Мы юнкера повесть. Анализ рассказа куприна юнкера сочинение

Константин Дмитриевич Ушинский (1824–1871) Знаменитый русский педагог Константин Ушинский родился в 1824 году в Туле, позже вся семья переехала в небольшой уездный город Новгород-Северский. Всё детство Ушинского прошло там – в небольшом имении на берегу реки Десны.Ушинский

Иван Саввич Никитин (1824–1861) Родился Иван Саввич в Воронеже 21 октября 1824 года в мещанской семье. Учился в духовном училище и семинарии, где у него пробудился интерес к литературе, в это же время начинает писать первые стихи. Отец, вначале довольно состоятельный торговец,

Константин Дмитриевич Ушинский (1824–1870) Константин Дмитриевич Ушинский родился в Туле в семье отставного офицера, участника Отечественной войны 1812 года, мелкопоместного дворянина. Мать Константина Дмитриевича умерла, когда ему было 12 лет.После окончания гимназии он

Иван Саввич Никитин (1824–1861) Иван Саввич Никитин родился в Воронеже в мещанской семье. Учился в духовном училище и семинарии, где у него пробудился интерес к литературе, в это же время начинает писать первые стихи. Отец, в начале довольно состоятельный торговец,

Дружинин А. В А. С. Пушкин и последнее издание его сочинений <…> У всякого истинно русского человека, а Пушкин был чисто русским человеком, находится в душе одна чисто народная и возвышенная черта, заключающаяся в той святой деликатности духа, которая делает все наши

В самом конце августа завершается кадетское отрочество Алёши Александрова. Теперь он будет учиться в Третьем юнкерском имени императора Александра II пехотном училище. Ещё утром он наносит визит Синельниковым, но наедине с Юленькой ему удаётся остаться не больше минуты.

Всегда на первом плане, всегда на главном месте она; непостижимая, недосягаемая, несравненная, единственная, восхитительная, головокружительная - Юлия.

Девушка предлагает Алёше забыть летние дачные глупости: оба они теперь стали взрослыми.

В здании училища Алёша появляется с грустью и смутой на душе. Правда, ему льстит, что он уже «фараон», как называли первокурсников второкурсники «обер-офицеры». Александровских юнкеров любят в Москве и гордятся ими. Училище неизменно участвует во всех торжественных церемониях. Алеша долго ещё будет вспоминать пышную встречу Александра III осенью 1888 г., когда царская семья проследовала вдоль строя на расстоянии нескольких шагов и «фараон» вполне вкусил сладкий, острый восторг любви к монарху.

Однако во время учёбы на головы юношей сыпятся и лишние дневальства, и отмена отпуска, и арест. Юнкеров любят, но в училище «греют» нещадно взводный, курсовой офицер и командир четвёртой роты капитан Фофанов, прозванный Дроздом. Ежедневные упражнения с тяжёлой пехотной берданкой и муштра могли бы вызвать отвращение к службе, если бы не терпение и суровое участие всех «разогревателей».

Не существует в училище и помыкания младшими, обычного для петербургских училищ. Здесь господствует атмосфера рыцарской военной демократии, сурового, но заботливого товарищества. Все, что касается службы, не допускает послаблений даже среди приятелей, зато вне этого предписывается дружеское обращение на «ты».

После присяги Дрозд напоминает, что теперь они солдаты и за проступок будут отправлены не к маменьке, а рядовыми в пехотный полк. И всё же не изжитое до конца мальчишество заставляет молодых юнкеров давать всему окружающему свои названия. Первая роту называют «жеребцы», вторая - «звери», третья - «мазочки» и четвёртая (Алёшина) - «блохи».

Каждый командир, кроме второго курсового офицера Белова, тоже имеет прозвище. С Балканской войны Белов привёз жену-болгарку неописуемой красоты, перед которой преклонялись все юнкера, отчего и личность её мужа считается неприкосновенной. Зато Дубышкин называется Пуп, командир первой роты - Хухрик, а командир батальона - Берди-Паша. Всех офицеров юнкера нещадно травят, что считается признаком молодечества.

Однако жизнь восемнадцати-двадцатилетних юношей не могут целиком поглотить интересы службы. Александров живо переживает крушение своей первой любви, но так же живо интересуется младшими сёстрами Синельниковыми. На декабрьском балу Ольга Синельникова сообщает Алёше о помолвке Юленьки. Шокированный Александров отвечает, что ему это безразлично. Он давно любит Ольгу и посвятит ей свой первый рассказ, который скоро опубликуют «Вечерние досуги».

Этот его писательский дебют действительно происходит, но на вечерней перекличке Дрозд назначает ему трое суток карцера за публикацию без санкции начальства. В камеру Александров берёт толстовских «Казаков» и, когда Дрозд интересуется, знает ли юное дарование, за что наказан, бодро отвечает: «За написание глупого и пошлого сочинения».

Увы, неприятности этим не заканчиваются. В посвящении обнаруживается роковая ошибка: вместо «О» стоит «Ю» (такова сила первой любви!). Вскоре автор получает от Ольги письмо: «По некоторым причинам я вряд ли смогу когда-нибудь увидеться с Вами, а потому прощайте».

Стыду и отчаянию юнкера нет предела, но время врачует все раны. Александров попадает на бал в Екатерининском институте. Это не входит в его рождественские планы, но Дрозд пресекает все Алёшины рассуждения. Долгие годы будет вспоминать Александров блестящий подъезд старинного дома, мраморные лестницы, светлые залы и воспитанниц в парадных платьях с бальным декольте.

На балу Алёша встречает Зиночку Белышеву, от одного присутствия которой светлеет и блестит смехом сам воздух. Между ними возникает настоящая и взаимная любовь. Кроме бесспорной красоты, Зиночка обладает чем-то более ценным и редким.

Александров признаётся Зиночке в любви и просит подождать его три года. Через три месяца он кончает училище, и до поступления в Академию генерального штаба будет служить ещё два года. Затем он выдержит экзамен и будет просить её руки. Подпоручик получает сорок три рубля в месяц, и он не позволит себе предложить ей жалкую судьбу провинциальной полковой дамы. Зиночка обещает подождать.

Истинная любовь, она, как золото, никогда не ржавеет и не окисляется.

С той поры Александров старается получить самый высокий балл. С девятью баллами можно выбрать для прохождения службы подходящий полк. Ему же не хватает до девятки каких-то трёх десятых из-за шестёрки по военной фортификации.

Но вот все препятствия преодолены, Александров получает девять баллов и право выбрать первое место службы. Когда Берди-Паша называет его фамилию, юнкер не глядя тыкает пальцем в список и натыкается на никому не ведомый Ундомский пехотный полк.

И вот надета новенькая офицерская форма, и начальник училища генерал Анчутин напутствует своих питомцев. Обычно в полку не менее семидесяти пяти офицеров, а в таком большом обществе неизбежна сплетня, разъедающая это общество.

Закончив напутствие, Генерал прощается с новоиспечёнными офицерами. Те кланяются ему, и генерал Анчутин остаётся «навсегда в их умах с такой твёрдостью, как будто он вырезан алмазом по сердолику».

В этом романе Куприн описывает традиции Александровского 3 юнкерского училища. Молодой парень поступил в пехотное училище, и решает стать офицером. Куприн пишет, что перед уходом он заходит к своей девушке, которую так сильно любит. Юленька первая любовь Алёши Александрова решает разойтись с ним.

В романе Александр Иванович описывает первые шаги Алёши в творческом плане. Он пишет рассказ о любви, но из-за того что он не согласовал это с офицерами его на 3 дня сажают в карцер. В романе Куприн пишет о юношеских годах молодых людей, которые выбрали стать военными. Хоть и дисциплина на первом месте, но ребятам удается даже давать прозвища своим командирам. Писатель раскрывает внутреннюю сторону пехотного училища. У каждого курса есть свои названия и первокурсников называют юнкера. Александр Иванович пишет, что молодым ребятам иногда приходится туго с таким режимом. Куприн даже затрагивает тему штрафов среди юнкеров. В училище над ребятами младших курсов никто не издевался, и дедовщины не было. Их командир Дрозд учил их держаться вместе и отвечать за свои поступки.

Куприн описывает первую любовь Алёши Юленьку, которая его бросила. Парень тогда переключается на ее сестру Ольгу. Именно своей первой любви он посвящает рассказ, в котором делает ошибку, и место имени Оля пишет Юля. Алёша понимает, что совершил ошибку, и Ольга его бросает.

Александр Иванович описывает в романе бал, который проходит в Екатерининском институте. Главный герой романа встречает здесь замечательную девушку Зину Белышеву. Куприн описывает их первую встречу и дальнейшую переписку. Алёша просит Зиночку подождать его 3 года и по возвращению он обязательно на ней женится. Ради своей любви Алёша стремиться получить высокий балл, что бы выбрать подходящую часть.

Александров добивается своего и поступает в Ундомский пехотный полк. Все новобранцы стоят и слушают наставления от генерала. Куприн очень подробно описал те времена. Красивые, пышные балы в стиле Александра 3 и жизнь молодых кадетов. Куприн в своем произведении учит всех как нужно любить и дружить. В училище ребята становятся одной семьей и учатся помогать друг другу. А Алёша понял, что время лечит и ему встретилась девушка, которая готова его ждать долгих 3 года не смотря ни на что.

Вариант 2

В последний летний месяц Алексей Александров окончил кадетское обучение и перешел учиться в пехотное училище имени Александра II.

До обеда Алексей зашел к Синельниковым. Вместо поцелуя, Юленька сообщила, что нужно завершить летние детские глупости, потому что теперь они стали взрослыми.

Училище, в котором учился Алеша, находилось на Знаменке. Москвичи испытывали гордость при виде Александровских юнкеров. Ученики участвовали в важных городских торжествах. У юноши часто всплывало в памяти грандиозное шествие Александра III осенью 1888. Семья монарха проехала в нескольких шагах от строя юнкеров, Алексей испытал восторг и любовь к императору. Командиры держали ребят в строгости и муштровали.

Не было в училище дедовщины. Младшими не помыкали. Ощущалась атмосфера товарищества и рыцарской демократии. Капитан Фофанов по кличке Дрозд, после присяги напоминал, что они теперь солдаты и за проступки могут быть отправлены в пехотный полк.

На декабрьском балу Ольга, сестра Юленьки, рассказала Алексею о помолвке сестры. Юноша был огорчен, но не показал своих эмоций. Он сказал, что давно влюблен в Ольгу и даже посвятил ей свой рассказ. Скоро его напечатают в «Вечерних досугах».

Рассказ действительно был опубликован, но Алексея посадили в камеру на трое суток за публикацию без разрешения командира. Вскоре Дрозд снарядил Александрова на престижный бал в Екатерининском институте. На балу Алексей познакомился с Зиной Белашевой. Девушка была красивая и обладала притягательной харизмой. Между молодыми людьми произошла настоящая, взаимная любовь. Они хорошо подходили друг другу.

Алексей признался Зине в любви, и попросил подождать, пока он не поступит в Академию генерального штаба. Затем попросит ее руки у Дмитрия Петровича Белышева, и они смогут прожить на его жалование в сорок три рубля. Зиночка дала свое согласие.

Поле прохождения всех экзаменов, Алексея направили на службу в далекий Ундомский полк.

Произведение учит, как нужно дружить и любить.

Несколько интересных сочинений

• Анализ произведения Пушкина Скупой рыцарь 8 класс

  Трагедию Пушкин написал в 20-е годы XIX века. И было опубликовано в журнале «Современник». С трагедии начинается цикл произведений, именуемых «Маленькие трагедии».

  Большинство людей живут, не замечая сколько прекрасных вещей нас окружает. Нужно обладать особыми качествами, чтобы видеть красоту в простых вещах. Если вам сложно разглядеть чудо, просто оглянитесь вокруг, большинство чудес предоставляет нам природа.

Самый конец августа; число, должно быть, тридцатое или тридцать первое. После трехмесячных летних каникул кадеты, окончившие полный курс, съезжаются в последний раз в корпус, где учились, проказили, порою сидели в карцере, ссорились и дружили целых семь лет подряд.

Срок и час явки в корпус – строго определенные. Да и как опоздать? «Мы уж теперь не какие-то там полуштатские кадеты, почти мальчики, а юнкера славного Третьего Александровского училища, в котором суровая дисциплина и отчетливость в службе стоят на первом плане. Недаром через месяц мы будем присягать под знаменем!»

Александров остановил извозчика у Красных казарм, напротив здания четвертого кадетского корпуса. Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.

Вот налево от входа в железные ворота – каменное двухэтажное здание, грязно-желтое и облупленное, построенное пятьдесят лет назад в николаевском солдатском стиле.

Здесь жили в казенных квартирах корпусные воспитатели, а также отец Михаил Вознесенский, законоучитель и настоятель церкви второго корпуса.

Отец Михаил! Сердце Александрова вдруг сжалось от светлой печали, от неловкого стыда, от тихого раскаяния... Да. Вот как это было:

Строевая рота, как и всегда, ровно в три часа шла на обед в общую корпусную столовую, спускаясь вниз по широкой каменной вьющейся лестнице. Так и осталось пока неизвестным, кто вдруг громко свистнул в строю. Во всяком случае, на этот раз не он, не Александров. Но командир роты, капитан Яблукинский, сделал грубую ошибку. Ему бы следовало крикнуть: «Кто свистел?» – и тотчас же виновный отозвался бы: «Я, господин капитан!» Он же крикнул сверху злобно: «Опять Александров? Идите в карцер, и – без обеда». Александров остановился и прижался к перилам, чтобы не мешать движению роты. Когда же Яблукинский, спускавшийся вниз позади последнего ряда, поравнялся с ним, то Александров сказал тихо, но твердо:

– Господин капитан, это не я.

Яблукинский закричал:

– Молчать! Не возражать! Не разговаривать в строю. В карцер немедленно. А если не виноват, то был сто раз виноват и не попался. Вы позор роты (семиклассникам начальники говорили «вы») и всего корпуса!

Обиженный, злой, несчастный поплелся Александров в карцер. Во рту у него стало горько. Этот Яблукинский, по кадетскому прозвищу Шнапс, а чаще Пробка, всегда относился к нему с подчеркнутым недоверием. Бог знает почему? потому ли, что ему просто было антипатично лицо Александрова, с резко выраженными татарскими чертами, или потому, что мальчишка, обладая непоседливым характером и пылкой изобретательностью, всегда был во главе разных предприятий, нарушающих тишину и порядок? Словом, весь старший возраст знал, что Пробка к Александрову придирается...

Довольно спокойно пришел юноша в карцер и сам себя посадил в одну из трех камер, за железную решетку, на голую дубовую нару, а карцерный дядька Круглов, не говоря ни слова, запер его на ключ.

Издалека донеслись до Александрова глухо и гармонично звуки предобеденной молитвы, которую пели все триста пятьдесят кадет:

«Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремение, отверзаюши щедрую руку Твою...» И Александров невольно повторял в мыслях давно знакомые слова. Есть перехотелось от волнения и от терпкого вкуса во рту.

После молитвы наступила полная тишина. Раздражение кадета не только не улеглось, но, наоборот, все возрастало. Он кружился в маленьком пространстве четырех квадратных шагов, и новые дикие и дерзкие мысли все более овладевали им.

«Ну да, может быть, сто, а может быть, и двести раз я бывал виноватым. Но когда спрашивали, я всегда признавался. Кто ударом кулака на пари разбил кафельную плиту в печке? Я. Кто накурил в уборной? Я. Кто выкрал в физическом кабинете кусок натрия и, бросив его в умывалку, наполнил весь этаж дымом и вонью? Я. Кто в постель дежурного офицера положил живую лягушку? Опять-таки я...

Несмотря на то что я быстро сознавался, меня ставили под лампу, сажали в карцер, ставили за обедом к барабанщику, оставляли без отпуска. Это, конечно, свинство. Но раз виноват – ничего не поделаешь, надо терпеть. И я покорно подчинялся глупому закону. Но вот сегодня я совсем ни на чуточку не виновен. Свистнул кто-то другой, а не я, а Яблукинский, «эта пробка», со злости накинулся на меня и осрамил перед всей ротой. Эта несправедливость невыносимо обидна. Не поверив мне, он как бы назвал меня лжецом. Он теперь во столько раз несправедлив, во сколько во все прежние разы бывал прав. И потому – конец. Не хочу сидеть в карцере. Не хочу и не буду. Вот не буду и не буду. Баста!»

Он ясно услышал послеобеденную молитву. Потом все роты с гулом и топотом стали расходиться по своим помещениям. Потом опять все затихло. Но семнадцатилетняя душа Александрова продолжала буйствовать с удвоенной силой.

«Почему я должен нести наказание, если я ни в чем не виноват? Что я Яблукинскому? Раб? Подданный? Крепостной? Слуга? Или его сопливый сын Валерка? Пусть мне скажут, что я кадет, то есть вроде солдата, и должен беспрекословно подчиняться приказаниям начальства без всякого рассуждения? Нет! я еще не солдат, я не принимал присяги. Выйдя из корпуса, многие кадеты по окончании курса держат экзамены в технические училища, в межевой институт, в лесную академию или в другое высшее училище, где не требуются латынь и греческий язык. Итак: я совсем ничем не связан с корпусом и могу его оставить в любую минуту».

Во рту у него пересохло и гортань горела.

– Круглов! – позвал он сторожа. – Отвори. Хочу в сортир.

Дядька отворил замок и выпустил кадета. Карцер был расположен в том же верхнем этаже, где и строевая рота. Уборная же была общая для карцера и для ротной спальни. Таково было временное устройство, пока карцер в подвальном этаже ремонтировался. Одна из обязанностей карцерного дядьки заключалась в том, чтобы, проводив арестованного в уборную, не отпуская его ни на шаг, зорко следить за тем, чтобы он никак не сообщался со свободными товарищами. Но едва только Александров приблизился к порогу спальни, как сразу помчался между серыми рядами кроватей.

– Куда, куда, куда? – беспомощно, совсем по-куриному закудахтал Круглов и побежал вслед. Но куда же ему было догнать?

Пробежав спальню и узкий шинельный коридорчик, Александров с разбега ворвался в дежурную комнату; она же была и учительской. Там сидели двое: дежурный поручик Михин, он же отделенный начальник Александрова, и пришедший на вечернюю репетицию для учеников, слабых по тригонометрии и по приложению алгебры, штатский учитель Отте, маленький, веселый человек, с корпусом Геркулеса и с жалкими ножками карлика.

– Что это такое? Что за безобразие? – закричал Михин. – Сейчас же вернитесь в карцер!

– Я не пойду, – сказал Александров неслышным ему самому голосом, и его нижняя губа затряслась. Он и сам в эту секунду не подозревал, что в его жилах закипает бешеная кровь татарских князей, неудержимых и неукротимых его предков с материнской стороны.

– В карцер! Немедленно в карцер! – взвизгнул Михин. – Сссию секунду!

– Не пойду и все тут.

– Какое же вы имеете право не повиноваться своему прямому начальнику?

Горячая волна хлынула Александрову в голову, и все в его глазах приятно порозовело. Он уперся твердым взором в круглые белые глаза Михина и сказал звонко:

– Такое право, что я больше не хочу учиться во втором московском корпусе, где со мною поступили так несправедливо. С этой минуты я больше не кадет, а свободный человек. Отпустите меня сейчас же домой, и я больше сюда не вернусь! ни за какие коврижки. У вас нет теперь никаких прав надо мною. И все тут!