Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин родился в семье богатых помещиков (по отцу принадлежал к дворянскому роду, а по матери - к купеческому). С детских лет он стал свидетелем страшных картин крепостнического произвола, что оказало определяющее влияние на формирование его взглядов.
Первые пробы пера относятся к началу 40-х гг., когда Салтыков учился в Царскосельском лицее. В марте 1841 г. в журнале “Библиотека для чтения” было опубликовано его стихотворение “Лира”. Первые поэтические произведения носили ученический характер. После окончания лицея Салтыков стал в качестве рецензента сотрудничать с журналом “Современник” (редактором которого был H.A. Некрасов). В ноябре 1847 г. в журнале “Отечественные записки” он впервые опубликовал повесть “Противоречия” (за подписью М. Непанов). Позднее появилась повесть “Запутанное дело”, подписанная М.С. и напечатанная в “Отечественных записках”. Но тут писателя постигла неудача: цензурный комитет признал повесть предосудительным произведением.
Будучи воспитанным на идеях революционно-демократического крыла русских литераторов (прежде всего Белинского), Щедрин некоторое время примыкал к кружку петрашевцев (который он покинул в начале 1847 г.). Идейная направленность произведений молодого писателя не могла не вызвать пристального интереса официальных властей. Решение цензурного комитета привлекло к Салтыкову внимание Николая I, указавшего князю А.И. Чернышеву на недопустимость службы в военном министерстве чиновника, распространяющего “вредные” идеи. Писатель был арестован и в апреле 1848 г. отправлен на службу в Вятку под особый надзор начальника губернии. С этого момента путь Щедрина стал достаточно тернистым. И хотя за время пребывания в Вятке Салтыков поднимается по служебной лестнице (от чиновника губернского правления до советника Вятского губернского правления), обвинение в неблагонадежности надолго ограничило свободу писателя.
В 1855 г. после смерти Николая I и вмешательства в судьбу Салтыкова генерал-адъютанта П.П. Ланского (двоюродного брата нового министра внутренних дел С.С. Ланского и мужа вдовы A.C. Пушкина Натальи Николаевны) его освобождают из-под надзора и разрешают “проживать и служить, где пожелает”. В 1856 г. писатель возвращается в Петербург. В августе того же года он начинает публикацию “Губернских очерков” под псевдонимом Н. Щедрин. Антикрепостническая направленность цикла привлекла к нему большое внимание прогрессивной части русской интеллигенции. Писателю прочили славу будущего Гоголя. В 1858 г. Салтыкова назначают вице-губернатором в Рязань, в 1860-м - вице-губернатором в Тверь. В этот период он издает циклы “Невинные рассказы” (1857-1863), “Сатиры в прозе” (1859- 1862). В конце 1862 г. писатель переезжает в Петербург, затем в имение Витенево под Москву. Осенью 1864 г. он был назначен председателем пензенской Казенной палаты. В 1863-1864 гг. Салтыков-Щедрин опубликовал в “Современнике” 68 произведений, были напечатаны первые рассказы из цикла “Помпадуры и помпадурши”.
В 1865 г. писатель временно отошел от литературной деятельности, в конце 1866 г. он был назначен управляющим Казенной палатой в Туле, а осенью 1867 г. - в Рязани. Летом 1868 г. Салтыков-Щедрин окончательно расстается с государственной службой и выходит в отставку.
С 1868 г. начинается новый этап в творчестве Щедрина. В это время появляются циклы “Письма о провинции” и “Признаки времени” (оба - 1868), “Господа ташкентцы” (1869-1872), в полном объеме публикуются “Помпадуры и помпадурши” (1863-1874), “Дневник провинциала в Петербурге” (1872-1873), “Благонамеренные речи” (1872-1876), “Господа Головлевы” (1875-1880), “Современная идиллия” (1877-1883) и рад других произведений.
Щедрин создает сатирическую картину жизни русского общества, осмеивает его пороки, выявляет типические черты бюрократии, особенности психологии консерваторов и реакционеров.
В конце 60-х - начале 70-х окончательно формируется зрелая творческая манера Щедрина, его “эзоповский язык”, помогающий писателю с демократическими взглядами на перспективы развития общества не только избегать препоны цензуры, но и более рельефно и убедительно изображать отдельные стороны жизни и характеры его героев.
Одним из наиболее крупных произведений в творчестве Щедрина стала книга “История одного города” (1869-1870), которая выявила не только особенности общественно-политической позиции писателя-сатирика, но и новаторские черты его художественной манеры (поиск новых форм сатирической типизации и новых средств выражения авторской позиции, использование фантастики, гиперболы, гротеска и т.п.), которые нашли отражение позднее в цикле “Сказки” (1869-1886).
В конце творческого пути Щедрин пишет цикл “Мелочи жизни” (1886-1887) и книгу “Пошехонская старина” (1887-1889), в которой подводит итог жизненным наблюдениям и показывает не только причины нравственного оскудения провинциального дворянства (как в “Господах Голавлевых”), но и социально-психологические типы крестьян.
Критика нередко писала о том, что Щедрин, продолжая традиции своих предшественников, создал сатирическую энциклопедию русской жизни. Не только художественное новаторство Щедрина, но и общественное звучание его произведений навсегда оставили его имя на страницах истории русской литературы.
М.Е Салтыков-Щедрин один из самых известных сатириков 19 века. Писатель проявил себя во многих жанрах литературы, таких как романы, повести, рассказы, очерки, сказки.
Почти все произведения Салтыкова-Щедрина имеют сатирическую направленность. Писателя возмущало русское общество, несправедливое отношение господ к рабам, покорность простого народа перед высшими чиновниками. В своих произведениях автор высмеивал пороки и несовершенство русского общества.
Ярким и доступным примером безнравственности общества в творчестве Салтыкова-Щедрина служат для читателя сюжеты сказок. Казалось, такой литературный жанр предназначен для детского понимания добра и зла. Но сказки Салтыкова-Щедрина проникнуты иронией, в них заключена проблема русского общества, которую автор хочет разрешить на простом примере, высмеивая в отдельных моментах поступки своих героев.
Салтыков-Щедрин выбрал, как мне кажется, самый сложный жанр литературы - сатиру. Ведь сатира - это вид комического, наиболее беспощадно высмеивающий действительность и, в отличие от юмора, не дающий шанса на исправление.
Писатель обладал даром чутко улавливать самые острые конфликты, назревающие в России, и выставлять их напоказ перед всем русским обществом в своих произведениях.
Неизбежное падение царского режима, процесс разрушения не только политических, но и моральных его устоев наглядно изображены в романе "Господа Головлевы". Здесь мы видим историю трех поколений дворян Головлевых, а также яркую картину разложения и вырождения целого дворянского сословия. В образе Иудушки Головлева воплощены язвы и пороки как семьи, так и всего класса собственников. Особенно меня поражает речь Иудушки-человеконенавистника и блудослова. Вся она состоит из вздохов, лицемерных обращений к богу, беспрерывных повторений: "Ан бог-то - вот он он. И там, и тут, и вот с нами, покуда мы с тобой говорим - везде он! И все он видит, все слышит, только делает вид, будто не замечает".
Пустословие и лицемерие помогали ему скрывать истинную сущность его натуры - стремление "вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь". Имя Иудушки сделалось нарицательным для всякого эксплуататора, тунеядца. Силой своего таланта Салтыков-Щедрин создал яркий, типический, незабываемый образ, беспощадно изобличающий политическое предательство, алчность, ханжество. Мне кажется, что здесь уместно привести слова Михайловского, сказавшего о "Господах Головлевых", что это "критическая энциклопедия русской жизни".
Писатель проявил себя во многих жанрах литературы. Из-под его пера вышли романы, хроники, повести, рассказы, очерки, пьесы. Но наиболее ярко художественный талант Салтыкова-Щедрина выражен в его знаменитых "Сказках". Сам писатель определил их так: "Сказки для детей изрядного возраста". Они сочетают в себе элементы фольклора и авторской литературы: сказки и басни. В них наиболее полно отражены жизненный опыт и мудрость сатирика. Несмотря на злободневные политические мотивы, сказки все равно сохраняют все обаяние народного творчества: "В некотором царстве Богатырь родился. Баба-Яга его родила, вспоила, вскормила..." ("Богатырь").
Особое место в творчестве Салтыкова-Щедрина занимают сказки, так как в них присутствуют аллегорические образы, в которых автор сумел сказать о русском обществе шестидесятых-восьмидесятых годов девятнадцатого века больше, чем историки тех лет.
Салтыков-Щедрин пишет "сказки" "для детей изрядного возраста", то есть для взрослого читателя, которому надо открыть глаза на жизнь. Сказка по простоте своей формы доступна любому, даже неискушенному читателю, и поэтому особенно опасна для "верхов". Недаром цензор Лебедев доносил: "Намерение г. С. издать некоторые свои сказки отдельными брошюрами более чем странно. То, что г. С. называет сказками, вовсе не соответствует своему названию; его сказки - это та же сатира, и сатира едкая, тенденциозная, более или менее направленная против общественного и политического нашего устройства".
Основная проблема сказок - взаимоотношения эксплуататоров и эксплуатируемых. В сказках дана сатира на царскую Россию: на чиновничество, на бюрократов, на помещиков. Перед читателем проходят образы правителей России ("Медведь на воеводстве", "Орел-меценат"), эксплуататоров и эксплуатируемых ("Дикий помещик", "Как один мужик двух генералов прокормил"), обывателей ("Премудрый пескарь", "Вяленая вобла" и другие).
Разоблачению обывательщины посвящены многие сказки Салтыкова-Щедрина. Одна из наиболее острых - "Премудрый пескарь". Пескарь был "умеренным и либеральным". Папенька научил его "мудрости жизни": ни во что не вмешиваться, беречь себя. Теперь сидит всю жизнь в своей норе и дрожит, как бы не угодить в уху или не оказаться в пасти щуки. Прожил он так более ста лет и все дрожал, а когда пришло время умирать, то и, умирая, дрожал. И оказалось, что ничего хорошего он в жизни не сделал, и никто не помнит его и не знает.
Сатирик говорит о реальных событиях современной ему жизни, сохраняя дух и стиль народной сказки. Хотя действие происходит в "некотором царстве, некотором государстве", на страницах сказки изображен вполне конкретный образ русского помещика. Весь смысл его существования сводится к тому, чтобы "понежить свое тело белое, рыхлое, рассыпчатое". Он живет за счет своих мужиков, но ненавидит их, боится, не выносит их "холопьего духу". Себя он считает истинным представителем Русского государства, опорой его, гордится тем, что он - потомственный российский дворянин, князь Урус-Кучум-Кильдибаев. Он радуется, когда каким-то вихрем мякинным унесло неизвестно куда всех мужиков, и воздух стал в его владениях чистый-пречистый. Но исчезли мужики, и наступил голод такой, что в городе "...на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя". А сам помещик совсем одичал: "Весь он, с головы до ног, оброс волосами... а ноги у него сделались, как железные. Сморкаться уж он давно перестал, ходил же все больше на четвереньках. Утратил даже способность произносить членораздельные звуки...". Чтобы не умереть с голоду, когда был съеден последний пряник, российский дворянин стал охотиться: заметит зайца - "словно стрела соскочит с дерева, вцепится в свою добычу, разорвет ее ногтями, да так со всеми внутренностями, даже со шкурой, съест". Помещик одичал потому, что без помощи "мужика" ему не прожить. Недаром, как только "рой мужиков" отловили и водворили на место, "запахло в том уезде мякиной и овчиной; на базаре появились мука и мясо, и живность всякая, а податей в один день поступило столько, что казначей, увидев такую груду денег, только всплеснул руками от удивления..."
Если сопоставить народные сказки о барине и мужике с известными сказками Салтыкова-Щедрина, то увидим, что образ помещика в щедринских сказках очень близок к народным сказкам. Но его мужики отличаются от сказочных. В народных сказках мужик сметливый, ловкий, находчивый, побеждает глупого барина. Так в "Диком помещике" возникает собирательный образ тружеников, кормильцев страны и в то же время мучеников-страдальцев, звучит их "слезная молитва сиротская": "Господи, легче нам пропасть и с детьми малыми, нежели всю Жизнь так маяться!" Видоизменяя народную сказку, Салтыков-Щедрин осуждает долготерпение народное, и сказки его звучат, как призыв подняться на борьбу, отрешиться от рабского мировоззрения. Многие сказки Салтыкова-Щедрина посвящены разоблачению обывательщины.
До конца своей жизни Салтыков-Щедрин оставался верен идеям своих друзей по духу: Чернышевскому, Добролюбову, Некрасову. Велико значение творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина еще и тем, что в тяжелейшие годы реакции он почти в одиночестве продолжал прогрессивные идейные традиции шестидесятых годов 19 века.
Салтыков-Щедрин принадлежит к числу тех великих писателей, творчество которых отличается высокой идейностью, народностью, реализмом, художественным совершенством.
Наряду с другими классиками русской литературы он превосходно владел мастерством изображения быта и психологии людей, социальных и нравственных явлений общественной жизни. Но он, как и каждый из его выдающихся литературных современников — Некрасов, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой, — был по-своему оригинален, социально-политическая сатира стала его призванием, и в эту область он внес свой неповторимый вклад.
Произведения Салтыкова-Щедрина, как бы они ни были разнообразны в проблемно-тематическом и жанровом отношениях, составляют единый художественный мир, отмеченный печатью яркой творческой индивидуальности писателя.
Своеобразие Щедрина-художника наиболее наглядно проявляется прежде всего в таких особенностях его сатирической поэтики, как искусство применения юмора, гиперболы, гротеска, фантастики, иносказания для реалистического воспроизведения действительности и ее оценки с прогрессивных общественных позиций.
Смех — основное оружие сатиры. «Это оружие очень сильное, — говорил Щедрин, — ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех». Этим оружием боролись с социальными и нравственными пороками общества Фонвизин в «Недоросле», Крылов в баснях, Грибоедов в «Горе от ума», Гоголь в «Мертвых душах» и «Ревизоре». Щедрин развивал их традицию. По его собственному признанию, юмор всегда составлял его главную силу.
Щедрин — самый яркий продолжатель гоголевской традиции сатирического смеха. Гоголь и Щедрин обладали неистощимым остроумием в изобличении общественных пороков. И вместе с тем есть большая разница в идейных мотивах и формах художественного проявления юмора у этих двух крупнейших русских сатириков.
Белинский, характеризуя юмор Гоголя как юмор «спокойный, спокойный в самом своем негодовании, добродушный в самом своем лукавстве», в то же время говорил, что бывает еще другой юмор, «грозный и открытый», «желчный, ядовитый, беспощадный». Таков именно юмор Щедрина.
Отмечая в горьком и резком смехе Щедрина «нечто свифтовское», Тургенев писал: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова.
Было что-то почти страшное в этом смехе, потому что публика, смеясь, в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое». По определению М. Горького, смех Щедрина — «это не смех Гоголя, а нечто гораздо более оглушительно-правдивое, более глубокое и могучее». Если к гоголевскому юмору приложима формула «смех сквозь слезы», то более соответствующей щедринскому юмору будет формула «смех сквозь презрение и негодование».
В характере щедринского юмора сказались, конечно, и свойства личной биографии и дарования писателя, но прежде всего — новые общественные условия и новые идеи, верным представителем которых он был. За годы, разделяющие сатирическую деятельность Гоголя и Щедрина, совершился крупный шаг в общественной жизни России и в развитии русской освободительной мысли.
Смех Щедрина, почерпавший свою силу в росте демократического движения и в идеалах демократии и социализма, глубже проникал в источник социального зла, нежели смех Гоголя. Разумеется, речь идет не о художественном превосходстве Щедрина над Гоголем, а о том, что по сравнению со своим великим предшественником Щедрин как сатирик ушел дальше, движимый временем и идеями. Что же касается собственно гоголевской творческой силы, то Щедрин признавал за нею значение высшего образца.
Если Гоголь видел в сатирическом смехе средство нравственного исправления людей, то Щедрин, не чуждаясь этих намерений, считал главным назначением смеха возбуждение чувства негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма. Щедринский смех отличался от гоголевского прежде всего своим, так сказать, политическим прицелом.
Сатирический смех в щедринской концепции призван быть не целителем, а могильщиком устаревшего социального организма, призван накладывать последнее позорное клеймо на те явления, которые закончили свой цикл развития и признаны на суде истории несостоятельными.
В смехе Щедрина, преимущественно грозном и негодующем, не исключены и другие эмоциональные тона и оттенки, обусловленные разнообразием идейных замыслов, объектов изображения и сменяющихся душевных настроений сатирика. «Сказки», где представлены картины жизни всех социальных слоев общества, могут служить как бы хрестоматией образцов щедринского юмора во всем богатстве его художественного проявления.
Салтыков-Щедрин был великим мастером иронии — тонкой, скрытой насмешки, облеченной в форму похвалы, лести, притворной солидарности с противником. В этой ядовитейшей разновидности юмора Щедрина превосходил в русской литературе только один Гоголь. В «Сказках» щедринская ирония блещет всеми красками.
Сатирик то восхищается преумным здравомысленным зайцем, который «так здраво рассуждал, что и ослу в пору», то вдруг вместе с генералами возмущается поведением тунеядца-мужика, который спал «и самым нахальным образом уклонялся от работы», то будто бы соглашается с необходимостью приезда медведя-усмирителя в лесную трущобу, потому что «такая в ту пору вольница между лесными мужиками шла, что всякий по-своему норовил. Звери — рыскали, птицы — летали, насекомые — ползали, а в ногу никто маршировать не хотел».
Издевательски высмеивая носителей социального зла, сатирик возбуждал к ним в обществе чувство активной ненависти, воодушевлял народную массу на борьбу с ними, поднимал ее настроение и веру в свои силы, учил ее пониманию своей роли в жизни. По верному определению А. В. Луначарского, Щедрин — «мастер такого смеха, смеясь которым, человек становится мудрым».
Для произведений Салтыкова-Щедрина характерно широкое применение приемов гиперболы, гротеска, фантастики, посредством которых писатель резко обнажал сущность отрицаемых явлений общественной жизни и казнил их оружием смеха.
Разоблачая те или иные черты социальных типов, сатирик очень часто находил для них какой-либо эквивалент в мире, стоящем за пределами человеческой природы, создавал поэтические аллегории, в которых место людей занимали куклы и звери, выполнявшие роль сатирической пародии.
Такая фантастика нашла свое блистательное применение в сказках, где вся табель о рангах остроумно замещена разными представителями фауны. Фантастическая костюмировка в одно и то же время и ярко оттеняет отрицательные черты типов, и выставляет их в смешном виде. Человек, действия которого приравнены к действиям низшего организма или примитивного механизма, вызывает смех.
Гипербола, гротеск, фантастика, являвшиеся эффективными приемами изображения и осмеяния социального зла, попутно выполняли также свою роль и в сложной системе художественных средств, применявшихся сатириком в борьбе с цензурой.
Передовая русская литература жестоко преследовалась самодержавием. В борьбе с цензурными гонениями писатели прибегали к обманным средствам. «С одной стороны, — говорит Щедрин, — появились аллегории, с другой — искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками. Создалась особенная рабская манера писать, которая может быть названа Езоповскою, — манера, обнаруживавшая замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств».
Салтыков-Щедрин, до конца дней своих остававшийся на боевом посту политического сатирика, довел эзоповскую манеру до высшего совершенства и стал самым ярким ее представителем в русской литературе. Действуя под гнетом цензуры, вынужденный постоянно преодолевать трудные барьеры, сатирик не отступал от своих демократических убеждений, а боролся с препятствиями художественными средствами.
Он выработал целую систему иносказательных приемов, наименований, выражений, образов, эпитетов, метафор, которые позволяли ему одерживать идейную победу над врагом. Так, например, в эзоповском языке Щедрина порядок вещей обозначает произвол самодержавия, сердцевед — шпиона, фюить — внезапную административную ссылку в отдаленные места. Продажных литераторов-приспособленцев сатирик именовал пенкоснимателями, а их газетам присвоил названия: «Пенкоснимательница», «Чего изволите?», «Помои», «Нюхайте на здоровье».
Русскую действительность своего времени Щедрин нередко изображал в форме повествования о прошлом (яркий образец — «История одного города») или о зарубежных странах.
В «Сказках» эти иносказательные приемы нашли широкое применение, видоизменяясь соответственно жанру. Иногда сказка начинается указанием, что речь будет идти о старом времени, хотя весь смысл дальнейшею повествования относится к современности.
Например: «Нынче этого нет, а было такое время...» («Праздный разговор»); «В старые годы, при царе Горохе это было...» («Дурак»). Для умышленного отнесения изображаемых событий к не определенным странам и временам сатирик удачно использовал традиционные зачины народных сказок: «...В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик...» («Дикий помещик»); «В некоторой стране жил-был либерал...» («Либерал»).
Иносказания в сатире Щедрина предназначены не только для обмана цензуры. Они являются эффективным средством сатирического изображения жизни, позволяющим подойти к предмету с неожиданной стороны и остроумно осветить его. Для сатиры это особенно важно, она тем успешнее достигает своей цели, чем неожиданнее ее нападение на противника и чем остроумнее очерчены его комические черты.
Образ медведя Топтыгина, обозначающий губернатора, избран, конечно, не без цензурных соображений, вместе с тем найденныйпсевдоним имел все достоинства меткой, остроумной художественной метафоры, которая усиливала сатирическое нападение на правящую касту самодержавия. Этот пример может служить яркой иллюстрацией к признанию сатирика, что иногда благодаря обязательности эзоповской манеры ему удавалось отыскивать такие черты и краски, которые более врезаются в память читателя.
Салтыков-Щедрин сумел подчинить приемы письма, навязанные ему цензурными обстоятельствами, требованиям художественной изобразительности. Конечно, царская цензура распознавала замаскированные замыслы сатирика, но нередко не имела возможности предъявить ему формальное обвинение.
Эзоповский язык, помогая Щедрину ускользать от когтей царских цензоров и позволяя порой представлять явления жизни в живописном и остроумном виде, имел вместе с тем и свою отрицательную сторону. Он не всегда был понятен широкому кругу читателей.
Поэтому сатирик, совершенствуя свою иносказательную манеру, все больше стремился сблизить ее с традициями народнопоэтического творчества. В своих сказках он достиг такой формы, которая оказывалась наименее уловимой для цензуры и в то же время отличалась высоким художественным совершенством и доступностью. Это была победа гения, обладавшего даром неистощимой изобретательности в области искусства слова.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
Биография Салтыкова-Щедрина выказывает не просто талантливого писателя, но и организатора, желающего служить стране, быть ей полезным. Его ценили в обществе не только как творца, но и как чиновника, болеющего за интересы народа. Кстати, его настоящая фамилия - Салтыков, а творческий псевдоним - Щедрин.
Образование
С детства, проведенного в тверском губернском имении отца, старинного дворянина, находящегося в селе Спас-Угол, начинается биография Салтыкова-Щедрина. Эту пору своей жизни писатель позже опишет в романе «Пошехонская старина», изданном после смерти.
Начальное образование мальчик получал дома - у отца были свои планы по части учебы сына. А десяти лет от роду он поступил в Московский дворянский институт. Однако его таланты и способности на порядок превышали средний уровень этого учреждения, и через два года как лучший ученик он был переведен «за казенный кошт» в Царскосельский лицей. В этом учебном заведении Михаил Евграфович увлекся поэзией, однако вскоре понял, что стихи сочинять - не его стезя.
Чиновник военного министерства
Трудовая биография Салтыкова-Щедрина началась в 1844 году. Молодой человек поступает на службу помощником секретаря в канцелярию военного министерства. Его захватывает литературная деятельность, которой он уделяет гораздо больше душевных сил, чем чиновничьей. Идеи французских социалистов и влияние взглядов Жорж Санд просматриваются в его ранних произведениях (повестях «Запутанное дело» и «Противоречия»). Автор остро в них критикует крепостное право, отбрасывающее Россию относительно Европы на столетие назад. Молодой человек высказывает глубокую мысль о том, жизнь человеческая в обществе не должна быть лотереей, она должна быть жизнью, и для этого нужен другой общественный уклад этой самой жизни.
Ссылка в Вятку
Закономерно, что биография Салтыкова-Щедрина в годы правления императора-деспота Николая I не могла быть свободной от репрессий: публичные вольнолюбивые мысли не приветствовались.
Высланный в Вятку он служил в губернском правлении. Много сил и времени уделял службе. Карьера чиновника удавалась. Уже через два года его назначают советником губернского правления. Благодаря частым командировкам и деятельному вниканию в дела народные накапливаются обширные наблюдения за российской действительностью.
В 1855 году заканчивается срок ссылки, и перспективного чиновника переводят в родную Тверскую губернию в Министерство внутренних дел по делам ополчения. Фактически на малую родину вернулся уже другой Салтыков-Щедрин. Биография (краткая) возвратившегося писателя-чиновника содержит еще один штрих - по приезду домой он женился. Супругой его стала Елизавета Аполлоновна Болтова (вятский вице-губернатор благословил свою дочь на этот брак).
Новый этап творчества. «Губернские очерки»
Однако самым главным становится обретение им собственного литературного стиля: его регулярные публикации в московском журнале «Русский вестник» были ожидаемы литературной общественностью. Так массовый читатель познакомился с авторскими «Губернскими очерками». Рассказы Салтыкова-Щедрина презентовали адресатам тлетворную атмосферу отжившего крепостного права. Антидемократические государственные институты писатель называет «империей фасадов». Он обличает чиновников - «живоглотов» и «озорников», поместных дворян - «самодуров»; показывает читателям мир взяток и подковерных интриг…
Вместе с тем писатель понимает саму душу народа - это читатель ощущает в рассказах «Аринушка», «Христос воскрес!» Начиная с рассказа «Введение», погружает адресатов в мир правдивых художественных образов Салтыков-Щедрин. Биография краткая, касающаяся творчества, на рубеже написания «Губернских очерков» оценена им же самим предельно лаконично. «Все, что я писал до этого - было вздором!» Русский читатель наконец увидел яркую и правдивую картину обобщенного провинциального города Крутоярск, материал для изображения которого был собран автором в вятской ссылке.
Сотрудничество с журналом «Отечественные записки»
Следующий этап творчества писателя начался в 1868 году. Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович оставил государственную службу и полностью сосредоточился на литературной деятельности.
Он начал тесно сотрудничать с некрасовским журналом «Отечественные записки». Писатель издает в этом печатном издании свои сборники рассказов «Письма из провинции», «Признаки времени», «Дневник провинциала…», «История одного города», «Помпадуры и помпадурши» (полный перечень гораздо длиннее).
Талант автора, по нашему мнению, наиболее ярко проявился в полной сарказма, тонкого юмора повести «История одного города». Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович мастерски иллюстрирует читателю историю собственного собирательного образа «темного царства» города Глупов.
Перед взором адресатов проходит сонм правителей этого города, которые были у власти в XVIII-XIX веках. Каждый из них умудряется оставить социальные проблемы без внимания, при этом со своей стороны компрометируя городскую власть. В частности, градоначальник Брудастый Дементий Варламович правил таким образом, что спровоцировал горожан на смуту. Другой его коллега, Пётр Петрович Фердыщенко, (бывший денщик всесильного Потемкина) умер от обжорства, объезжая вверенные ему земли. Третий, Василиск Семёнович Бородавкин, прославился тем, что развернул против своих подданных настоящие боевые действия и уничтожил несколько слобод.
Вместо заключения
Жизнь Салтыкова-Щедрина простой не была. Человек неравнодушный и деятельный, он не только как писатель диагностировал болезни общества и демонстрировал их во всей неприглядности для обозрения. Михаил Евграфович как государственный чиновник в меру своих сил боролся с пороками власти и общества.
Его здоровье подкосила профессиональная утрата: Властью был закрыт журнал «Отечественные записки», с которым писатель связывал большие личные творческие планы. Он умер в 1889 году и согласно своему завещанию был погребен рядом с ушедшим шестью годами ранее Иваном Сергеевичем Тургеневым. Общеизвестно их творческое взаимодействие при жизни. В частности, Михаила Евграфовича к написанию романа «Господа Головлевы» вдохновил Тургенев.
Писатель Салтыков-Щедрин глубоко почитаем потомками. В его честь названы улицы, библиотеки. На малой родине, в Твери, открыты мемориальные музеи, также установлены многочисленные памятники, бюсты.
Загрузка...
