", - сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
- Вы бывали у нас наверху?
- Очень нужно! - сердито фыркнула рыба. - Там дышать нечем...
- Зато - мухи какие...
Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа, да вдруг и говорит:
- Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
"Ну, начинается! - подумал Евсейка. - Съест она меня, дура!.."
И, будто бы беззаботно, ответил:
- Так себе, гуляю...
- Гм? - снова фыркнула рыба. - А может быть, вы- уже утопленник?
- Вот еще! - обиженно крикнул мальчик. - Нисколько даже. Я вот сейчас встану и...
Попробовал встать, а не может, точно его тяжелым одеялом окутали - ни поворотиться, ни пошевелиться!
"Сейчас я начну плакать", - подумал он, но тотчас же сообразил, что плачь не плачь, в воде слез не видно, и решил, что не стоит плакать, - может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
А вокруг - господи! - собралось разных морских жителей - числа нет!
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит:
- Желаю с вами познакомиться поближе...
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, - укоряет Евсейку:
- Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
- Погодите, я, может, еще авиатором буду, - говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
- Позвольте узнать, который час?
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок: везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое - тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, запутались в волосах и дергают их.
"Ой, ой, ой!" - воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мамаша сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы - множество! - поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас - весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
"Дуры! - обиженно думает Евсейка. - У меня по русскому языку в прошлом году две четверки было..."
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, - но - оказалось - нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
А болтливая рыба всё спрашивает его:
- Нравится вам у нас?
- Нет... то есть - да, нравится!.. У меня дома... тоже очень хорошо, ответил Евсей и снова испугался:
"Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть..."
Но вслух говорит:
- Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно...
Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
- Это хорошо - поиграть! Это очень хорошо - поиграть!
- Поплывемте наверх! - предложил Евсей.
- Зачем? - спросила рыба.
- А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху, - мухи.
- Мух-хи! Вы их любите?
Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
- Да...
- Ну что ж? Поплывем! - сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цап ее за жабры и кричит:
- Я - готов!
- Стойте! Вы, чудище, слишком засунули свои лапы в жабры мне...
- Ничего!
- Как это - ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.
- Господи! - вскричал мальчик. - Ну, что вы спорите всё? Играть так играть...
А сам думает: "Лишь бы только она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну".
Поплыла рыба, будто танцуя, и поет во всю мочь:
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Маленькие рыбёшки кружатся и хором орут:
Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это - штука!
Плыли, плыли, чем выше - тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.
- Ой!
Смотрит - ясный день, солнце играет на воде, зеленая вода заплескивает на берег, шумит, поет. Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
- Ух! - сказал он, улыбаясь солнцу, - вот я и вынырнул.
Загрузка...
