Общаясь со взрослыми людьми, по собственной воле и разумному выбору живущими без детей, - всегда чувствую в них что-то нездоровое.
Ненормальное даже.
Мне и с одним-то ребёнком семьи кажутся откровенно неполными, а тут такое.
Симпатичного и вменяемого мужчину старше сорока, живущего с мамой, я встречал только однажды. В фильме «Ирония судьбы, или С лёгком паром!»
С женщинами та же история.
Со смешанными чувствами смотришь даже на тех женщин, чьи фотографии (как правило, десятилетней давности) встречаются на страницах журналов, сопровождаемые заголовками «Мои дети - это мои зрители» или «Я отдала свою жизнь искусству!»
Отдала искусству, вот как. А искусство - оно в курсе?
Человек, не имеющий детей, всё время хочет кого-то обмануть, но, по моим субъективным наблюдениям, обманывает в итоге только себя.
Я не знаю, почему так.
Может быть, потому, что, когда ты проиграешь, - тебя не утешит уже никто и ни что.
А ты обязательно проиграешь.
И дети - единственное, что может сберечь душу, потому что душа часто кончается ещё при жизни. Или не успевает вырасти.
А может быть, потому, что Бог, действительно, не фраер?
Тысячи тысяч девушек бегут материнства, чтобы сберечь все свои носимые на себе чудеса, и тысячи тысяч исчезают без следа.
Зато в любой европейской столице можно обнаружить фотографические, величиной с пятиэтажку, изображения Наталии Водяновой, рекламирующей нижнее бельё.
Она, нижегородская, простите, Золушка, жившая впроголодь и торговавшая овощами на рынке, едва пришла в этот бизнес и начала зарабатывать первый миллион, тут же приступила к деторождению. И нарожала уже троих.
Ни одна бы нормальная девушка так не сделала на её месте.
Она бы сделала всё ровно наоборот: ведь масть пошла, какие дети ещё?
Но славных имён, сделавших всё наоборот, мы так и не узнали. Знаем пока только про Водянову.
Значит ли это, что родить троих - лучший путь в топ-модели?
Нет, конечно.
Однако, что ни делай, а человеческая, тем более женская красота, - она пронзительна и пленительна только тогда, когда сквозь чудесные черты проступает судьба, и нежность, и милосердие, и способность к поступку.
Пошлость говорю? Да ради Бога. Я люблю говорить всякие пошлости.
Мало ли девушек, которые столь же красивы как Водянова?
Их ужасно много!
Но в их лицах ничего не отражается, кроме очень твёрдого и гордого осознания того, что у них есть две фактически новые груди, две отлично выращенные ноги и некоторое количество других ухоженных и приятных на ощупь органов и частей тела.
Между тем грустный опыт подсказывает, что интереснее всего мужчинам смотреть либо на законченных блядей, либо на тех, в чьих лицах можно угадать отсвет Богородицы.
Богородица - это та самая, что родила.
Не знаю, на кого интереснее смотреть женщинам, но мне до сих пор точно не встречались представительницы слабого пола, заявляющие, что их мужской идеал - это глубоко равнодушный к потомству мачо, более всего озабоченный тем, как ему с наибольшим комфортом сохранить свои яйца.
В мужчине за сорок, живущем в одиночестве, я всегда втайне подозреваю какого-нибудь тихого маньяка.
Чего он там делает в своей квартире вечерами, пусть мне кто-нибудь расскажет. Пришёл с работы, сделал себе яичницу, и потом что? Смотрит телевизор? Съел яичницу и смотрит.
Я ж говорю: маньяк.
Порой собираются два маньяка разного пола в одну семью.
Гениальных людей, всевозможных физиков или лириков, изобретателей бомб или пианистов, в силу своих психических способностей желающих проживать без лишних затей, лишь с женою или подругой вдвоём, крайне мало.
Вы знаете таких? Я - почти нет.
В основном, среди бездетных пар встречаются те, что по всем показателям, причисляются к сообществу «нормальных людей».
Непонятно только, чего в них нормального.
Геи всего мира бьются за право воспитывать детей, которых у них не может быть в принципе, а этим, о которых речь ведём, - и даром не надо.
Всё время задумываюсь, а что они такое делают с друг другом целыми днями, месяцами и даже годами? Эти, к примеру, мальчик с девочкой, которым на двоих лет девяносто? Такое количество свободного времени - его же надо как-то использовать. Может, они придумывают новую модель вселенной? План спасения человечества? Или хотя бы какого-нибудь вида насекомых? Каких-нибудь особенно красивых мух...
Но нет ведь, ничего такого не придумывают.
Я когда представляю такую жизнь, у меня начинает кружиться голова, и даже чуть-чуть подташнивает. Подобное случается, когда размышляешь о чём-то крайне непонятном и странном.
Однажды случайно зашёл по делу в одну бездетную семью и обнаружил, что пара сидит и ест эклеры. Удивительное заключалось в том, что у каждого было по шесть эклеров на тарелке.
Вот они сидели, мило беседовали и ели эти эклеры. Потому что эклеры очень вкусные и повышают настроение.
Я вскоре ушёл, но ощущение это меня не покидает по сей день: всякий раз, когда я представляю себе быт бездетной семьи (осмысленно бездетной, а не по медицинским показателям - ещё раз поясню, а то начнётся сейчас) - я представляю его именно так. Сидят и едят эклеры.
Съели эклеры - можно трубочки со сгущёнкой. Пирожное «корзинка». Пирожное «картошка». Мороженое потом.
Потом можно посмотреть Animal Planet. Потом снова что-нибудь вкусное съесть.
Это не люди, а какой-то тупик цивилизации.
Но они, конечно, так не думают про себя. Они так думают про меня.
Так что у нас взаимность, и никаких обид.
Я даже слышал по этому поводу доморощенную философию, про то, что человечество - это раковая опухоль, и есть клетки злокачественные, а есть доброкачественные.
Злокачественные - это которые плодятся.
Доброкачественные - которые сами по себе живут.
Но если ты доброкачественная опухоль, думаю я, терпеть тебя тоже смысла мало. Иди, убей себя об стену, а то мало ли. Потеряешь на своём тернистом пути сперматозоид - и тоже станешь злокачественным. Так что, давай, не тяни, избавляй от себя человечество.
А какой смысл в новых людях? - любят спрашивать эти, из доброкачественных.
А зачем они нужны? - спрашивают они.
Ещё спрашивают, имея в виду себя и свою свободу: а кому я должен? Или: а кому я должна?
Слишком много вопросов вокруг витает всё время. Все такие любопытные стали, чуть что, сразу спрашивают: а что мне за это будет?
Мы вопросом на вопрос ответим: а какой смысл в вас? Кому вы нужны? Кто вам должен?
К тупой метафизике, впрочем, куда чаще склонны мужчины, у женщин всё проще.
Девушка, обдумывающая житьё, спрашивает, кому она будет нужна - после родов, в таком-то виде.
Но я, сколько ни присматривался, так и не заметил, чтоб рожавшие и не рожавшие женщины в 35 или в 45 как-то очень сильно отличались.
Женщина, у которой нет детей, а она уже давно повзрослела - в ней сквозит какое-то мерцающее безумие. Если собираешься делать с ней любовь - возникает неистребимое ощущение, что она может тебя съесть.
Руки её цепки, ноги сухи и быстры, глаза внимательны, грудь неумолима.
Дети портят фигуру, кто спорит.
Ещё время портит фигуру, давайте его отменим.
Потому что, какая бы ни была фигура в 40 лет, её всегда на раз обыграет рядом стоящая фигура, которой 18. И таких фигур в любую минуту поблизости - полным-полно.
Ещё дети отнимают свободное время у прекрасных женщин.
Остаётся открытым вопрос, куда они собирались его потратить? На фейсбук? На искусство? На то, чтоб чего-то добиться в жизни? Чего? Чего добиться-то? Стать Жанной д’Арк? Или старшим менеджером в компании? Самой не смешно?
Читал тут в одной статье, как девушка описывает свои личные представления про ад: ад - это когда ты одна с младенцем в квартире, и он никогда не вырастет.
Ужас какой. И правда: дети кричат, пахнут и растут неохотно.
Но по мне, ад - это когда младенец вырос, покрылся волосами на всех частях тела, расчесывает их, сидит в сладостной тишине, принюхивается к себе, радуется всему этому и уверен, что он в раю.
Люди иногда оглядываются назад и вдруг ужасаются. Не просто удивляются, а именно что ужасаются.
Моё поколение выросло четверть века назад: страшно молвить. Почти как в книге про трёх мушкетёров.
В 1991 году я окончил школу. В августовские дни распада СССР оказался в Москве, бродил и смотрел на людей. Люди возбуждёнными колоннами маршировали взад-вперёд.
По сути говоря, они тоже тогда были в тренде, в моде — молодые демократы, глашатаи перестройки, сторонники — о чём тогда говорили на каждом углу? — «бригадного подряда», «гласности», «открытых границ», «невидимой руки рынка», «покаяния».
Покаяние — это обязательно, как рыбий жир. Не хочешь, но пей.
Теперь я втайне предполагаю, что две трети из тех, кто тогда ходил по Москве, и по всем остальным городам России, выкрикивая демократические лозунги и агитируя за Бориса свет Николаевича, не стремятся об этом рассказывать внукам, многие — элементарно стесняются, иные — горько стыдятся, в целом же большинство делает вид, что этого не было, потому что быть не могло.
Но ладно ещё — политика. Здесь, как говорит один мой добрый товарищ, «можно спорить».
Я и другие вещи помню.
Когда сегодня огромные очереди стоят чтобы припасть к святым мощам или поклониться иконе Богоматери, я гоню от себя мысль о том, что добрая половина тех же людей в своё время заряжала воду в банках под руководством экстрасенса Чумака и лечила почки, печень и поджелудочную, слушая проповеди экстрасенса Кашпировского.
Смотрели в телеэкраны и заряжались, расставив вокруг себя банки с водой. Это ведь тоже было модой — оглушительной, повальной, необъяснимой.
Гуляя в августе 91-го по Арбату — даже я, 16-летний подросток — удивлялся, как, каким образом моя вполне себе просвещённая страна, дошла до такой степени… чего?
Да всего чего угодно: разнузданности, лихости, глупости, подлости, открытости, искренности.
У меня просили подпись за восстановление монархии, мимо проходили люди, напевавшие «Харе Кришна!», навстречу им шли язычники с витиеватыми языческими свастиками, между них сновали люди со значками «Хочешь похудеть — спроси меня как», здесь же играли в напёрстки, проповедовали свою веру адвенисты, сайентологи, баптисты, антифашисты, телепаты, кастраты; неряшливо одетые люди спасали России от сионистского заговора, интеллигентно одетые люди в очках спасали Россию от всероссийского погрома, дата которого им была известна с точностью до минуты — причём погром курировали генералы КГБ, также известные поимённо; студенты звали страну к топору — хотя сами явно никогда никаких топоров в руках не держали, иные находили избавление от всех проблем в обливании себя ледяной водой, что демонстрировали здесь же, повсюду оставляя после себя сырость, третьи, осуществляя круговорот жидкости в организме, пили такое, о чём в приличном месте говорить не приходится, и других пытались угощать, четвёртые же пили всё подряд — и казались самыми здоровыми на этом празднике жизни.
Но если бы только столица сошла с ума, попав в перекрестье десятков модных трендов.
Для того чтоб убедиться в кошмаре случившегося с нами, далеко идти не приходилось: достаточно было зайти в любой — городской или сельский клуб — где молодые люди, мои ровесники, проводили свой незатейливый досуг.
Нормальные пацаны вшивали в трико красные полосы — и так ходили, целыми городами, с лампасами: новейшие индустриальные казаки? Просто остолопы? Кто они были? Что с ними было?
А эту раскраску девичьих лиц вы помните? Помните их причёски и то, в какой цвет красили волосы старшеклассницы?
Самые дикие джунгли, самые хитрые животные джунглей, не смогли бы отразить те великолепные цвета. Если б старому мудрому хамелеону предложили спрятаться в причёске старшеклассницы России «эпохи перемен» — он сошёл бы с ума! — он перепробовал бы все свои возможности, включил бы режим «осеннее дерево», «ярко-жёлтая листва», «спина бегемота», «грязи вселенские», «труха», «застывшая лава», «ночной пожар», «соломенная крыша», «я банан, просто банан», «вернулось всемирное похолодание, выпал первый, не самый удачный снег за двести тысяч лет», «хорошо, хорошо, теперь я змея, я сохраняю покой» — и на очередной попытке разорвался бы к чертям.
Чем они красили свои гривы? Как они их завивали? Где они находили помады и тушь, чтоб довести себя до такого состояния?
Демоны! Они были как заблудшие демоны.
Ещё я помню девушек в ботфортах — этих гренадёрских сапогах, символизировавших тогда смелость и просвещённость; я помню, как певица Валерия в них выступала, пела народную песню; в университете иные мои сокурсницы тоже ходили в этих сапогах: по крайней мере, до тех пор, пока в такие же сапоги дружно не переоделись девы лёгкого поведения, ищущие удачи вдоль освещённых трасс.
Теперь, предположу, такие сапоги и в публичных домах стесняются надевать, разве что в какой-нибудь совсем бесподобной ролевой игре, вроде «Мадам гренадёрша и её дрессированный провинившийся солдатик».
А слушали — что мы слушали, какую, с позволения сказать, музыку?! (Верней не мы — а они, я не слушал, и наговаривать на себя не обязан).
Начали с группы «Мираж», что уже было дичью; следом перешли к «Ласковому маю», будто полвека нас не воспитывали на песнях Утёсова, Вертинского, Марка Бернеса, Кристалинской, Эдуарда Хиля, Муслима Магомаева и молодой Пугачёвы — а держали нас всё это время в самом несчастном детдоме, на пшённой каше без сахара, а все нас обижали: няньки, воспитатели, истопник Фёдор.
Поэтому: бел-лые розы, бел-лые розы, беззззащитны шшшшипы! Ы! Ы!
Ладно бы ещё малолетки западали на Шатунова — нет, его слушала милиция, сельские администрации, учителя средних и высших учебных заведений, на концерты «Ласквого мая» приходили почётные пенсионеры. Где нашли этих пенсионеров, где их держали все предыдущие восемьдесят лет? В лесу? В зоопарке? Они смогли бы победить в самой страшной мировой войне под такие песни? Отчего они себя не спросили об этом?
Впрочем, следом пришло такое, что и Шатунов стал казаться вполне себе милым и приличным парнем.
Явились какие-то гнусавые малоумки, то с огромным количеством зубов, то вовсе без оных, представители третьего пола, радужные птицы с перьями в области поясницы, силиконовые губы гулящие сами по себе, в отсутствии головы, другие части тела, казалось бы, не приспособленные для пения, дуэты разных частей тела, квартеты представителей третьего пола и пола ещё не изведанного никем, кроме представителей третьего пола.
О, пора открытий! Пора свободы.
В моём классе, знал я в 91-м году, не пробовал наркотики ещё ни один человек, а тремя классами младше, к 95-му году, сложно было найти того, кто ни пробовал хотя бы раз. От барбитуры до метадона — разбирались во всём, все, даже ученики начальной школы. Это была всем модам мода.
Учителя, которые учили многих из нас — они, видимо, тоже что-то скрывали от мира долгие годы.
В городке, где я родился, в конце 90-х, единственная школа неизменно закрывалась с 12 до 14 часов: учителя не могли пропустить очередную серию какого-то сериала, то ли «Богатые тоже плачут», то ли «Рабыня Изаура» — и вместе с учениками, торопясь и толкаясь, бежали следить за судьбой метиски или мулатки, или полностью, непоправимо чернокожей героини.
А потом возвращались: и преподавали детям историю, русский язык, прозу Достоевского, основы государства, права, здравого смысла.
Неужели это было с нами?
…сегодня, как нам кажется, накал страстей уже не тот.
Кончилась краска, которой несчастные девушки красили свои гривы.
Умолк Юрий Шатунов.
По Арбату ходят взад-назад вполне приличные люди.
Учителя, если имеют наклонности к просмотру латиноамериканского «мыла», то скрывают их.
Молодые люди уже не стремятся перепробовать все колёса на свете: многие в курсе, что так можно уехать слишком далеко.
Фрики занимают положенное им место, и возбуждают только свой тихий круг, а не многомиллионные аудитории телеканалов.
И всё-таки.
Прежде чем увлечься чем-нибудь, ну, неважно чем: пирсингом, дайвингом, шоппингом, лизингом, петтингом, ауткоммингом, дауншифтингом — на секунду остановитесь, и спросите себя:
— Со мной всё в порядке? Не чересчур ли я модный?
Сосчитайте до ста.
Или хотя бы до десяти.
Написал я как-то про Горького. Хорошая статья.
Вдруг прислали ссылку. Вот, читайте.
http://stnmedia.ru/?id=40119
""""
Бесконечно горькая песня
Услышим и заплачем. Если не оглохли вконец.
Сначала Горький был очень хороший. Он был почти такой же хороший, как Ленин. С Лениным Горький играл в шахматы, и никто долгое время был не вправе предположить, чем завершилась та партия. Она могла завершиться только дружбой! Только смехом! Владимир Ильич заливисто хохочет, и в его прищуренном глазу появляется слезинка. Алексей Максимович смеется в голос, и слезы свободно текут из его ласковых, немного собачьих глаз. Соррентийские рыбаки перетаптываются неподалеку и тоже смеются.
Горький любил людей, много о них думал, очень им помогал и только пингвина считал глупым. Горький писал сказки и обожал детей. Чтобы поцеловать кого-нибудь маленького, ему приходилось нагибаться. От этого он стал сутулый и какой-то, что ли, застенчивый. Даже на расстоянии в полвека чувствовалось, что усы Горького - щекотные. Когда Горький наклонялся, чтоб поцеловать ребенка, Корней Чуковский замирал от счастья и наконец понимал, с кого он все-таки написал своего Айболита.
Горький ушел в люди, бродил по Руси, заприметил и описал нам Челкаша и Данко. Челкаш был русский, Данко - интернациональный, но оба нам понравились. Горький не был аристократом и первый составил литературной аристократии конкуренцию, в которой обыграл голубую кровь и белую кость. Горький прожил такую насыщенную жизнь, что все, кроме Льва Толстого и Ленина, чувствовали себя рядом с ним детьми. В литературе после смерти Толстого и Чехова Горький стал самым старшим. Не только в русской, но даже в мировой. Толстой подарил ему свой посох. Горький мог бы забрать и плуг Толстого, но решил оставить его крестьянам в Ясной Поляне. Чехов подарил ему свое пенсне. Мог еще подарить туберкулез, но у Горького был свой. Горький мог смотреть Маяковскому глаза в глаза - в то время как все остальные смотрели на Маяковского снизу вверх. Горький мог написать про Блока и проститутку, которую Блок навестил, но ничего с ней делать не стал, а только сидел и грустил. Вопросом, зачем Горький нашел ту самую проститутку, никто не задавался. Есенин читал Горькому песнь о собаке, чтоб Горький похвалил, и Горький хвалил. Все желали похвалы Горького. Потом Блок, Есенин, Маяковский умерли, и Горький их еще раз похвалил: у него было будто бы врожденное право на это.
Все писатели тогда хотели быть как Горький. Леонид Андреев хотел быть как Горький, но рано умер. Серафимович хотел быть как Горький, но написал одну великую книгу и устал. Фёдор Сологуб хотел быть как Горький и делал вид, что «Мелкий бес» у него родился от Гоголя и Достоевского, но ведь и от Горького тоже! Бунин делал вид, что не хочет быть как Горький, но все знали, что если в присутствии Бунина шепотом сказать «Горький», Бунин обязательно что-то сломает: перо, секретер, патефон, айфон. Зайцев и Шмелёв хотели быть как Горький, но уехали в Париж, и все. Сергеев-Ценский хотел быть как Горький, но никуда не уехал, а надо было бы. Алексей Николаевич Толстой был почти что Горький, но все втайне знали, что Толстой жулик и граф. Михаил Афанасьевич Булгаков более всего в жизни хотел жить как Горький, но умер, так и не дождавшись подобной участи.
Горький сделал всех умнее: он сначала не уехал, хоть мог бы, потом уехал и мог не возвращаться, но все равно вернулся, причем ему все были рады. Даже те, кто был не очень рад, старательно, до ломоты в скулах, изображали радость.
Горький видел людей насквозь и понимал суть вещей. Вещи боялись Горького. Он написал огромный роман про жизнь Клима Самгина, который мало кто прочитал, зато многие посмотрели в качестве кино. В те времена, когда вышло это кино, Горький был ростом до небес. И вдруг что-то сломалось. Какой-то мальчик из кустов выкрикнул, что Горький всех обманул и вообще он плохой. Кажется, мальчик был бородат. Звали его Сашей, как Пушкина и старшего брата Ленина. Отчество его было Исаевич, словно у какого-то пророка. Мальчик рассказал, как Горький ездил в Соловецкий лагерь. В Соловецком лагере его встретили беспризорники, которые сговорились держать газету «Правда» вверх ногами, чтоб Горький понял их намек: всюду ложь. Горький их намек понял и отвел одного беспризорника в потайную комнату, где и узнал всю страшную правду про лагеря. Горький расплакался, поцеловал беспризорника в бороду, пообещал обо всем рассказать Сталину и Льву Толстому и уехал. Беспризорники затаились и стали ждать, когда приедет комиссия, убьет всех чекистов, а лагеря распустит. Вместо этого стало еще хуже, а беспризорников отправили в штрафбат. Выяснилось, что Горький никого не любил: русских мужиков не любил, Блока не любил, Есенина не любил, Маяковского не любил, священников не любил, черносотенцев не любил, детей своих тоже не любил, любил только приемного сына, но и там все было, как нынче говорят, сложно. Следом выяснилось, что роман Горького «Мать» - плохой роман, и мать в нем плохая, потому что она за грязных большевиков, а не за демократов или там за красивых жандармов, «Песня о Буревестнике» - плохая песня, потому что вам нужна буря, а нам нужна великая Россия, а в пьесе «На дне» вообще ничего про рыбалку нет. Из всего написанного Горьким в новое время сгодились только «Несвоевременные мысли» - они были почти как «Окаянные дни» Бунина. Но в силу того, что потом Горький передумал и Соловки не осудил, любые его несвоевременные мысли оказались аннулированными. Также нам рассказали, что «Мать» Горькому заказал Ленин в качестве большевистской пропаганды и заплатил ему золотом партии. Золото партии ранее экспроприировал некто Коба, ограбив банк. Золото Горький хранил на Капри под кроватью в черном чемодане. Иногда Горький рассматривал свое золото, но если входили без стука гости, он резко задвигал чемодан пяткой под кровать. Так на полу остались две полосы, которые часто отмечали мемуаристы в мемуарах. Сталин выманил Горького в Москву, пообещав ему еще один чемодан с золотом. Но вместо этого попросил вернуть прежний чемодан. Горький уже истратил все золото на прислугу и жизнь у моря, поэтому он начал читать тирану сказку про девушку и смерть, чтоб его разжалобить. Тиран плохо слышал, и «девушка» понял как «дедушка». Из своей трубки он насыпал Горькому в чай яду, потому что, если дедушка хочет смерть, как ему отказать. Так Горький умер, хотя мог бы жить еще 100 лет.
Мы могли бы стать свидетелями того, как Пелевин и Сорокин подлаивают на Горького, а тот сгибается вчетверо, чтоб их разглядеть, берет каждого на руки и, разглядывая, хохочет. И слезы текут. Но мы стали свидетелями того, как Горького выгнали со всех европейских театральных площадок, хотя раньше он соревновался с Шекспиром, Ибсеном и Чеховым по количеству постановок и чаще всего их обыгрывал. Затем Горького выгнали из русской школьной программы. И вот некоторое время мы жили без Горького и даже немного привыкли к этому. Горький есть, но его как бы и нет - только какой-то памятник стоит на площади Горького в бывшем городе Горьком. На самом деле Горький остался ровно тем, что и был. Горький - титан. Мы должны быть счастливы, что он по-прежнему сидит на волжском Откосе и смотрит на воду, взирая, как встречаются Ока и Волга. Мы причастны к этой воде, к этому небу, к земле, по которой ходил Горький, к его слову. Горький был хороший и плохой, честный и лживый, великодушный и бесстрастный - он был человек, а не памятник.
от автора поста Surge Blavat: Сегодня, читая заголовки, а затем заинтересовавшие меня статьи в интернете, я написал очень резкую отсебятину "Сумасшествие Восточного партнёрства". Хорошо, что я её не успел опубликовать, а заметил статью Захара Прилепина в "Свободной прессе". Отсебятину я опубликую всё-равно, только позднее, но то, что пишет Прилепин - это актуально для нас в России. Мы не можем в отличии от СШАиЕС не замечать у себя "в глазу бревно". Статья Захара Прилепина о "выродках" в правоохранительных органах, но такие есть и в депутатском корпусе, в местных заксобраниях и администрациях областей и республик России. Что стоит "критика" замглавы Коми республики Чернова о наклейках на авто к 9 Мая - я это понимаю как очень сильный перегиб или прогиб перед кем-то и недопонимание своей роли как члена правительства, а может чиновник хочет о себе "заявить"!? Место ли таким критиканам во власти? Нет! Они ничем не отличаются от ненавидящих Россию внесистемников от "пятой колонны", а особенно их достаточно "расплодилось" в Санкт-Петербурге, констатирую с великим сожалением...
Таких статей и разговоров о внутренних проблемах, одна из которых задета у Захара Прилепина нам не хватает в СМИ, на Радио и ТВ. Мы увлеклись чужими проблемами, оставив своё "напотом", правда, так называемые "чужие проблемы" касаются непосредственно и нашей страны... Свою статью "Сумасшествие Восточного партнёрства" я опубликую позже , а сейчас о внутренних проблемах. Кстати, заходите на сайт -
там есть интересные, актуальные материалы молодых российских писателей и журналистов.
Захар Прилепин
о «пятой колонне» в рядах правоохранителей
«Пятая колонна», конечно, есть. Толку говорить, что её нет, если она и не скрывается.
Есть люди, для которых ненависть к России — религия, физиология, суть — преодолеть себя они уже не в состоянии. Они словно созданы для того, чтоб её ненавидеть, желать ей другого прошлого, другого настоящего и либо будущего по их рецепту, либо вообще никакого. Ничего иного они не произносят с таким сладострастным чувством, чем пророчества о «неизбежном распаде России», о «крахе империи, который происходит у нас на глазах».
Но все эти люди — они известны поимённо, вред от них можно измерить если не в граммах, то в тиражах и лайках, и, в конечном итоге, они вполне вписываются в общую картину: если жизнь — лес, то в этом лесу всякой живности должно быть немного места. Особенно той, которая занимается своим привычным делом: что-то точит или изъедает.
Государственность, которая осыпается вследствие того, что её жук-древоед подкосил или дятел простучал — плохая государственность.
Жук должен есть, дятел — долбить, государственность — стоять. Культура - живое дерево, а не телеграфный столб. На живом дереве всем место найдётся, а на столбе только монтёру.
Куда большие вопросы вызывают у меня лично та живая тварь, что мимикрирует.
Выглядят они, допустим, как волки, а сами шакалы. С виду - лоси, а на деле — скунсы. Именуются санитарами леса, а присмотришься: крысы.
Сейчас на примере расскажу, как это бывает.
Есть у меня один, много лет как знакомый мне, нижегородский «другоросс» Саша Зайцев.
Легендарный политический активист, участник многих протестных акций, бесстрашный и добрый парень. Прошлым летом, как и большинство нацболов, Зайцев отправился в Донбасс — ополченцем.
Вернулся назад перед Новым годом — отвоевав почти шесть месяцев.
Воевал он в донецком подразделении «Рязань» и, в числе прочего, участвовал в штурме села Мариновка: там был успешно пробит коридор к российской границе для вывоза беженцев. Потом служил у легендарного генерала Сергея Петровского «Хмурого» - начальника разведуправления ДНР.
На днях Зайцев зашёл с друзьями в кафе, у нас, в Нижнем Новгороде.
Один товарищ немного перебрал и Зайцев повёл его домой.
Возле магазина Зайцев посадил друга на лавочку, забежал на три минуты за сигаретами, а когда вернулся — друга уже повязал ППС.
Попросили документы у Зайцева — он полез в карман, нашёл там удостоверение ополченца ДНР.
Документ вызвал реакцию неожиданную: Зайцева тоже повязали.
Их отвезли в отдел полиции № 4 Московского района Нижнего Новгорода.
Саша рассказывает: - Я и не мог подумать, что это вызовет такую агрессию у полицейских. Для начала мне сказали, что сдадут в ФСБ за наемничество. Я пояснил, что я не наемник, а доброволец, который жалования не получает. Далее последовала тирада от одного из полицейских: «Нам из-за вас, козлов, зарплату урезали!». Потом служивый переключился на геополитику. Дескать, ему и его «боевым товарищам» «Крым... не упал!». Со стороны это выглядело так: сидели три мента и по очереди лаяли, какой я нехороший. Один из них меня спросил: за кого воевал? Я ответил, что защищал русских людей. После этой фразы один из них ударил меня по лицу, я отшатнулся. Тогда он намотал на руку ремень и начал наносить мне удары по спине и голове. Очень хотелось ударить в ответ, но я понимал, что сразу получу срок за нападение на представителя власти. Через пару минут меня пинками отправили в камеру. Утром пришел наш знакомый, отдал «штраф» полицейским - и нас отпустили.
Собственно, вот вся история.
Это не один — в данном случае язык не поворачивается сказать «полицейский» или, по старинке «милиционер» - это сразу три «мусора», наглых морды, ошалевших от вседозволенности и позорящих не просто форму, а само имя русского человека.
Пацаны со всей России едут воевать за свободу родных и близких, совершают невиданные подвиги, гибнут — а в отделе полиции № 4 Московского района Нижнего Новгорода сидят три — или больше? - озверевших упыря и глумятся.
Я уже неоднократно, задирая голову вверх, обращался к своему государству: как ты думаешь, государство, спрашивал и спрашиваю я, кто тебя будет защищать, если случится беда?
Пацаны-ополченцы, или вот эти мздоимцы и садисты, выдающие себя за правоохранителей? Или, может, развращённая поросль, взращённая братьями Якименко и растворившаяся в дымке при первых выстрелах в Донбассе?
Пока никто не отвечает на этот вопрос; хотя ответы очевидны.
Зайцев, не долго думая, пошёл в бюро судебной экспертизы, где зафиксировал следы побоев, и написал два заявления — одно в тот же 4-й отдел, а другое - в Отдел собственной безопасности полиции.
ОСБ провел проверку. Выяснилось, что о пребывании Зайцева в отделе свидетельствует только пометка в журнале дежурной части. Никаких протоколов не заполнялось.
Спустя несколько дней, задним числом, появился протокол с уже оплаченным штрафом, который первоначально служивые, вероятно, положили в собственный карман.
Теперь заявлением Зайцева занимается прокуратура.
Ну, посмотрим, чем дело закончится.
У нас День Победы вот-вот: говорят, патриотический подъём в народе. Георгиевские ленточки уже не знают куда повязать.
В канун праздника со всей ответственностью хочу заявить: я не хочу жить с такой полицией в одном городе. Потому что из таких полицейских в одну минуту делаются полицаи.
Пусть идут рыть канавы, пусть им дадут палку с гвоздиком и они собирают листву в парках, у нас не хватает людей рабочих профессий, а мусора слишком много вокруг.
Я хотел бы увидеть отчёт о том, как с этих трёх бывших сотрудников отдела полиции №4 срывают погоны.
Найти их — только руку протянуть, никакой сложности.
А если не будет такого отчёта, значит наша власть и наши нижегородские генералы «крышуют» негодяев. И мы это запомним.
Грош цена в таком случае всему вашему показному патриотизму, дорогие земляки из больших кабинетов.
Известный писатель и публицист, некогда сам прошедший войну в Чечне и посвятивший ей нашумевший роман «Патологии», обратился к теме войны в Донбассе. Об этом — новая публицистическая книга Прилепина «Всё, что должно разрешиться...».
Захар Прилепин. Родился в 1975 г. в с. Ильинка Рязанской обл. По образованию филолог. Также окончил Школу публичной политики. Самые известные произведения - «Грех», «Санькя», «Чёрная обезьяна» и др.Сергей Грачёв, «АиФ»: Захар, из самого названия книги вытекает простой во-прос: что должно разрешиться?
Захар Прилепин : В книге есть ответ. Ситуация в Донбассе неизбежно разрешится, и, верю, не в пользу нынешней киевской власти. Более того, ситуация не только в Донбассе, но и на самой Украине. По крайней мере на большей её части. Но эта история — надолго. Это не завтра случится, увы. Ситуация в Донбассе меня волнует больше всего уже свыше двух лет. Больше всего. Поэтому я езжу туда постоянно, едва выпадает «окно». Собственно, с недавнего времени я там официально работаю. О результатах отчитаюсь. Или вы их увидите сами.
Ждём победы
— У вас масса нежных, в хорошем смысле, рассказов. Почему вас не отпускает тема войны?
— Не могу же я всю жизнь писать нежные рассказы, ей-богу. Потом, разве война отрицает добро, нежность, прощение и, самое главное, жертвенность? На передовой — вы посмотрите, какие у людей глаза. Это же самые красивые русские люди: ни суеты, ни похоти, ни слабости. Глаза занебесные. Это ли не про нежность? Потом, вы какие-то странные вещи говорите: «отпускает тема, не отпускает». Там действительно идёт война, ежедневные бои и бомбёжки. Какое имеют значение мои «темы»? Я нахожусь там, где могу помочь своему народу. «Темы» — это после победы обсудим.
— Несколько дней назад в маршрутке слушаю разговоры: «Как же приятно смотреть новости! Нас все боятся! Мы самые крутые! Наконец-то!» Это что?! Агрессия в наших генах?
— Я не слышал таких разговоров. Думаю, в любой стране можно найти дурака, который бахвалится. Но вообще, агрессия — биологически присущее человеку качество. Гены тут ни при чём. Народы, которые под воздействием тех или иных извне навязанных идеологем вроде тотальной политкорректности и прочих благоглупостей теряют свои видовые мужские качества, рискуют вообще утерять свою идентичность и место проживания тоже.
Знаете, это как если бы упомянутый вами в нашем прошлом интервью Невзоров пришёл к своей кобыле в конюшню и сказал: слушай, что ты за чудовище — зубы, копыта, ноги эти, хвост, морда какая-то ужасная. Нет бы ты родилась зайцем, беленьким, с ушками. Или енотом, барсучком — чем-то милым, трогательным. А ты... кобыла и есть кобыла. Впрочем, он свою кобылу любит и понимает. Вот и с Россией — надо приучаться любить и понимать. За ласками, зайчиками и барсучками — это не сюда. А то копытом в лоб можно получить случайно, даже не со зла.— Произошли ли какие-то изменения в ваших взглядах — относительно ли русского мира, относительно ли событий на Украине? Мы все ошибаемся! Просто не все способны эти ошибки признать...
— У меня одни и те же взгляды всю жизнь — одно и то же по-вторяю, как заведённый. Христианский социализм, Святая Русь, левая империя, «О Русь, взмахни крылами...», «Все страны граничат друг с другом, а Россия с Богом», «Русским должны все, русские не должны никому» и всё такое прочее. Ничего нового не придумываю. И едва ли придумаю.
Ничего не могу сказать про свои ошибки. Помню, что люди, которым я доверял, оказались ниже этого доверия. А люди, к которым у меня были вопросы, на некоторые из моих вопросов нашли ответы. В первом случае я имею в виду часть моих знакомых оппозиционеров. Во втором — часть людей, находящихся ныне у руля.
Сила в правде?
— Ваш, насколько я понимаю, близкий товарищ — режиссёр Юрий Быков — в нашем с ним интервью сказал: «Перед телеканалами поставлены определённые государственные цели, и они этих целей стараются добиться всяческими средствами. Это совершенно понятно, как понятно и то, что общество всей правды у нас никогда не получало, да оно и не готово к ней». Вы разделяете такую позицию?
— А вы знаете, что такое «вся правда»? Быков прав: «всей правды» не знает никто. То есть, если вы верующий, то вы знаете, что Господь Бог её знает. Что до земных представителей — я вам совершенно искренне скажу, что степень осведомлённости в России в разы выше, чем на Украине, в Германии или во Франции. А управлять массами — это просто задача государства. Оно может сколько угодно говорить про себя, что оно «ночной сторож», на самом деле, к примеру, американская администрация управляет не только массами в своей стране, но и миллиардами людей за её пределами. Манипулирует ими и даёт им такую смехотворную часть правды, что никакая сталинская пропаганда с этим не сравнится.
Любой законченный либерал, кстати, вроде покойной Новодворской, отлично отдаёт себе в этом отчёт. Новодворская прямо об этом говорила: да, мы будем управлять и манипулировать, потому что мы правы. Только она умерла и больше этого не говорит. Зато есть многие, кто так думает — и молчит. Но они очень обижаются, если им манипулировать не дают — в полной мере. Тогда они называют своих оппонентов «пропагандистами». Притом что лет двадцать подряд сами работали на Кремль. Кривляки, словом.— Быков объясняет это тем, что человек по природе своей слаб, труслив, инертен и думает прежде всего о выживании и собственном благополучии. Неужели всё так просто и примитивно?
— Быков сказал о какой-то одной части человека, может сказать и о другой. Он же русский режиссёр. Это как если бы Толстой описал вам только, скажем, Каренина или Стиву, а вы из этого сделали бы все выводы о человечестве. Там есть ведь ещё и Вронский, и Левин. Есть, кроме того, «Казаки» и «Севастопольские рассказы». Даже «Филиппок» есть.
В людях есть рациональное, есть иррациональное. Из России тысяч сорок ополченцев за два года съездили в Донбасс. Пусть вам это не нравится или, напротив, нравится — неважно, — но вы реально находите такую огромную массу мужиков слабыми, инертными и думающими только о выживании?
Надо учитывать, что ещё миллиона четыре мужиков не могли уехать просто в силу семейных или материальных причин — а кто-то по возрасту, а кто-то по здоровью. Мы живём внутри удивительно пассионарного и жертвенного народа. А вы говорите про слабость и леность. Мы о каких-то разных народах говорим.
Кто ждёт перемен?
— Как-то давно я не слышал слова «стабильность» применительно к ситуации в стране. А большинство вроде считает, что она есть...
— Стабильность, но шаткая, шаткая. Продовольственную безопасность обеспечить надо. И «детей гнезда Борисова» (Б. Ельцина . — Ред.) из правительства отправить на заслуженный отдых. Их там ещё много. Тогда будет поспокойнее. Проблема в том, что они на отдых вообще не собираются.
— Возможно, некстати, но вспомнилось, что ещё несколько лет назад довольно часто и много говорилось о необходимости перемен. Перемен в обществе действительно ждали, хотели... Сейчас этого чувства нет.
— С одной стороны, разве мало было перемен? С другой стороны — нет, перемен ждут. Одни неистово ждут, что всё будет как при «дедушке Борисе». А другие ждут, что страна будет «леветь». Даже Никита Сергеевич Михалков , великий режиссёр, которого сложно упрекнуть в симпатиях к советскому периоду, и он объявил, что с наследием Горбачёва и Ельцина надо критически разобраться и подытожить все ошибки. Это тоже желание перемен. И это желание, уверяю, разделяет подавляющее большинство страны. Но у нас на подавляющее большинство есть ещё более подавляющее меньшин-ство. И оно этих идей категорически не разделяет.
Более того, это подавляющее меньшинство технологически и финансово по-прежнему, увы, сильнее всех нас. Так что перемены всё равно будут. Диссонанс наблюдается, и его придётся преодолевать.
Загрузка...
