IXвек в отечественной истории Бердяев называет веком самосознания русской культуры. Это не означает, что в предшествующую эпоху национальное сознание не стремилось к своей исторической определенности, однако доXIX в. Россия осваивала, по преимуществу, заимствованные идеи. Так, доктрина «Москва – третий Рим» не была оригинальным порождением русского богословия, но представляла собой по сути перенесение на русскую почву византийской имперской идеологической парадигмы с бóльшим, однако, акцентом на мессианское ее содержание. Начиная с Петра, Россия открыто заняла ученическую позицию по отношению к Западной Европе, и культурная верхушка русского общества увлеченно начала осваивать идеи просветительской мысли, в особенности французской. Только в первой половинеXIXв. в России сформировался очень немногочисленный, но отличающийся очень высокой (не только по российским, но и по европейским стандартам) культурой слой людей, способных к самостоятельному и, главное, самобытному творческому мышлению. И первый вопрос, на который пробудившаяся русская мысль должна была ответить, чтобы удержать себя и претендовать на дальнейшее развитие, был таким: что происходит в отечественной культуре, в чем ее основная идея, ее смысл? Культурная неоднородность, противоречия, раздирающие российское общество, неясность исторических перспектив – вся российская духовная ситуация предстала для рассуждающего ума нетронутой целиной.
Первый ответ прозвучал, как приговор, и вызвал в российском обществе настоящий шок. В 1836 г. в журнале «Телескоп» было напечатано одно (первое) из «философических писем» Петра Яковлевича Чаадаева; эти философские эссе уже несколько лет ходили по рукам в списках и были известны определенному кругу людей, тем не менее публикация имела совершенно необычные последствия. Журнал немедленно закрыли, редактора выслали из Москвы, цензора отстранили от должности, сам же Чаадаев был официально объявлен сошедшим с ума, находился под домашним арестом и ежедневно подвергался медицинскому освидетельствованию. Так государственная власть отреагировала на оценку исторического прошлого России, данную Чаадаевым в «Философическом письме», суть которой состояла в следующем: России нет места в цивилизованном мире, ее историческое существование бессмысленно и бесцельно, и это не результат злонамеренного воздействия внешних сил или рокового стечения обстоятельств, но собственный национальный выбор, прежде всего религиозный; именно православие поставило Россию вне общего исторического дела, оно не только не смогло взять на себя бремя духовного лидерства, как это сделала католическая церковь в Западной Европе, но и вовсе подавило духовные искания и творческую активность русской культуры 1 . Но главное было не в реакции властей и не в перипетиях личной судьбы Чаадаева, который до конца жизни был, по существу, обречен на публичное молчание. Эта единственная прижизненная публикация Чаадаева и вызванный ею скандал стали своего рода шоковой терапией расслабленного российского умствования, процесс мысли сконцентрировался и ускорился необыкновенно; последующие два-три десятилетия дали столько в сфере духовной жизни России, сколько не дали прошедшие два столетия.
Ничтожащие Россию идеи «Философического письма» не могли удовлетворить никого из представителей отечественной культурной элиты; проблема собственного смысла и назначения стала основополагающей в русской культуре XIX в. Решение ее не могло быть однозначным, как не была однозначна сама русская культура. Ее фундаментальное противоречие, полюса которого Бердяев обозначил как «Восток – Запад», проявилось и в раздвоении отечественной мысли: та часть русской интеллигенции, для которой видимая цельность доимперской русской культуры представлялась свидетельством ее самобытности и исторического достоинства, признавала, условно говоря, ее восточный характер 2 , другая явно тяготела к ценностям западноевропейской культуры и условием вхождения России во всемирный исторический процесс полагала освоение культурного багажа Запада, историческое прошлое России в этом случае рассматривалось как период духовной незрелости, своего рода национальное несовершеннолетие. Эти два противоборствующие духовные течения известны каждому из курса школьной отечественной истории как славянофилы (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин и др.) и западники (А. И. Герцен, Н. П. Огарев, В. Г. Белинский, И. С. Тургенев и др.). Не предпринимая содержательного доктринального анализа этих учений, обратим внимание на те особые акценты, которые расставляет Бердяев и которые помогают точнее понять роль той и другой идеологии в отечественной культуре. Во-первых, важно видеть не только противостояние западников и славянофилов, но и их исходное единство: и те и другие мыслят в одном духовном горизонте, и те и другие патриоты своего отечества и нацелены на решение одной проблемы – предназначение России в мировой истории. Во-вторых, альтернатива между западниками и славянофилами не разрешима путем простого выбора, поскольку и те и другие представляют определенный аспект действительной российской духовной и исторической ситуации, и в силу ее противоречивости каждое из этих идейных течений содержит момент истины. В-третьих, в отношении обеих позиций существует опасность вульгаризации и ее следует избегать: как славянофилы не идеализируют «лапотную» Россию и не призывают к консервативной реконструкции ее прошлого, так и западники не закрывают глаза на пороки западноевропейской цивилизации и не зовут к ее слепому копированию – и те и другие смотрят в перспективу и полагают, что Россия имеет свою особую миссию и ее реализация возможна лишь в историческом развитии, но духовную основу, пути и способы этого развития они понимают по-разному. И наконец, в оценке исторической роли славянофилов и западников в развитии отечественной культуры Бердяев совершенно справедливо обращает внимание на то, что их значение выходит за рамки лишь обоюдного противопоставления и взаимного соперничества – «вся русская мысльXIXв., занятая вопросами миросозерцания, – пишет он, – была западнической или славянофильской».
Общечеловеческая необходимость находиться в системе национальных координат: исторических, духовных ценностей и геополитических реалий естественно вытекает из объективной категории «национальный интерес». В течение тысячелетий человек отстаивал свое право на жизнь вместе с правом на существование своей нации и государства. В этом смысле патриотизм как биологический защитный механизм - естественное состояние любого индивида. Это особенно важно понимать и учитывать в работе сегодня, когда большинство Нации находится в аполитичном анабиозе.
Понятие «патриотизм» отражает широкую гамму чувств и действий граждан, связанных с местом рождения и постоянного пребывания. Это любовь к Отечеству, стремление служить его интересам, осознание личной ответственности за его судьбу. Однако все эти определения отражают действия субъекта по отношению к объекту и не выражают обратной связи. Понятие «Государственный патриотизм» позволяет в известной мере преодолеть этот обедненный подход и заложить основу для такой системы ценностей, которая может развиться в идеологию новой Российской государственности.
Еще в древней античности осознали, что патриотизм на чувственном уровне прекрасен, но недостаточен для стимуляции высших проявлений человеческого духа - самопожертвования, героизма в массовом порядке. Именно в Древней Греции и Риме зародилось сочетание понятий Родина и Государство, которое стало базой для воспитания у граждан Полиса сознательного отношения в интересах всего гражданского коллектива, поскольку Полис-Родина выступал гарантом его прав и собственности. Но в период кризиса Полиса утвердился принцип «где хорошо, там и родина», способствовавший гибели античной цивилизации и государственности.
В истории древнерусской цивилизации в рамках Киевской раннефеодальной монархии, сохранявшей значительные проявления вечевой военной демократии, прослеживается отношение к Русской Земле государственно-патриотического характера. Киевская и особенно Московская Русь развивалась в неблагоприятных внешнеполитических условиях, испытав в ХШ-XV вв. по всему параметру границ более 300 интервенционистских походов и 85 крупных сражений. Сверхвысокое давление извне сформировало государственный вариант патриотизма при отсутствии гражданского общества в греко-римском понимании. Здесь на первое место вышли религиозные и национальные факторы, развившиеся на базе славянской общности, православия, соборности и общинности.
Общинно-патриотические традиции русского народа предполагали предпочтение сурового долга защиты Отечества более примитивному удовлетворению материальных потребностей. Особая шкала этнических потребностей русской нации логично объясняет отсутствие на Руси наемной армии, бессрочную службу дворян, традицию партизанской войны, высокую политическую дисциплину, отсутствие рациональной рассудочности при сопротивлении захватчикам. Военный уклон патриотических чувств был доминирующим в менталитете нации. Самодержавная монархия стала в глазах русского народа эквивалентом государственности и Отечества, верность которому стала, по выражению Бакунина, «Теологией государства».
Ярким образцом такого патриотизма стало донское казачество. Его воинская верность долгу и государевой службе, ставшими доминирующими качествами, преобладали над этнографическими особенностями. Само существование казачества явилось имманентной чертой Российской евразийской цивилизации. Постпетровская европеизированная элита, оторвавшаяся от традиционных укладов русской жизни, стала носителем противоречивых тенденций: антинациональной норманнской теории государственности и славянофильской патриотическо-охранительной идеологии. В этой же среде в царствование Екатерины Великой зародилась усилиями Радищева революционно-демократическая тенденция соединения патриотизма с борьбой за социальную справедливость и освобождение крестьянства. Начало XIX в. ознаменовалось появлением революционно-реформаторского движения декабризма, пытавшегося реализовать на практике эту идею. Характерной особенностью декабристского патриотизма стало признание необходимости самопожертвования ради революционно-патриотического дела.
В 30-40-е годы XIX в. В. Белинский и петрашевцы продолжили эту линию, дополнив ее элементами утопического социализма, полемизируя с апологетами славянофильства. Революционеры-демократы 60-х гг. акцентировали внимание на революционно-преобразующей деятельности во имя Родины, но с учетом достижений европейской цивилизации. При этом Герцен, Чернышевский, Добролюбов и др. категорически подчеркивали свое неприятие шовинизма, панславизма, национализма и негативно относились к интервенциям России в Польшу и Венгрию. Это поколение демократов выступало за дружбу народов в рамках Федеративной России - «Союза племен от Днепра до Тихого океана». Шестидесятники XIX в. отрицали либеральную концепцию, поскольку она исключала задачу борьбы за освобождение народа от угнетения и эксплуатации.
Разгром народничества и начало контрреформ означало резкое сужение влияния революционно-демократической концепции патриотизма и развитие официозной концепции «православия, самодержавия, народности». Спекулируя на государственническом настрое народа, деградирующее самодержавие стремилось решать сугубо консервативно-охранительные задачи в целях предотвращения революционных взрывов и социальных катаклизмов.
Развившиеся в начале XX в. революционные партии и движения отрицали государственность патриотизма, следуя классическим лозунгам марксизма об отсутствии у пролетариев Отечества. Однако в ходе первой мировой войны часть марксистов меньшевистского социал-демократического направления отошла от классовых критериев и заняла национально-патриотические, оборонческие позиции, определенные Лениным как социал-шовинизм. Большевики поставили в этот период проблему патриотизма в плоскость решения вопроса о революционном обновлении России и всего мира. В.И. Ленин в статье «О национальной гордости великороссов» рассматривал связь патриотизма и интернационализма в ключе классового подхода. Но в отличие от Л.Д. Троцкого он никогда не забывал о существовании великорусских национальных чувств и интересов. В период Брестского мира В.И. Ленин подчеркивал, что патриотизм «теперь поворачивает на нашу сторону». Во время гражданской войны, когда 14 стран вмешались в ее ход, ярко проявилось сопряжение революционных сил и государственного патриотизма русского крестьянства и старого офицерства.
Общероссийский интерес всегда для русских был выше регионального, местного и даже классового. Духовная пластичность, национальная терпимость, общинность и соборность не дали развиться в среде нации ни великорусскому шовинизму, ни абсолютизированному наднациональному сверхреволюционному интернационализму. Россия стала родиной социалистического патриотизма и интернационализма, включившего в себя государственный патриотизм как стержневую основу. В гимне геополитического преемника России - СССР говорилось: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь», что достаточно точно отражало сложившуюся ситуацию. В годы Великой Отечественной войны именно союз республик, государственный советский патриотизм, соборная мощь русского народа стали источниками победы над агрессором, символом Победы стал Красный стяг - исторический флаг русского воинства и знамя Великого Октября.
Безусловно, не все было просто с решением национального вопроса в СССР. Известны факты русофобии, расказачивания, подталкивания мировой революции, сталинские депортации народов и антисемитские кампании. Однако, несмотря на это, Союз народов был реальным, жизненно необходимым, обеспечивающим развитие национальных окраин и особую роль СССР как сверхдержавы в развитии мировой цивилизации. В СССР сложилась особая историческая общность - советский народ, своя культура, способ производства, коммунистические духовные ценности, что неоспоримо доказывает существование особой Советской Субцивилизации. В силу неблагоприятного сочетания негативных, объективных и субъективных факторов, советская субцивилизация вошла в состояние стагнации и постепенного разрушения. Коммунистическая элита предала свою партию, советский народ и разменяла власть на собственность. С конца 80-х годов осуществлялся подрыв советской государственности под лозунгом, что социализм - это «черная дыра» или дорога в цивилизационный тупик. Антикоммунизм стал частью антигосударственной идеологии с элементами русофобии. В исторической литературе доказывалось, что Русь развивалась под влиянием восточного деспотизма и в ней никогда не было демократии, что российской цивилизации не существовало как особого феномена мировой истории и т. д.
Главной альтернативой либеральному космополитизму и псевдоцентризму является идеология Государственного патриотизма, отвергающая равнение на Запад с его культом потребительства и духовной всеядностью. Государственный патриотизм, синтезирующий культурно-исторические идеалы нации - соборности, общинности, соучастия, устремленности к социальной справедливости. Новая консолидирующая программа развития нации должна включать в себя именно стремление к идеалам, пусть и не осуществимым. Главное - это ориентация на духовность, культ нравственности, а не бездуховного потребительства, гиперболизированные личные свободы, приводящие к насилию, жестокости, разврату, поощрению аномалий и проч. Духовные стимулы и мотивы могут сформировать разумную структуру потребления во имя высшего смысла жизнедеятельности Человека. Только духовные ценности могут обеспечить реальное равенство и свободу всех людей при всем неизбежном их различии по способностям и оплате труда. Только это может спасти человечество от экологической катастрофы.
Идеология Государственного патриотизма органично суммирует и аккумулирует все основные особенности российской цивилизации: полиэтническую основу, совпадение интересов русского суперэтноса и других этносов, специфику геополитического положения, особые отношения власти и населения. Она является адекватным ответом вызову современности - снижению остроты противоречий между трудом и капиталом и обострению национально-культурных противоречий. Отказавшись в условиях становления новой информационной цивилизации от устаревших догм различных «измов», идеология Государственного патриотизма создаст условия для оптимального усвоения Российской цивилизацией всех лучших достижений социализма и капитализма, западной и восточной цивилизаций при сохранении своего собственного лица - синтеза социальных и этнических ценностей. Общность исторических судеб народов Великой России - СССР - Российской цивилизации обусловливает закономерность оформления нового единого славяно-тюркского государства. В рамках этого Российского Союза будут обеспечены народовластие, многоукладность экономики, разнообразие форм собственности, возрождение идеала социальной справедливости, духовность и приоритет государственных интересов.
самосознание народ патриотизм казачество
История каждого народа сложна и противоречива. По этой причине сложен и противоречив и характер каждого отдельного народа, который складывается на протяжении веков под влиянием географических, климатических, социально-политических и иных факторов и обстоятельств. Люди, принадлежащие к разным расовым группам, демонстрируют разные нормы реакции и темперамента. А тип общества, сформировавшийся у того или иного народа, окажет еще большее влияние на его характер. Поэтому понять характер какого-то народа можно, только если понято общество, в котором этот народ живет и которое он создал в определенных географических, природных условиях. Тип общества определяется прежде всего той системой ценностей, которая принята в нем. Поэтому в основе национального характера лежат социальные ценности. Тогда можно уточнить и конкретизировать понятие национального характера . Он представляет собой совокупность важнейших способов регулирования деятельности и общения, сложившихся на основании системы ценностей общества, созданного нацией. Хранятся эти ценности в национальном характере народа. Устойчивость ценностей придает устойчивость обществу и нации. Поэтому, чтобы понять национальный характер, нужно вычленить набор ценностей, носителем которых является русский народ.
Роль этностереотипов в изучении национального характера
Формой проявления национального характера служат этнические стереотипы, которые выполняют важную функцию, определяя поведение человека в различных ситуациях и влияя на его симпатии (антипатии) в ситуации межкультурных контактов. Они способствуют формированию образов «хороших» и «плохих» народов, ориентируя нацию на поиск союзников и партнеров, а также соперников и врагов.
Этническая идентичность занимает особое место в русской культуре. Она принимает форму «наши - не наши», «свои - чужие». Основным критерием при этом выступает религиозная принадлежность, а также отнесение к западному или восточному миру. На этой основе и формируется специфически русское понятие «иностранец», которым обозначаются люди, относящиеся к западному миру. Для названия всех остальных людей обычно используют термины, указывающие на этническую принадлежность (японец, китаец и т.д.).
Во времена Московской Руси царь, принимая иноземных послов, после их визита мыл руки, считая, что опоганился. А небольшое количество иностранцев, находившихся в Москве, проживало только в Немецкой слободе, отгороженной забором и охраняемой стрельцами от русского населения.
Со времени реформ Петра I таких крайностей уже не было, да и количество иностранцев в стране заметно увеличилось. Интересно, что в это время сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, иностранцы были учителями, с помощью которых Россия должна была в короткое время стать европейской страной. Некоторая часть российского дворянства, доходя в своем преклонении перед Западом до абсурда, вообще пыталась отрицать все русское, принимая лишь то, что находило одобрение иностранцев. Поэтому с таким трудом пробивали себе дорогу российская наука, философия, искусство.
В наши дни иностранцам по-прежнему дают понять, что они не такие, как все остальные люди (жители нашей страны). Очень характерно, что в российских гостиницах, музеях в прейскурантах совершенно официально указаны разные цены на одни и те же услуги для своих (россиян) и иностранцев. Если учесть, что весь современный «западный мир» исповедует идею равенства и для его представителей невозможно (запрещено их воспитанием) выделение людей по расовому, этническому, половому или какому-либо иному признаку, то становится понятным, почему они не очень уютно чувствуют себя в нашей стране.
Тема русского характера в русской общественной мысли
Хотя судьба России, ее место в мировой истории занимал и русских мыслителей, по крайней мере, с периода Московской Руси, полноценный теоретический анализ этих вопросов начался лишь в XIX веке.
В числе недостатков русского характера назывались импульсивность, лень и неумение постоянно организованно трудиться; нелогичность, бессистемность и утопичность русского мышления, отсутствие у русского ума потребности в свободной, творческой мысли, а также неспособность русского ума к рациональному мышлению, результатом чего была невозможность остановиться на чем-то определенном и довести начатое размышление до конца. При этом говорилось о чрезвычайной гибкости и восприимчивости русского ума, что позволяло русским ученым легко усваивать новые идеи и делать их своими. Но если завтра появятся новые модные идеи, русский человек с восторгом ухватится за них, позабыв вчерашнее увлечение. Для русского человека характерно самоуничижение, стремление ценить иностранное, европейское. Ему всегда было проще обратиться к чужому опыту, с легкостью воспринять чужие идеи, увлечься ими и забыть, что это - чужая жизнь, идущая по другим законам, под действием других социокультурных факторов, и ее нельзя бездумно пересадить на русскую почву. А также вместо европейских качеств - прямолинейности, выдержки, умения довести дело до конца русскому характеру свойственны такие качества, как неаккуратность, неряшливость, стремление сделать все побыстрее, спустя рукава.
К важнейшим положительными свойствами русских людей относятся: доброта, чувствительность и отзывчивость, также сердечность, открытость, бескорыстие, предпочтение духовных благ земным, материальным.
Также отмечаются способность к сочувствию и сопереживанию русского человека, умение входить в чужую душевную жизнь, легко подражать разным людям. Из этих качеств выводятся высоко развитое театральное искусство, развитие литературы, связанные с подражанием и сопереживанием, а поэтому созвучные русскому менталитету.
Также отмечается, что русским трудно проявить мужество и честность в быту, в общении с другими людьми. Единственный способ показать, что у русского человека есть мужество, - это провести какое-то время в тюрьме за политические взгляды. Говорят и о том, что в России все люди критикуют самые разные стороны жизни, но никто не предпринимает никаких практических действий, и дальше разговоров дело не идет.
Национальное сознание - один из атрибутов нации. Не согласен с часто высказываемым сегодня мнением, что нам надо скорей от казаться от понятия национальности. Попытка реального шага к этому - известное и срезонировавшее в обществе изъятие из нового паспорта соответствующей графы
Национальное сознание - один из атрибутов нации. Не согласен с часто высказываемым сегодня мнением, что нам надо скорей от казаться от понятия национальности. Попытка реального шага к этому - известное и срезонировавшее в обществе изъятие из нового паспорта соответствующей графы. Искусственно создать единую "российскую нацию" невозможно. В этой связи обратим внимание на тот факт, что и сам этот термин, который пытаются ввести некоторые ученые и политики, говоря о "политической нации", как-то не приживается. Все-таки, в отечественной традиции понятие ""нация" имело и продолжает иметь этнический смысл.
Особое и вместе с тем двойственное отношение русского человека к государству сложилось исторически и отразило двойствен- ность восприятия простым человеком роли в его жизни государственного аппарата. С одной стороны, этот аппарат, государственный чиновник как его представитель, были силами, во многом враждебными простому человеку. До сих пор вполне безобидные сами по себе слова "чиновник", "аппаратчик" несут совершенно явный негативный оттенок. И это при том, что государственный служащий, это человек, роль которого в управлении государством состоит отнюдь не только в головотяпстве и бюрократизме.
С другой стороны, государственная организация, государственное "тело" представлялось человеку необходимостью; оно гарантировало законность, "порядок" и даже защиту. Не случайно возникает понятие "державности", и сам этот термин несет положительный оттенок. Вера в "хорошего царя" как противовеса злокозненным "боярам", которые "прячут свободу", ненависть к всевозможным "сатрапам", "прихлебателям", "окружению"- это по большому счету тоже вера в справедливое государство, и характерно, что эта вера прошла сквозь века. И ведь именно у нас состоялась попытка, и во многих отношениях успешная, установить государство социальной справедливости. Уже не так давно Иван Солоневич писал, что "русская идея государственности, нации и культуры являлась, является и сейчас определяющей идеей всякого национального государственного строительства России. И, хотя уже не в первый раз, в истории России эта идея искалечена иностранной интервенцией - она все-таки остается определяющей идеей". Для русского человека государство - это не просто определенный общественный институт, а в первую очередь - общественный организм, "физическое тело", в котором существует нация. Это "тело" могло устраивать или не устраивать, но это было его тело. Вне его он себя не мыслил. Это идет, может быть, еще с тех времен, когда смерд просил князя решить его спор с соседом, или когда окрестные крестьяне, опасаясь вторжения кочевников, укрывались за стенами княжеской резиденции.
Кстати, по-видимому, в этом и кроется одна из разгадок того обстоятельства, что на Руси княжеский стол совмещался с городом, а не противостоял ему, как в Западной Европе. Там горожане - "третье сословие" стремились сами организовать власть для себя, приблизить ее к себе. В России народ мирился с властью как с данным, мирился с ее неудобствами для себя и старался использовать в своих интересах то позитивное, что она могла дать.
Такое отношение складывалось исторически, но, видоизменившись, дожило и до нашего времени. Ермак Тимофеевич, русские землепроходцы прошлого "приносили в дар" царю, государству завоеванные ими земли. Украина в 1654 г. пошла "под руку Москвы". А уже современный поэт воскликнул в трудную для Отечества минуту: "Где она теперь, Россия, по какой рубеж своя"? К сожалению, ощущение этого рубежа у русского человека наличествует не всегда, а лишь в те мгновения, когда враг у порога, когда обостряются чувства в миг опасности и встает задача сохранения русской земли, как удела свободного русского духа.
Более ста лет назад стал преобладающим, а затем и господствующим взгляд на государство исключительно с позиций социально-экономических. Отказ от такого подхода к изучению русской Державы, от взгляда исключительно с этих позиций на ее судьбу и историю дается непросто. И сегодня в определенных кругах упорно держится мнение, что Россия может быть великой державой только с точки зрения "благополучия и свободы граждан, новейшей технологии и информации". В обществе продолжают вести речь о постиндустриальном обществе, в котором государства будут заменены некими наднациональными системами, о том, что русским надо де прорываться в постиндустриальную цивилизацию, где "индивид социум и техника составляют в совокупности некое новое интегра-тивное качество - эргатическую систему". Русский народ, согласно такому мнению, и должен стремиться к созданию подобной системы на территории России. А значит, с точки зрения стратегической перспективы, мы должны и впредь положительно оценивать идею денационализации русских, служить почвой для культивирования исключительно иных национальных интересов, приветствовать политику выравнивания уровней развития народов страны в пользу отставших регионов за счет промышленного центра, населенного преимущественно русскими.
Представляется, что большую и еще до конца не осознанную угрозу несет идея приоритета прав личности надо всеми иными правами, противопоставление государственности гражданину. Между тем, вопрос о соотношении государства и личности может ставится лишь конкретно-исторически и национально.
Вообще в мировой практике (подчеркнем, в практике) никогда не реализуются "права человека". Ведь эти права принадлежат не человеку как биологическому типу, а человеку как гражданину определенного государства. Именно в этом качестве он, человек, и имеет определенные права, равно как и определенные обязанности.
Если говорить о России, то приоритет "державности", "государственности" - это, по большому счету, и есть проявление нашей свободы, нашей гражданственности, в конечном итоге - свободный, исторически обусловленный гражданский выбор. Не будь этого, Россию как самостоятельное государство давно бы стерли с лица земли. Сама по себе государственная машина нас бы не спасла, если бы народ в критических ситуациях не брал на себя заботу о Родине. Примеров - огромное количество. Сражение на Чудском озере, Куликовская битва, ополчение Минина и Пожарского, война 1812-го года, Великая отечественная.... Петр Великий знал, о чем говорил и чем затронуть души людей, когда призывал воинов сражаться "не за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество...".
Еще одна распространенная ныне подмена понятий - смешение идеи "соборности", "универсализма" и космополитизма, ориентации на так называемые "общечеловеческие ценности". Но с другой стороны, почему-то часть российской интеллигенции очень активно говорит и пишет о "правах человека", но негативно относится в идее соборности. А Г.Явлинский, будучи кандидатом в президенты, утверждал, что стремление Путина к созданию сильного централизованного государства является следствием его работы в КГБ; член его фракции Е.Мизулина говорит о нем же. "Для него государство -это жизнь, он является выразителем государственных ценностей. Я хочу, чтобы президент на первое место ставил человеческие ценности".
Те, кто у нас так много толкует о "правах человека", забывают одну нехитрую истину: права человека может гарантировать прежде всего сильное государство. Это только у нас стали противопоставлять: либо государство, либо права личности. Такого противопоставления быть не может. Считаю, что первый этап борьбы за права личности завершился у нас в 1240 году взятием татаро-монголами Киева и крушением Киевской Руси. Личностей перебили поодиночке, а страдали от этого не только князья, отстаивавшие свои права, но и народ, и последующие поколения.
В максимально полном виде то, что можно назвать, причем с натяжкой, "общечеловеческими ценностями", укладывается в учения мировых религий, хотя и в этих сводах нравственных правил есть некоторые расхождения. Дальше общечеловеческое кончается. Посмотрим за рубежи страны, неважно, на Восток, на Запад. Мы увидим, что везде народы вырабатывает свои собственные ценности, способы регулирования всех процессов, включая и процессы национальные. А что такое "общечеловеческие ценности" в трактовке наших западных партнеров? Это ценности региональные. Это ценности, которые охватывают, в лучшем случае, западную и частично северную Европу и северную Америку. Больше эти ценности нигде не приложимы, однако нам хотят именно эти ценности навязать. И не без успеха.
Загляните в некоторые учебники, которые в последнее время разработаны для нашей средней школы. В них отечественная история рассматривается исключительно в контексте общемировых процессов, а в той части, в какой мы не укладываемся в эти ценности, говорится об "отставании". В исторической науке по-прежнему толкуют о "догоняющей модели" для нашей страны. И этим чужим региональным ценностям мы можем противопоставить только наши собственные национальные ценности. То есть, в конечном итоге тоже региональные.
"Цивилизованные страны", "прогрессивные люди", "демократическое общество"... Все эти понятия, за которыми часто нет конкретного смысла, вколачиваются в головы наших людей самым беспардонным образом. Они фигурируют в СМИ уже как общеизвестные истины, а те, кто пытается полемизировать с этой точкой зрения, выставляются юными невеждами с телеэкранов, не знающих ни жизни, ни науки в качестве неисправимых ретроградов. В то же время и сами деморализованные специалисты эту идею цивилизации в ее западном истолковании чаще всего даже не пытаются подвергнуть какому-либо критическому анализу. Для многих из нас уже как будто и не подлежит сомнению, что цивилизация развивается вверх по восходящей. Мы ведь почти забыли о теории культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского, который еще 160 лет тому назад предвидел и объяснил многие из тех процессов, которые происходят у нас сегодня.
Конечно, практически ни у кого не вызывала сомнений необходимость реформ. Однако сегодня ясно, что реформаторы полностью игнорировали отечественный опыт. Можно по-разному относиться к нашей сегодняшней социально-экономической ситуации, но можно считать очевидным; по многим параметрам она вступает в противоречие с нравственными установками нашего народа, и в этой части требует корректировки.
Понятие "державности" у нас употребляется в неразрывной связи с понятием "империя", и русским сегодня безнаказанно инкриминируют "имперскость мышления". Однако вопреки модному сегодня воззрению на русских как на агрессивную "имперскую" нацию, воевавшую всю свою историю против своих соседей, история показывает: именно русские земледельцы со времен Киевской Руси подвергались притеснениям со стороны скотоводов-кочевников, а также западных соседей, для которых вопрос расширения своих территорий ставился совершенно иначе, чем для русских. Там - действительно имперские притязания с поглощением территорий, ассимиляцией или эксплуатацией покоренных по этнически-территориальному признаку.
А в России ни один народ, доверивший ей свою судьбу, не исчез с карты мира. Причем судьба народов не зависела от того, были ли они завоеваны или колонизованы в порядке экономического освоения новых территорий. Методично, от века в век двигался на Север и Восток русский мужик с топором, косой и мережей, рубил храмы и остроги, осваивал землю. Вспомним, что к началу XX века удобной для сельхозугодий земли в Сибири считалось уже больше, чем в Европейской России, Приносил русский человек в новые регионы свою земледельческую культуру, свои навыки. Хозяйственное освоение земель шло рука об руку с духовным просветительством. Много было на этом пути подвижников, вспомним хотя бы Стефана Пермского, создателя зырянской письменности. Русские монастыри становились центрами хозяйственности и духовности.
В ходе колонизации русские селились между местными жителями, не консолидируя свои владения в округлые земельные вотчины. Они как бы интегрировались в сложившуюся э каждом регионе экономико-географическую ситуацию. Важнейшим фактором освоения новых земель и соединения их в единое целое был земледельческий менталитет русского народа. А он предполагает неагрессивное к природе и народам отношение. Народы воспринимаются как часть природы. Заметим, кстати, что иными свойствами обладает сознание скотовода, носителя оазисного типа культуры, в которой далеко не всем достает места.
Русский мужик-земледелец не только в прямом смысле слова распахал землю, но создал удивительный этно-духовный космос, объединивший эту землю в единое государство, и обеспечил предпосылку, говоря словами В.С.Соловьева, для "достойного существования России". Еще в конце XIX века, анализируя национальный вопрос в России, он приходит к выводу, что для России национального вопроса, как вопроса существования народов быть не может. Да, Россия сохранила все народы, доверившие ей свою судьбу, и привела их в XX век. Однако следует помнить, что при безусловной веротерпимости идея "нового Вавилона" чужда русскому сознанию, ибо искони русский человек живет идеей державного сознания, формирующего в человеке патриотизм.
Действительно, в России сегодня проживают представители свыше 170 народов. Однако с распадом СССР этническая ситуация изменилась. Если в рамках СССР численность русских составляла менее половины, то теперь их доля в населении суверенной страны - почти 82 %. Это сопоставимо со структурой населения многих из тех стран мира, которые слывут мононациональными. В самом деле, в Румынии, например, румыны составляют 90 % населения, примерно столько же шведов в Швеции. Испанцев в Испании - 75%, вьетнамцы составляют 84% жителей Вьетнама, евреи - 80% жителей Израиля. Из 54,5 миллиона жителей Ирана персы насчитывают 27 миллионов, то есть менее половины.
Каков может быть из этого вывод? Россия - это, конечно, не только государство русских, но по преимуществу - государство русских. И дело здесь, конечно, не в каких-либо особых правах, а в сложившихся реалиях. Их надо признавать, а не делать вид, что этого нет в реальности. "Москва - многонациональный мегаполис!" А разве Москва - не русский по преимуществу и исторически город? Оказывается, нет. Мало того, "во время объявления конкурса на проект памятника Чингисхану в Москве (октябрь 2000 года), Шейх-заде предложил рассматривать столицу бывшего СССР как метаисторическую проекцию древнего Каракорума ("Великой Крепости") - столицы империи Чингисхана на реку Москву (по-монгольски "кривая речка"), под татарским именем Маскау ("Беременная Медведица"). Проекция была наглядно продемонстрирована в ходе перформанса и озвучена альтернативной концепцией "Маскау - третий Крым". Все сказанное - не бред, не шутка, не пародия; это серьезно обсуждается, это - публикуется, преподносится как итог научного поиска. И авторы даже не задаются вопросом, а как должны воспринимать все это русские люди, над историей и национальными чувствами которых беспардонно издеваются. г понимают? Или все равно? Попробуйте представить, что это сказано в адрес другого народа, какая была бы реакция?
Но как бы некоторым - в России и за рубежом - ни хотелось все переиначить в нашей истории, факт неоспорим: Российское государство исторически складывалось вокруг определенного этнического ядра, его основу составила русская нация. Этим определялись особенности форм хозяйственной деятельности, общественных приоритетов, характер внутренних и внешних связей и весь облик и сущность нашего государства. Развитие этого государства может быть успешным и органичным лишь при учете реформаторами того эакта, что отечественная государственность создавалась исторически и, так сказать, под определенный, преобладавший в стране менталитет. В этом видится гарантия стабильности в обществе, соответствующая долговременным, коренным интересам всех народов нашей страны. О чем конкретно может идти речь?
Наиболее перспективным, соответствующим историческому опыту России и, вместе с тем, мировой практике является построение государства на принципах административно-территориального, а не национально-государственного деления.
Вместе с тем, безболезненный переход к этой системе в существующих условиях представляется невозможным, он угрожает потрясениями и даже дезорганизацией государственной жизни, ибо народы могут воспринять подобный переход как покушение на их национальные права. Поэтому сегодня необходимо предпринимать шаги по выравниванию прав всех субъектов федерации, прав во всем их объеме. Наше нынешнее федеративное устройство слишком несовершенно. В нем слишком много прорех. В то же время понятно, что нельзя оставлять федеративные отношения в их прежнем состоянии.
Первые шаги по созданию федерации были, во всяком случае, на практике, сделаны как шаги по пути создания федерации народов. Затем началась перестройка в направлении создания федерации территорий, и сейчас эти принципы перемешались. Кроме того, самый многочисленный народ, русские, оказался вне федеративных отношений. И теперь по логике вещей, либо мы должны ввести русское государство1 в котором отдельные части будут представлять собой автономии, скажем, по национальному принципу, либо мы создаем федерацию. И тогда мы федерацию создаем и для других народов. Включая и русский народ.
Объективно и то, что сколько ни говорить о полном равенстве народов, однако ясно: да, мы должны говорить о равноправии народов, об их равноценности. Но русских, скажем 120 миллионов, а дунган всего 600 человек. И ясно, что хотя эти народы и равноправны, но они не равны уже изначально. Здесь - и язык, и культурный потенциал, и многое другое. Такая ситуация складывается исторически, ее нужно анализировать и регулировать - политическими, экономическими и другими методами. Вплоть до государственного патернализма. Но не путать патернализм, поддержку народов с федеративными отношениями. Это - различные вещи.
Сегодня же иногда высказывается мнение, что, поскольку субъекты федерации так различаются, мы должны составлять федеративные отношения на неравных основаниях, то есть создать асимметричную федерацию. Вместе с тем, асимметричная федерация -это смерть федерации. Если субъекты федерации будут слишком сильно отличаться друг от друга по своим правам, то это приведет к распаду государства.
Сегодня необходимо формировать такую ситуацию, когда народы смогут убедиться на собственном опыте, что право наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, на основе которого почти семьдесят лет строилась союзная государственность, было теоретической абстракцией, не обеспечивало реальных прав, в то время, как право народов на самоопределение в условиях истинной демократии действительно гарантирует соблюдение этих прав для всех народов.
Исходя из права на самоопределение в любой его трактовке, включая и принятую в так называемом цивилизованном мире и закрепленную в международном праве, следует выступать за укрепление самостоятельности и расширение прав всех субъектов Федерации, включая Республики в составе РФ, но лишь до той черты, за которой начинается распад России. Признавать же право наций на самоопределение "вплоть до отделения и образования самостоятельных государств " - по сути значит смирится с признанием права государства на самоубийство, давать лишний повод для столкновений граждан на национальной почве.
Превращать российскую государственность, гражданское согласие в стране в объект возможного постоянного шантажа, в заложника случайностей, превратностей расстановки политических сил в регионах и амбиций их лидеров - недопустимо. Весь мировой опыт свидетельствует, что слабость государства, неопределенность его юрисдикции на собственной территории никогда еще не шли на пользу населяющим его народам.
Считать, что государственное самоопределение, отделение -единственная для населяющих Россию народов возможность реализовать свои национальные права, означает неверие во внутренние возможности государства. Это значит, как мне кажется, мыслить категориями тоталитарного общества. Еще хочется коснуться одного вопроса, - о так называемой мировой тенденции" к якобы стиранию межгосударственных границ. Сторонники такой постановки вопроса вздыхают: дескать, как так? Везде в мире проявляется тенденция к объединению, и только у нас - к размежеванию. Мне представляется, что эта сегодняшняя наша тенденция в рамках бывшего СССР к национальному размежеванию вполне объяснима: слишком неравны по важнейшим 1араметрам были уровни развития частей бывшего СССР, и прежде всего - союзных республик. Почему Испания двенадцать лет ждала, когда ей разрешат вступить в Общий рынок? По одной простой причине. Страны объединяются только в том случае, если их развитие в основных проявлениях примерно одинаково. Испания слишком отставала по своему развитию от ФРГ, Англии. И только когда по основным параметрам развития она приблизилась к ним, тогда ее приняла в Общий рынок.
А у нас, и сегодня, в России, и тем более раньше, в Советском Союзе под одной государственной крышей оказались регионы с очень разным экономическим и иным потенциалом. Отсюда- перетягивание канатов. Объективно пытается выйти на "лучшие" позиции те регионы, которые по своему потенциалу существеннее других. То есть все равно нам придется эту проблему каким-то образом решать. И дело здесь не только в национальном аспекте, хотя, по-видимому, следует указать на тот факт, что практически у всех народов России сложились национальные элиты и складывались они именно в советский период.
Итак, совершенствование российской государственности, единое российское гражданство, соблюдение национальных прав всех народов, включая, естественно, русских на всей территории Федерации, совершенствование экономических отношений между регионами - лишь на этом пути можно добиться укрепления отечественной государственности.
Народы России столетиями жили вместе. Народы эти - очень разные. Мало- и многочисленные, каждый - со своей культурой, своими традициями, укладом жизни. Такова реальность. Но всем нам следует помнить, что ситуация в нашей стране в решающей степени зависит от того, какие взаимоотношения установятся между всеми населяющими ее народами. Прошли времена "старшего брата". Миновали и времена "отдачи долгов". Но совершенно ясно, что без учета русского фактора в государственном строительстве никакой успех невозможен.
Накопленный русским народом за многие века опыт мирного сожительства и сотрудничества с другими народами, их совместное творчество по созиданию и укреплению общей государственности – все это вселяет надежду на успешное решение в нашей стране проблемы межэтнических отношений.
Т. Н, Федорова
РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ КАК ОБЪЕКТ ЭКСТРЕМИЗМА
Наряду с разнообразными формами экстремизма, вызываемыми к жизни определенными факторами, проявляющимися в конкретных сферах общественной жизни (политика, экономика, экология, межнациональные и религиозные отношения), и сопровождающимися обострением конфликтов, деструкцией и хаосом, существует еще совершенно особый вид экстремистского воздействия; сочетающий в себе мыслимые и немыслимые, рациональные и иррациональные виды деструктивности. Его особенность заключается в нацеленности на один объект - русское национальное самосознание, при всей множественности и многоликости субъектов воздействия.
Особенность русского национального самосознания состоит в том, что оно не может быть определено как сугубо этническое. Подходы к понятию этничности варьируют у разных исследователей.* Тем не менее этническое, если использовать метафору, это, скорее, «кровь и почва», материальное, телесное. Национальное - это преодоление материального через духовное, порыв к общей идее, к духу. Собственно говоря, в этом и заключается отличие «русской идеи» от других национальных идей, понимаемых большей частью как этнонациональные. Русский суперэтнос - естественно развивающийся биосоциальный организм - не самозамкнутая целостность. Предпосылкой его формирования и развития стала, во-первых, хозяйственная интеграция слившихся в итоге длительного исторического процесса славянских, финно-угорских, балтских, тюркских этносов в условиях уникальной ландшафтной среды (непрерывной протяженности территорий) и непростых для жизнедеятельности природных и климатических условий, наложивших определенный отпечаток на характер великороссов. Во-вторых, необходимой предпосылкой для формирования суперэтноса служит, по мнению некоторых исследователей, наличие общей идеологии, представляющей собой не обязательно общую религию, но «осознанное, четко сформулированное, разделяемое всеми представление о мире и о себе».1 Все же особенность русскости состоит в том, что кристаллизация русского народа как исторической общности произошла не в результате естественной работы межплеменного этнического котла, а в результате нахождения новой, более высокой формы идентичности, определяемой не по крови, а по православной вере.2 По словам современного философа А.Дугина, Россия всегда осознавалась ее населением как реальность более высокого, чем этничность, уровня, а именно «как реальность геосакральной традиции, в которой разные народы занимали свое надлежащее место».3
Одна из причин отсутствия яркой выраженности национально-этнического самосознания русских, составляющих более 82% в структуре населения России, связана со всей историей становления Русского государства. Многие века государство в России было важнейшим фактором этногенеза, а с другой стороны, тяга к государственному единству могла быть реализована лишь на основе единства этносов и народов. В этом причина своеобразия становления государственности и развития национального само- сознания русского народа, наделенного отличительными чертами совершенно особого рода: «это уживчивость, врожденный интернационализм, отсутствие синдрома ксенофобии, чувства национального превосходства».4
Например, по мнению историка А. Облонского, этничность - общность этнического происхождения, общие исторические и генетические корни. По мнению антрополога Х.Штайва, этничность как знак личной и социальной идентификации имеет корни не в природе, а в головах людей.
Исследованиями выявлена, кроме того, и архетипическая предрасположенность «всесветности» русских - она заключается в особенностях жизни и быта славянских племен, составлявших основную часть населения. «В отличие от многих этносов, живущих замкнутой, иерархической, культивирующей генеалогию и чувство „крови", отрицающей всякую ассимиляцию кровнородственной общиной (таковы, например, чеченцы, евреи, викинги-норманны и др.), славяне жили общиной территориальной».5 Племена у славян назывались по месту обитания, а не по имени предка, как у германцев, они не выстраивали генеалогических лестниц, не придавали значения происхождению, рабов через некоторое время отпускали либо позволяли остаться на положении свободных людей. Широкой ассимиляции способствовала и полигамия; дети разных, в том числе по крови, жен считались равными между собой. «Защита семьи, рода-племени, - пишет А. Г. Кузьмин, - не выдвигались славянами в качестве отдельной задачи, уступая идее защиты “родной земли”».6 Врагу издревле не отдавалось ни пяди земли, в национальном сознании русских глубоко укоренилось представление о том, что земля -это то, чем нельзя поступаться, потому что добровольно отдав пядь -отдаешь все. До определенного момента свойство славян ассимилировать другие народы и ассимилироваться самим положительно сказывалось на государственном строительстве России. Наряду со множеством других факторов все названное способствовало тому, что национальное чувство русского народа в основе своей не носило узкоэтнического характера, «а национальное самосознание русского народа правильнее назвать патриотическим, а не националистическим. Как таковое оно всегда было по преимуществу державно-государственным».7
На протяжении тысячелетней истории развития русского народа выработались непреложные составляющие русской идеи, это- державность, патриотизм, стремление к социальной справедливости и всеобщей (не узконациональной) солидарности, соборности, ограничению права во имя долга. Вся русская жизнь -это не жизнь права, а жизнь долга. Еще в знаменитом «Слове о законе и благодати», написанном митрополитом киевским Иларионом не позднее 1050 г., было дано осмысление хода всемирной истории, предречение смены царства «закона» царством «благодати», т. е., по сути, смены материальной формации духовной, к чему была (и будет!) устремлена единственная-русская-цивилизация. Отсюда утопичность попыток немедленного насаждения сверху правовой государственности, для успеха которой необходим долгий противоестественный процесс реформирования живого традиционного общества в аморфное атомизированное гражданское общество, в толпу одиноких с лозунгом «борьбы всех против всех» (Т. Гоббс), где нравственность вытесняется правом и где государство наделено функцией полицейской дубинки, регулирующей эту борьбу. По замечанию философа Ю. Бородая, «с замещения нравственности принудительной юридической нормой начинается путь к грядущим тоталитарным структурам, где само право, в свою очередь, будет заменено произвольным тотальным администрированием».8
Противостояние Запада и Руси существовало еще с домонгольских времен, обозначаясь периодически яркими вехами, включая знаменитый «Drang nach Osten», захлебнувшийся на льду Чудского озера. Еще одна веха - 1380 г. Положив на Куликовом поле большую часть своего войска, русские одержали победу в этой, по сути, религиозной битве, не допустили разделения Руси между Ордой и католиками. XIV в. на Руси - один из периодов подъема, связанный с возрождением святоотеческой традиции исихазма, аскетико-духовного строительства, создания душевно-духовных структур. Именно в XIV в. «личностными исследованиями была нащупана какая-то скважина в глубине человеческой души („яко огнь дыхает скважиною"). Из этой скважины начал бить свет. И эта внутренняя озаренность, воплощенная в отечественной культуре, стала ее отличительной чертой. Духовный опыт движения к внутреннему свету не был достоянием только духовной элиты того времени. Он был достоянием народа и дал Руси добавочные силы для розмирия с Ордой».9
Преподобный Сергий Радонежский, по мнению многих исследователей, -первый русский исихаст, вдохновивший русских на ключевую победу. На Западе в это время начиналась эпоха Возрождения, по существу, неоязычество, противопоставленное нашему варианту возрождения - неопатристике. «Именно в этом заключается принципиальное отличие Востока и Запада, их разделение, длящееся и по сей день».10 В этом же - и корень противопоставления двух типов Бого- и мировосприятия: западного-преимущественно через ratio, и православного, русского - через сердце. Хотя, несомненно, и для этого существовали в свое время архетипическис предпосылки.
Веками против России и ее православного пространства работали тайные и явные Ордена, организации, их доктрины и меморандумы, нацеленные на разрушение национального мировоззрения, приверженности национальным ценностям.
Внешние и внутренние враги России, объединенные в различные течения, социальные слои, желающие подчинить страну своей власти, использовать как средство для достижения своих целей, превратить ее из субъекта исторического творчества в объект управления, веками ощущали препятствием для себя русское национальное самосознание, разрушение которого, по словам видного русского философа И.А.Ильина, превращает поколения людей в «исторический песок и мусор».11
Агрессия направлялась последовательно против русского, советского и постсоветского пространства. Особенность России состоит в «срединности» ее расположения между Востоком и Западом. И если с Востоком ей с течением времени удалось совладать, объединив с собой и в себе мусульманский мир, влияние Запада Россия продолжала и продолжает испытывать как извне, так и изнутри. Внутренние нестроения обозначились с появлением западнической интеллигенции при Петре I, подготовив почву для проникновения в Россию масонства с его долгосрочными разрушительными для Престола и Церкви антинациональными целями и задачами. После подавления масонского декабристского заговора противостояние Запада и Востока вошло в России в довольно мирное, домашнее русло, обозначившись спором «западников» и «славянофилов», представлявших собой, в конечном итоге, две стороны одной медали. Как тех, так и других объединяло чувство любви к России, желание видеть ее процветающей (здесь мы можем проигнорировать тот факт, что стычки между ними принимали порой острые формы как на межличностном, так и академическом уровнях). Выстояв после разрушительных смерчей и ураганов XX в. и укрепившись в советской цивилизации, Россия вновь оказалась ввергнутой в перестроечный и послеперестроечный хаос. Старый спор между Востоком и Западом приобретает в стране все более болезненные, экстремистские черты, так как грозит необратимыми деформациями национального менталитета и общественного сознания. На страну обрушилась вся технологическая информационная мощь Запада, поддерживаемая изнутри пятой колонной разрушителей как сверху, так и снизу. Идет открытое вторжение Америки в наше информационное пространство (кино- и видеопродукция, реклама, музыкальный и песенный фон, сектанство). Лавиной хлынула в обыденную речь (и сознание!) чуждая строю нашего языка англоамериканская лексика. Такое вторжение в национальное сознание нельзя не назвать экстремистским, т.е. избыточным, чрезмерным, превышающим необходимую степень воздействия, предел допустимого. Объектом экстремистского воздействия оказывает само ядро культуры - язык и православная вера.
Мы стали свидетелями планомерной реализации разработанной еще в 1945 г. ан- тирусской доктрины Даллеса, руководителя политической разведки США в Европе, впоследствии директора ЦРУ. «Посеяв в России хаос, - писал он, - мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа; окончательного, необратимого угасания его самосознания. Мы будем расшатывать... поколение за поколением, мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из нее шпионов, космополитов... И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратив в посмешище. Найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества».12
Основной прием разрушительного воздействия на незащищенное сознание - на- вязывание псевдодемократических ценностей «свободного мира», попытка разорвать ткань национального самосознания через уничтожение всех культурных и моральных устоев народа. В последние годы в основе агрессии против России лежат базовые страте- гии установления американского мирового господства. В опубликованной осенью 1998 «Стратегии национальной безопасности США для нового столетия» предельно откро- венно провозглашается идея глобального лидерства: «Мы должны быть готовы к тому, чтобы использовать все необходимые инструменты национальной мощи для оказания влияния на те или иные действия других государств и негосударственных субъектов международных отношений... Мы должны четко проявлять свою волю и способность к глобальному лидерству».13
Концепция национальной безопасности России должна начинаться с обозначения национальных целей и осознания своей принадлежности к православному пространству. Вненациональной не бывает не только культуры, но и экономики. Пока Россия русские в полной мере не обретут себя, восстановив целостность национального мировоззрения и национального самосознания, нельзя будет отвратить осуществление глобалистской идеи «нового мирового порядка». Закон продуктивного многообразия, сформулированный современной политологией, свидетельствует, что в рамках моноформизма может быть организована лишь гибель, деградация человечества. К. Леонтьеву, русскому мыслителю XIX в., принадлежит термин «цветущая сложность», который он ввел в русскую философию, обозначив им высшую стадию бытия. Сложность, по Леонтьеву, - это одухотворенность, осмысленность (охваченность смыслом), созидательность, а не ползучая изобретательность.14
В христианской историософии и эсхатологии именно концепция «единого мира» посягает на высший замысел о многообразном мире, приводит к гибельному всесмешению на безрелигиозной основе культур, народов и государств, уничтожает наработанный опыт цивилизаций. Это положение подтверждают слова современного философа-политолога А.С. Панарина: «Если цивилизационную память не удастся сохранить, то ожидаемый человечеством формационный сдвиг неизбежно будет очень односторонним - осуществленным по западному «проекту». Если же, напротив, цивилизационное разнообразие удастся сохранить, то и ожидаемое постиндустриальное общество будет многовариантным, плюралистическим, а значит, более близким идеалу социалъной справедливости, исключающему гегемонизм и диктат одной части мира над всеми остальными, В этом и состоит высокая миссия народного консерватизма в современную переходную эпоху: сохранить цивилизационное многоголосие мира и тем самым обеспечить сопричастность его Божественному многообразию Космоса».15
Однако наряду с осознанием высокого предназначения русского народа, озвученным великими русскими мыслителями (Вл. С. Соловьев, Ф.М. Достоевский, Н.А. Бердяев), раздавались и пророческие предостережения о пассивности народа как гибельной «характеристической черте русской жизни» (М.Е.Салтыков-Щедрин). Действительно, оборотной стороной «всесветности» оказалось явно затянувшееся долготерпение русских, пассивность, почти бесчувственность их к тем страшным процессам денационализации, подспудно, но настойчиво осуществлявшимся в стране с начала XX в. Их последствия - неспособность консолидироваться, встать на защиту национальных интересов, равнодушие к русским беженцам и к судьбе оказавшейся в неравноправном положении в ближнем зарубежье новейшей русской диаспоры.
Согласно социологическим исследованиям, к распаду СССР русские пришли с самыми низкими индексами национальной сплоченности и солидарности. У Э.Дюркгейма есть понятие динамической плотности той или иной человеческой ассоциации, под которой понимается нравственная сплоченность социума, отсутствие в нем сегментарности. Русские, оказавшись в фактически неравном положении в государстве, лишенные собственной государственности, не смогли противостоять растущей сегментарности социума, резкому падению его нравственной сплоченности, деградации национального самосознания. Не последнюю роль сыграла здесь и экономическая реформа 1990-х годов в ее шоковом варианте, особенно беспощадно поразив производственную сферу, наукоемкие отрасли производства, науку, образование, здравоохранение. Россия встала перед лицом гибельной депопуляции, расчленения, встраивания в иные геополитические рамки, создаваемые архитекторами «нового мирового порядка», полного обезличивания в ходе новейших процессов глобализации. На личностном уровне утрата национальных корней, размывание национального чувства приводят к катастрофическим последствиям: дегуманизации общества, утрате человеческих качеств, появлению «одномерных» людей (Г. Маркузе) с потребительской психологией, лишенных чувства национальной гордости, защищающих лозунг: «Пусть американцы придут, может, будет лучше». Антитезисом ко всем негативным процессам служит все более широкое осознание того, что мы, боремся за сохранение своей страны, своей самобытности и независимости. И другой национальной идеи в нынешней ситуации, кроме как спасения России от полного уничтожения, защиты ее населения и ее территории, быть не может.
В последние 5-7 лет стали намечаться некоторые позитивные сдвиги в сфере самосознания русских, его рост и даже активизация. По данным исследований, все большее число людей придает значение своей национальности, называют себя русскими. Это означает, что в народе постепенно восстанавливается способность к сопереживанию и солидарности на всех уровнях жизни - от семейной до национальной. Очевидным становится довод, что без благополучия русской нации, составляющей 4/5 населения страны, являющейся главным носителем объединяющей все народы страны национальной идеи, не может быть стабильного благополучия у других населяющих страну народов.
Как представляется, задачи предстоящего исследования - изучить процессы и факторы, приводящие к накоплению напряжения в русской национальной среде, способы снятия этого напряжения; проанализировать состояние русского национального самосознания и его реакцию на разрушительные экстремистские воздействия, в том числе на воздействие СМИ, и всякого рода провокационные воздействия, с тем чтобы сформулировать постулаты сохранения и поддержания информационного здоровья общества. Необходимо исследовать проявления как здорового, целостного, так и нездорового, ущербного национального самосознания, обратить внимание на обострение национального чувства вследствие различных причин социально-экономического характера. В настоящее время трудно прогнозировать конкретные проявления как здорового, так и деформированного национального самосознания различных возрастных групп, в частности молодежи, на экстремистские воздействия извне; разумеется, это будут существенно различные реакции. Необходимо исследовать факторы, способствующие консолидации нации, ее нравственной сплоченности, возможности или невозможности в идеале соответствовать следующему определению: нация - высшая форма бытия народа, при которой он становится соборной личностью с осознанием высшей цели своего бытия. Известно, что к этносу приобщаются групповым образом, к нации - индивидуально, через рост и развитие индивидуального самосознания, достоинства личности. Поэтому еще один важный аспект будущего исследования - анализ факторов, воздействующих на индивидуальное самосознание молодого человека, как размывающих, так и укрепляющих его национальную самоидентификацию, причастность к национальным и религиозным архетипам, чувство национального достоинства и патриотизм.
1 Кулъпин Э. С. Феномен России в системе координат социоестественной истории // Иное: Хре-
стоматия нового российского самосознания. М., 1995. С. 95.
2 Панарин А. С. Реванш истории; российская стратегическая инициатива в XX веке. М., 1998.
С.159.
3 Дугин А. Г. Мистерия Евразии. М., 1996. С. 17.
4 Национализм: Теория и практика / Под ред. Э.А.Позднякова. М., 1994. С. 70.
5 Кузьмин А. Г. Истоки русского национального характера // Русский народ: историческая судьба
в XX веке. М., 4993. С, 229.
в Там же. С. 230.
7 Национализм: Теория и практика. С. 70,
8 Бородой Ю. М. Тоталитаризм: хроника и лихорадочный кризис // Наш современник. 1992. № 7.
С.122.
9 Прохоров Г. М. Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы // Куликовская Битва и подъ
ем национального самосознания. Труды отдела древнерусской литературы. СПб., 1979. С. 4.
10 Губанов О. Об основах русской идеологии // Преподобный Сергий Радонежский и возрождение
России в конце XX века. Нарва, 1993.
11 Ильин И. А. За национальную Россию // Слово. 1991. №7. С. 83.
12 Платонов О. А, Терновый венец России. Тайная история масонства. М., 1996. С. 400.
13 Ивашов JI. Г, Экономические аспекты балканской войны // Наш современник. 1999. № 8. С. 118,
14 Леонтьев К. Антинациональная политика как орудие всемирной революции // Наш современ-
ник. 1990. №7.
18 Панарин А. С. Указ. соч. С. 14.
Загрузка...
