Страницы истории. ленин и мартов: друзья-враги. Мартов юлий осипович (настоящая фамилия цедербаум)

Политическая деятельность

Ленинизм и политические взгляды

Эмиграция

Поздние годы жизни

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией. В мае г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце г. он все же пришел к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики. C член ВЦИК , в - - депутат Моссовета. Летом г. он был избран действительным членом Социалистической академии, в г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия». В сентябре будучи смертельно болен туберкулезом эмигрировал. В Германии к нему присоединился высланный из России Ф. И. Дан , и их работа продолжалась в Заграничном бюро ЦК меньшевиков. Сразу после приезда в Берлин Мартов с согласия ЦК партии основал журнал «Социалистический вестник », и его статьи регулярно печатались на страницах этого журнала. Всего вышло в свет 45 его статей и заметок, в которых он старался понять и объяснить большевизм, в котором видел «потребительский коммунизм». Впоследствии «Социалистический вестник » стал центральным органом партии (главный редактор Соломон Шварц), во многом определял политическую линию ЦК меньшевиков. Вокруг журнала сформировался эмигрантский партийный центр РСДРП, получивший название Заграничная делегация.

Юлий Осипович умер в одном из санаториев Шварцвальда 4 апреля г. После смерти он был кремирован и похоронен в присутствии М. Горького в Берлине .

Сочинения

Мартов Л. Мировой большевизм / Предисл. Ф.Дана / /Л.Мартов. - Берлин: Искра, 1923. - 110 с.
Мартов Ю. О. Письма 1916-1922 / Ред. - сост. Ю. Г. Фельштинский. - Benson: Chalidze Publications, 1990. - 328 с.
Мартов Ю. О. Избранное / Ю. О. Мартов. - М., 2000. - 672 с.

Литература

Мартов и его близкие: Сб. / Подгот. к печати Г. Я. Аронсон, Л. О. Дан, Б. Л. Двинов, Б. М. Сапир. - Нью-Йорк, 1959. - 170 с.
Getzler J. Martov: a political biography of a Russian social democrat. - Cambridge, Cambridge U.P.; Melbourne, Melbourne U.P., 1967. - 246 p.
Урилов И. Х. Ю. О. Мартов: историк и политик / И. Х. Урилов. - М.: Наука, 1997. - 471 с.
Савельев П. Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе / П. Ю. Савельев // Отечественная история. - 1993. - № 1. - С.94 - 111.
Казарова Н. А. Ю. О. Мартов. Штрихи к политическому портрету / Н. А. Казарова. - Ростов-на-Дону: РГПУ, 1998. - 168 с.
Liebich A. Martov’s Last Testament // Revolutionary Russia. - 1999. - Vol.12. - № 2. - P.1 - 18.
Ольховский Е. Р. Ю. О. Мартов и семья Цедербаумов / Е. Р. Ольховский // Петербургская историческая школа: Альманах: Памяти В. А. Ежова. - СПб., 2001. - С.132 - 152.
Из архива семьи Цедербаум / Сост. В. Л. Телицын, Ю. Я. Яхнина, Г. Г. Животовский. - М.: Собрание, 2008. - 463 с.

Ссылки

.rar Ю. О. Мартов Мировой большевизм «Искра», Берлин, 1923]
Троцкий Л. Мартов

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Л. Мартов" в других словарях:

Мартов, Юлий Осипович Л. Мартов Ю. О. Цедербаум (Л. Мартов) Дата рождения: 24 ноября 1873(1873 11 24) … Википедия

МАРТОВ Л. (Цедербаум Юлий Осипович) (1873 1923), российский деятель российского революционного движения. В 1895 член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». С 1900 член редакции «Искры». С 1903 один из лидеров меньшевиков.… … Энциклопедический словарь

Мартов русская фамилия псевдоним. Мартов, Эрл (1871 до 1911) русский поэт символист. Мартов, Юлий Осипович (1873 1923) российский политический деятель, публицист, участник революционного движения, основатель меньшевизма … Википедия

В 1850-1860 гг. и в Петербурге в 1870-1880-е гг., был основоположником первых в России еврейских газет и журналов. Отец - Иосиф Александрович (1839-1907) - служил в Русском обществе пароходства и торговли , работал корреспондентом «Петербургских ведомостей» и «Нового времени ». Мать рано осталась сиротой и воспитывалась в католическом монастыре в Константинополе, вышла замуж сразу после выхода из него, родила одиннадцать детей, троих похоронила . Двое из трёх братьев и сестра ― Сергей (псевдоним «Ежов»), Владимир (псевдоним «Левицкий») и Лидия ― стали известными политическими деятелями.

C раннего детства хромал. Гувернантка уронила его с небольшой высоты, в результате чего мальчик сломал ногу. О случившемся гувернантка долго никому не рассказывала, из-за чего лечение началось поздно и нога срослась неправильно. Несмотря на длительное лечение, как вспоминала его сестра Лидия «он так и остался на всю жизнь хромым, невольно волоча свою больную ногу, сильно сутулясь при ходьбе… Это обстоятельство сыграло, думаю, немаловажную роль в его жизни и во всем его развитии» .

Турцию семья покинула в 1877 году в связи с русско-турецкой войной .

Учился Юлий Осипович три года в 7-й гимназии Санкт-Петербурга , один год - в Николаевской Царскосельской гимназии. В 1891 году он окончил Первую Санкт-Петербургскую классическую гимназию и поступил на естественное отделение Физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета .

Отец мой, в 60-х годах переживший увлечение тогдашней молодежи, остался навеки почитателем Герцена , к которому когда-то ездил в Лондон «на поклон», - писал Мартов в «Записках социал-демократа». - Герцен, Шиллер, то, рассказы о народовольцах - все вместе заострило к 15-му году моей Жизни мою психологию в сторону мечтаний об освободительной борьбе .

Политическая деятельность

Уже на первом курсе Петербургского университета создал революционный кружок. В г. был арестован за распространение нелегальной литературы. Полтора года он находился в Доме предварительного заключения и в «Крестах ». Его исключили из университета и летом г. выслали под гласный надзор полиции в Вильно (ныне Вильнюс). Здесь он принимал участие в деятельности местной социал-демократической организации, в движении за создание Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России (с 1897 г. ― Бунд).

После отбытия наказания в 1895 г. вместе с В. И. Лениным был одним из основателей петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса (название организации придумал Мартов), за что был в г. вновь арестован и сослан в Туруханск . В г. Мартов поддержал написанный 17-ю ссыльными «Протест российских социал-демократов» против «Кредо» «Экономистов » Е. Д. Кусковой. Во время пребывания в камере предварительного заключения им был написан первая собственная работа ― «Современная Россия». В ссылке он пишет ещё две работы: «Рабочее дело в России» и «Красное знамя в России».

Ленинизм и политические взгляды

На II съезде РСДРП , который был организован при большом участии Мартова, между ним и Лениным произошёл раскол. Сторонников Ленина стали называть большевиками , а мартовцев - меньшевиками . После съезда Мартов вошёл в бюро меньшевиков и в редакцию новой «Искры». Участвовал в революции 1905 , член Петербургского совета . На Женевской конференции меньшевиков (апрель - май г.) настаивал на выборности всех партийных органов. Что же касается его отношения к Ленину , то в статье «На очереди» впервые для определения взглядов Ленина он ввёл термин «ленинизм ».

В книге британского историка Саймона Себаг-Монтефиоре «Молодой Сталин » об этом рассказывается так: «Юлий Мартов опубликовал в 1918 году статью, в которой писал, что Сталин не имеет права занимать правительственные посты, так как был исключен из партии в 1907-м. Тогда выяснилось, что Сталин действительно был исключен из партии, но не ЦК, а низовой организацией Тифлиса. Сталин утверждал, что это исключение незаконно, поскольку и в Тифлисе, и в Баку организации РСДРП контролировались меньшевиками» .

Поздние годы жизни

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией. В мае 1918 г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня 1918 г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце 1918 г. он всё же пришёл к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики.

Исходя из того, что большевистская диктатура опирается на симпатии народных масс, Мартов полагал, что следует отказаться от действий, которые могут привести к расколу внутри рабочего класса и тем самым сыграть на руку контрреволюции. Так родилась его тактика «соглашения-борьбы» с большевистской властью в рамках советской конституции, не сразу и не без сопротивления принятая потом большинством меньшевиков .

C 1919 член ВЦИК, в 1919-1920 - депутат Моссовета. Летом 1919 г. был избран действительным членом Социалистической академии , в 1920 г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия».

Семья

Активное участие в революционном движении приняли также его братья и сестры:

Кранихфельд, Надежда Осиповна (1875-1923) - деятель меньшевистского движения, мать А. С. Кранихфельда .
Дан, Лидия Осиповна (1878-1963) - деятель меньшевистского движения, член Заграничной делегации РСДРП , жена Ф. И. Дана .
Цедербаум, Сергей Осипович (1879-1939), псевдоним Ежов - деятель меньшевистского движения, погиб во время сталинских репрессий. Его внучка Тамара Юльевна Попова публиковала в 1990-е годы материалы о родственниках Мартова в СССР.
Цедербаум, Владимир Осипович (1883-1938), псевдоним Левицкий - деятель меньшевистского движения, погиб во время сталинских репрессий. Отец историка Е. В. Гутновой и дед архитектора А. Э. Гутнова .
Яхнина, Евгения Осиповна - проживала в Москве. Её дочь, переводчик Юлианна Яхнина скончалась в Москве в 2004 году .

Напишите отзыв о статье "Мартов, Юлий Осипович"

Примечания

Сочинения

Мартов Л. . - Женева: Союз русских социал-демократов, 1898. - 66 с.
Мартов Л. / С предисл. П. Аксельрода. - Женева: Революционная организация «Социал-демократ», 1900. - 64 с.

Мартов Л. [захаров.net/index.php?md=books&to=art&id=4151 Подарок русским крестьянам и рабочим]. - С-Пб., 1906.
Мартов Л. . - СПб. : Новый мир, 1906. - 32 с.
Мартов Л. Механика хозяйственного строя. - Саратов: Возрождение, 1917. - 24 с.
Мартов Л. / С предисл. Ф. Дана. - Берлин: Искра, 1923. - 110 с.
Мартов Ю. О. Письма 1916-1922 / Ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский. - Benson: Chalidze Publications, 1990. - 328 с.
Мартов Ю. О. Избранное / Подгот. текста и коммент. Д. Б. Павлов, В. Л. Телицын. - М .: [Б./и.], 2000. - 644 с.
Мартов Ю. О. Записки социал-демократа / Сост. П. Ю. Савельев. - М .: РОССПЭН, 2004. - 544 с.
Мартов Ю. О., Потресов А. Н. Письма 1898-1913. - М .: Собрание, 2007. - 464 с. - ISBN 978-5-9606-0032-3 .

Литература

на русском языке

Из архива семьи Цедербаум / Сост. В. Л. Телицын, Ю. Я. Яхнина, Г. Г. Животовский. - М.: Собрание, 2008. - 463 с.
Казарова Н. А. Ю. О. Мартов. Штрихи к политическому портрету. - Ростов-на-Дону: РГПУ , 1998. - 168 с.
Мартов и его близкие: Сб. / Подгот. к печати Г. Я. Аронсон, Л. О. Дан, Б. Л. Двинов, Б. М. Сапир. - Нью-Йорк, 1959. - 170 с.
Ольховский Е. Р. Ю. О. Мартов и семья Цедербаумов / Е. Р. Ольховский // Петербургская историческая школа: Альманах: Памяти В. А. Ежова. - СПб., 2001. - С.132 - 152.
Савельев П. Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе. // Отечественная история . - 1993. - № 1. - С. 94 - 111.
Урилов И. Х. Ю. О. Мартов: историк и политик. - М.: Наука, 1997. - 471 с.

на других языках

Liebich A. Martov’s Last Testament // Revolutionary Russia. - 1999. - Vol.12. - № 2. - P.1 - 18.
Getzler J. Martov: a political biography of a Russian social democrat. - Cambridge, Cambridge University Press ; Melbourne, Melbourne University Press , 1967. - 246 p.

Ссылки

Троцкий Л.
Архивные материалы. Г.Головков

Отрывок, характеризующий Мартов, Юлий Осипович

К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)

Юлий Осипович Мартов (настоящая фамилия Цедербаум ; 24 ноября 1873, Константинополь - 4 апреля 1923 года, Шёмберг, Германия) - российский политический деятель, участник революционного движения, один из лидеров меньшевиков, публицист.

Ранние годы

Родился в Константинополе в зажиточной еврейской семье. Дед Юлия Осиповича - Александр Осипович Цедербаум - стоял во главе просветительского движения в Одессе в 1850-1860 гг. и в Петербурге в 1870-1880-е гг., был основоположником первых в России еврейских газет и журналов. Отец - Иосиф Александрович (1839-1907) - служил в Русском обществе пароходства и торговли, работал корреспондентом «Петербургских ведомостей» и «Нового времени». Мать рано осталась сиротой и воспитывалась в католическом монастыре в Константинополе, вышла замуж сразу после выхода из монастыря, родила одиннадцать детей, троих похоронила. Двое из трёх братьев Сергей (псевдоним «Ежов»), Владимир (псевдоним «Левицкий») и сестра Лидия стали известными политическими деятелями.

Племянница Мартова Юлиана Яхнина вспоминала: «Мама всегда рассказывала мне об удивительной нравственной атмосфере, которая царила в семье. - Показательна даже игра, которую играли старшие дети. Они придумали государство, названное ими Приличенск. И когда кто-то из них совершал какой-нибудь дурной поступок, его укоряли: „В Приличенске так не поступают“».

Турцию семья покинула в 1877 году в связи с русско-турецкой войной.

Учился Юлий три года в 7-й гимназии Санкт-Петербурга, один год - в Николаевской Царскосельской гимназии. В 1891 году он окончил Первую Санкт-Петербургскую классическую гимназию и поступил на естественное отделение Физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета.

Политическая деятельность

Уже на первом курсе Петербургского университета создал революционный кружок. В 1892 г. был арестован за распространение нелегальной литературы. Полтора года он находился в Доме предварительного заключения и в «Крестах». Его исключили из университета и летом 1893 г. выслали под гласный надзор полиции в Вильно (ныне Вильнюс). Здесь он принимал участие в деятельности местной социал-демократической организации, в движении за создание Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России (с 1897 г. Бунд).

После отбытия наказания в 1895 г. вместе с В. И. Лениным был одним из основателей петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса (название организации придумал Мартов), за что был в 1896 г. вновь арестован и сослан в Туруханск. В 1899 г. Мартов поддержал написанный 17-ю ссыльными «Протест российских социал-демократов» против «Кредо» «Экономистов» Е. Д. Кусковой. Во время пребывания в камере предварительного заключения им была написана первая собственная работа «Современная Россия». В ссылке он пишет ещё две работы: «Рабочее дело в России» и «Красное знамя в России».

В январе 1900 г., по окончании сибирской ссылки, Мартов направился в Полтаву, в апреле того же года участвовал в Псковском совещании, на котором обсуждался вопрос о создании общерусской политической газеты «Искра». Затем заключил «тройственный союз» в поддержку газеты с А. Потресовым и В. Лениным. Он активно работал по подготовке к изданию газеты «Искра» и журнала «Заря», был сотрудником редакции, также привлекал к участию своих соратников и родственников. Будущая жена Сергея Цедербаума Конкордия Захарова стала агентом газеты, через месяц после этого она уехала из Полтавы в Петербург, а оттуда - в Мюнхен. В Германии базировалась редакция газеты с 1901 г. В августе 1901 г. туда приехал Мартов. За границей помимо работы по изданию «Искры», в редакции которой он был по существу самым активным сотрудником, он читал лекции в Высшей русской школе общественных наук в Париже, поддерживал тесный контакт с Лениным.

Мартов Юлий Осипович (Цедербаум) (1873-1923), участник российского революционного движения. В 1895 член Петербургского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса". С 1900 член редакции "Искры". С 1903 один из лидеров меньшевиков. В середине 1917 входил во Временный Совет Российской республики (предпарламент). Октябрьскую революцию рассматривал как неотвратимую катастрофу; выступал с критикой внутренней политики большевиков (пролетарской диктатуры, "красного террора" и др.). В 1918 член ВЦИК. С 1920 эмигрант, один из организаторов "2 1/2-го Интернационала".

Один из основателей РСДРП Юлий Осипович Мартов (Цедербаум) родился 2 ноября 1873 г. в Константинополе в обеспеченной семье, еврей. Здесь служил в «Русском обществе пароходства и торговли» его отец, Осип Александрович Цедербаум. Семья Цедербаумов традиционно исповедывала либеральные взгляды. Еще прадед Юлия, часовщик Осип Цедербаум собирал у себя дома сторонников «либеральной монархии», а дед, Александр Осипович издавал относительно прогрессивные газеты, в которых публиковался и сам. Отец Юлия владел тремя иностранными языками и тоже слыл либералом, увлекался журналистикой, помогал отцу в издательской деятельности. Так что Юлию Мартову было у кого перенять культуру и таланты.

Большая семья Цедербаумов (у Юлия был шестеро братьев и сестер) жила трудом Осипа Александровича. Других источников не было. Началась война с Турцией, и семья переехала вначале в Одессу, а затем в Петербург. Заработки Осипа Александровича сильно поуменьшились, и Цедербаумы стали с трудом сводить концы с концами.

Учился Юлий Мартов в Одесской гимназии, затем в Седьмой петербургской гимназии. Пережив в младших классах потрясения, связанные с проявлениями антисемитизма, Юлий Мартов в старших классах стал признанным лидером среди сверстников. В 1891 году он поступил в Петербургский университет на физико-математический факультет. После первой же попытки распространения запрещенных листовок Мартов был арестован (февраль 1892 г.), просидел 5 месяцев в «Крестах» и был выслан в Литву, в Вильно. С университетом пришлось распрощаться.

В Петербург Мартову разрешили вернуться только в начале октября 1895 года. Здесь он познакомился с Владимиром Лениным, и вошел в руководящую группу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В этот период времени Мартов и Ленин становятся близкими друзьями. Собственно, за исключением родных Мартов был наиболее близок молодому Ленину, который пронес это дружеское чувство через всю жизнь. Других друзей у Ленина больше никогда не было, а были только «товарищи по борьбе».

В ночь с 4 на 5 января 1896 г. Мартова вновь арестовали, и он год просидел в тюрьме. Затем был сослан в Восточную Сибирь, в Туруханский край сроком на три года. Мартову досталось гораздо худшее место проживания в ссылке, нежели Ленину (благодатный для жизни юг Красноярского края). В ссылке Мартов много читал, написал несколько серьезных работ («Народничество прежде и теперь», «Современная Россия», «Рабочее дело в России», «Красное знамя в России»). Свои работы Цедербаум подписывал псевдонимом Мартов, который и стал его фамилией. В это время Мартов (как и Ленин) придерживался радикальных революционных взглядов, считая революцию единственным средством изменения строя в России. Однако в отличие от Ленина Юлий Мартов уже в это время полагал, что реальной силой преобразований российского общества может быть и должна быть широкая коалиция всех прогрессивных общественных сил, а не только рабочий класс. Более того, ведущую роль в этом процессе Юлий Мартов отводил интеллигенции, к которой принадлежал сам.

Начал Юлий Мартов свою серьезную революционную деятельность в еврейской социал-демократической партии (Бунде), бывшей в то время самой массовой социалистической организацией России. В 1904 г. Бунд насчитывал около 20-ти тысяч членов и превосходил примерно в два раза по численности все другие российские партийные организации вместе взятые. Массовое участие евреев в социал-демократическом движении объясняется их преследованиями в России и во всем мире, повальной грамотностью, материальным благополучием и близостью идей социализма национальной психологии евреев.

Мартов довольно быстро, как и многие другие видные члены Бунда, перешел на позиции интернационализма. Он понял неэффективность борьбы даже только за национальные права евреев в России с помощью чисто еврейской партии. Мартов осознал необходимость создания общероссийской социал-демократической партии, в программу которой незыблемым постулатом входил бы интернационализм.

После отбытия ссылки (январь 1900 г.) Мартов уехал за границу, где провел многие годы. 23 марта 1901 г. Юлий Мартов прибыл в Мюнхен для участия в редактировании совместно с Лениным газеты российских социал-демократов «Искра». Он вместе с Плехановым, Лениным, Аксельродом, Верой Засулич и Потресовым вошел в состав первой редакции «Искры». Затем к ним присоединился фактически Лев Троцкий. Последний вспоминал в своей работе «Ленин и старая «Искра»»: «Политическим руководителем «Искры» был Ленин, но главной публицистической силой был Мартов. Он писал легко и без конца, так же как и говорил. Ленин же проводил много времени в библиотеке Британского музея, где занимался теоретически».

С самого начала своей политической деятельности Мартов занял умеренные позиции классического в современном понятии социал-демократа. Он неизменно выступал против любых проявлений крайностей. Уже перед II съездом РСДРП между Лениным и Мартовым вспыхнули принципиальные разногласия. Ленин предложил создавать небольшие вооруженные отряды рабочих-боевиков для нападений на полицейских, государственные учреждения, осуществления экспроприаций. Мартов был против создания подобных отрядов, хотя и поддерживал необходимость организации защиты с помощью оружия массовых демонстраций. Ленин фактически призывал к организации своего рода террора и рэкета в пользу партии, хотя публично и боролся с террористическими методами борьбы эсеров-максималистов. Мартов также был последовательным противником нетерпимости в идейных дискуссиях, так характерной для Ленина.

Благородство по отношению к противнику, умеренность в целях, терпимость к чужому мнению - вот те черты характера Юлия Мартова, которые развели его с «твердокаменным» и бескомпромиссным Лениным по разные стороны идейных баррикад. Троцкий в той же работе писал о взаимоотношениях Ленина и Мартова еще до их публичного разрыва на II съезде: «Когда они разговаривали друг с другом при встрече, не было уже ни дружеских интонаций, ни шуток... Ленин говорил, глядя мимо Мартова, а у Мартова стекленели глаза под отвисавшим пенсне... И когда Владимир Ильич со мною говорил о Мартове, то в его интонации был особый оттенок: «Это что ж, Юлий сказал?», причем имя Юлия произносилось по-особому, с легким подчеркиванием, как бы с предостережением: «хорош-то хорош, мол, даже замечателен, да очень уж мягок»».

К началу 90-х годов Мартов стал одним из самых видных и талантливых молодых деятелей российской социал-демократии. Он, пожалуй, считался вторым-третьим ее лидером после Георгия Плеханова и, возможно, Ленина. Заметное влияние на Мартова в это время оказывала знаменитая революционерка Вера Ивановна Засулич. Это она назвала хватку Ленина «бульдожьей», противопоставив ее «хватке борзой» Георгия Плеханова («потреплет, потреплет и отпустит»). Сравнение понравилось Ленину, однако оно не было похвалой молодому вождю партии со стороны старой революционерки. Ей крайне не нравились стиль и методы работы «твердого» искровца Ленина с товарищами по партии и коллегами по редакции «Искры», его разнузданная критика либералов и всех прочих инакомыслящих. Она была полностью на стороне «мягкого» и талантливого Мартова.

Открытое противостояние Мартова и Ленина произошло на II съезде РСДРП в 1903 году (идейно разошлись они еще раньше). Юлий Мартов решительно выступил против предложенного Лениным превращения партии из демократической организации в некий средневековый орден, спаянный железной дисциплиной и идейным единством. Вопрос этот стал (как и вопрос о диктатуре пролетариата) судьбоносным для партии. Ленин создавал партию в качестве средства вооруженного захвата власти и ее последующего удержания. Мартов видел партию как демократическую, просветительскую организацию, повышавшую своей работой образовательный уровень населения. Он видел партию как легальную парламентскую партию, способную законно прийти к власти без потрясений и военных переворотов.

В результате решающего голосования на II съезде Ленин и его сторонники получили большинство голосов при выборах в партийные органы и с этих пор получили название большевиков. Мартова и его сторонников стали называть меньшевиками. В социал-демократическом движении России с этих пор существовало, фактически, две партии. Тем не менее, эти две партии сохраняли длительное время одно название и время от времени сотрудничали.

Мартов, как и Плеханов, отверг революцию 1905 г., как кровавый и бесполезный бунт, мешавший цивилизованному развитию России. Перед Россией в это время забрезжил путь либеральных преобразований. Стал возможен постепенный переход к конституционной монархии. Императором Николаем II был издан Манифест, выдержки из которого приводятся ниже:

«Высочайший Манифест.

Божиею милостью,

Мы, Николай Второй, император и самодержец Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

2. ... Привлечь теперь же к участию в Думе... те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, представив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей...».

Мартов, Плеханов, Аксельрод, Дан, Засулич и другие социал-демократы с надеждой встретили царский Манифест о свободе в России. Однако у большевиков, ведомых Лениным, были иные взгляды и планы. Они объявили царский Манифест обманом и призвали население страны к восстанию.

Ленин вернулся в Россию и принял участие в организации вооруженных большевистских выступлений 1905-07 гг. В результате этих действий большевиков и других революционеров либеральные реформы в России были сорваны.

В октябре 1905 г. вернулся в Россию и Юлий Мартов. Он сразу включился в редактирование газеты меньшевиков «Начало», в общественную жизнь Петербурга. В 1906 году Мартова арестовали и выслали за границу. За границей Мартов публикует множество статей в социалистической печати, становится одним из самых видных теоретиков мирового социал-демократического движения.

В 1913 году Мартов приезжал в Россию и активно участвовал в работе своей партии. В годы первой мировой войны Мартов занимал умеренные центристские позиции, на конференциях социал-демократов активно противодействовал Ленину с его лозунгом превращения империалистической войны в гражданскую.

Февральскую революцию, принесшую долгожданную политическую свободу, Мартов встретил в Швейцарии. Он вместе с Лениным и другими социал-демократами пересек Германию в запломбированном вагоне. Немцы охотно помогли большевикам, выступавшим за поражение своей страны в войне с ними, вернуться в Россию. По некоторым источникам именно Мартов предложил Ленину этот план возвращения в Россию. Он вернулся в Россию в мае 1917 г. На вокзале в Петрограде его встретили тысячи рабочих и солдат.

Мартов сходу попал в атмосферу острейшей борьбы за власть. Основную опасность для наступившей свободы в России в это время представляли большевики, возглавляемые Лениным. Вождь большевиков провозгласил курс на вооруженный захват власти. И большевики стали главными идейными противниками меньшевиков и лично Мартова.

Меньшевики тоже были неоднородны в вопросах войны и мира, в вопросе участия во Временном правительстве. Мартов занимал в своей партии умеренные центристские позиции. Он старался не допустить раскола и ослабления партии. Позиция эта в условиях ожесточенной борьбы за власть была очень зыбкой. Мартов нередко оказывался в меньшинстве в своей партии. В лидеры меньшевиков выдвинулись более энергичные социал-демократы: Церетели, Дан, Чхеидзе, Потресов. Мартов выступал против ленинского плана перерастания буржуазной революции в социалистическую, считая, что Россия еще не созрела для социализма. Но он не поддерживал и оборонцев, сторонников войны до победы. Самым видным оборонцем среди социал-демократов был Георгий Плеханов. Вокруг Мартова сформировалась группа социалистов-интернационалистов, предлагавших прекратить войну путем созыва международной социалистической конференции и последующих переговоров.

Меньшевики опирались на довольно широкую массу образованного и активного населения страны: ремесленников, квалифицированных рабочих, мелкую буржуазию, интеллигенцию, служащих. В меньшей степени - на крестьян, шедших в основном за эсерами. Поэтому при выборах в Советы меньшевики и их союзники получили большинство. Так в исполкоме Петроградского Совета до Октябрьского переворота меньшевиков было 17 против 10 большевиков (март 1917 г.).

В период между февралем и августом 1917 г. вплоть до «корниловского мятежа» меньшевики, правые эсеры и их союзники были гораздо ближе к реальной власти, чем большевики. Они входили в правительство, имели подавляющее большинство в Советах. Но постепенно меньшевики теряли свое влияние из-за своей пассивности, внутренних разногласий и под напором большевиков.

Юлий Мартов решительно выступал против планов большевиков вооруженным путем захватить власть в стране. Он прекрасно знал Ленина. Он понимал, что приход большевиков к власти означал бы гибель первых ростков свободы и демократии в стране, установление тоталитарного режима правления.

Ну а Ленина мало волновали нападки приверженцев демократии: Мартова, Плеханова, Засулич и других социал-демократов, и, тем более, представителей других партий. Он абсолютно был уверен в своей исторической правоте. Он не желал считаться с иными мнениями насчет будущего России, кроме своего собственного. Его фанатичная вера в свою историческую миссию, завораживающая убежденность в собственной непогрешимости, гипнотическая способность влиять на людей увлекала за ним большевиков и левых эсеров.

Ленин, в отличие от Мартова и Плеханова, обладал феноменальной способностью влиять на массы простых людей и революционеров. Он своей потрясающей силой воли подавлял их колебания, их сомнения. Он надолго, если ни навсегда, обращал их в свою «веру». Ленин, несомненно, был блестящим популистом. Он знал, что солдатам нужен мир, крестьянам - земля, рабочим - фабрики и заводы. И он обещал после революции немедленно все это дать им.

Мартов и его товарищи проиграли решающую для России политическую схватку. Ленин и большевики совершили Октябрьский переворот и захватили власть в Петрограде, а затем и по всей стране. Приверженцы демократии не смогли противостоять профессиональным революционерам, вставшим во главе вооруженных отрядов.

На состоявшемся в декабре 1917 г. чрезвычайном съезде меньшевиков Мартов был избран лидером партии, но это было уже запоздалое лидерство. К тому же мягкий и интеллигентный Мартов не мог противостоять железобетонному Ленину и Демону революций Льву Троцкому. Лидеры большевиков отвергли предложение Мартова о формировании коалиционного правительства из социалистов всех оттенков.

После разгона большевиками Учредительного собрания, с которым Мартов связывал свои основные надежды, он не последовал за правыми эсерами и частью меньшевиков, вступивших на путь вооруженной борьбы с большевиками. Мартов по-прежнему призывал к мирному восстановлению демократии в России.

Мартов страстно выступил против заключения позорного для России Брестского мира. Этот мирный договор нужен был лишь большевикам для удержания ими власти. Остро выступал он на страницах газеты Максима Горького «Новая жизнь», газет «Вперед» и «Всегда вперед» против массового красного террора.

Во время гражданской войны меньшевики ушли в тень. 14 июня 1918 г. Юлия Мартова и других меньшевиков исключили из Советов и ВЦИК по обвинению в содействии контрреволюции. Шла кровопролитная гражданская война, которую они предвидели и против развязывания которой они боролись. Но они уже не могли сколько-нибудь существенно повлиять на события. Вся власть была у большевиков. Отнять ее у них можно было только силой. Юлий Мартов в это время продолжал писать статьи, направленные против гражданской войны, против смертной казни. Он гневно протестовал против чудовищного расстрела царской семьи и Великих князей. Он последовательно выступал за национальное примирение. Но многие меньшевики включились и в Белое движение. Они с оружием в руках боролись с большевиками. Мартов же осудил вмешательство иностранных держав на стороне Белого движения, хотя и подчеркивал свою оппозиционность большевикам. Мартов и его сподвижники проводили в это время политику враждебную белым и оппозиционную большевикам. В ответ на борьбу Мартова с Белым движением Ленин и его сторонники опубликовали в «Правде» «Постановление о меньшевиках», в котором им дозволялось вновь участвовать в политической жизни. Однако Мартова не вернули во ВЦИК. Тем не менее, Юлий Мартов оставался видным и авторитетным деятелем мирового и российского социалистического движения. В среде интеллигенции, да и рабочих его по-прежнему уважали. Летом 1919 года Юлий Мартов был избран действительным членом Социалистической академии общественных наук, а в марте 1920 г. - депутатом Моссовета.

Ленин внимательно следил за острыми политическими статьями своего бывшего товарища по «Союзу борьбы...», а теперь непримиримого оппонента. Они сильно раздражали его, задевали за живое. А тут еще и избрание Мартова в Моссовет, где он получил весомую трибуну для своих критических выступлений. Бесили Ленина и умные публицистические работы Мартова, регулярно издаваемые за границей и направленные против большевиков и их вождя. И не только Мартов раздражал Ленина. Поэтому едва закончилась гражданская война, а Ленин уже занялся идейной «чисткой» страны. Он не мог вынести инакомыслия в стране. Он не желал читать обвинения в свой адрес в убийстве детей Николая II, геноциде казаков, ограблении и расстрелах крестьян. Все несогласные с ним должны были замолчать или, по крайней мере, находиться вне пределов России.

В 1920 г. Мартов был выслан из страны на чужбину. Ленин немало помучился, прежде чем принял решение сохранить жизнь своему бывшему товарищу. Высылать или расстрелять Мартова решал именно он (хотя и было принято по этому поводу специальное решение ЦК). Ленин решил все-таки выслать тяжело больного туберкулезом гортани Мартова, посетовав при этом на его идейную непреклонность и назвав умницей. Максим Горький вспоминал: «Лично я слышал от него (Ленина) лишь одну жалобу:

Жаль - Мартова нет с нами, очень жаль! Какой это удивительный товарищ, какой чистый человек!».

В октябре 1920 г. Мартов выступил на съезде Независимой социал-демократической партии Германии с антибольшевистской речью. Он обвинил Ленина и его партию в развязывании массового террора внутри страны и желании подчинить себе через Коминтерн мировое социалистическое движение. Ленин посчитал эту речь предательством и дорога на родину для Мартова стала закрытой.

За рубежом Мартов прожил недолго. Он успел лишь начать издание новой газеты «Социалистический вестник». Голодные годы революции и гражданской войны подорвали его здоровье. Юлий Мартов умер 24 апреля 1923 г. от туберкулеза в Германии, похоронен в Берлине.

Ленинизм и политические взгляды
На II съезде РСДРП , который был организован при большом участии Мартова, между ним и Лениным произошёл раскол. Сторонников Ленина стали называть большевиками , а мартовцев - меньшевиками . После съезда Мартов вошёл в бюро меньшевиков и в редакцию новой «Искры» . Участвовал в революции 1905, член Петербургского совета. На Женевской конференции меньшевиков (апрель - май 1905 г.) настаивал на выборности всех партийных органов. Что же касается его отношения к Ленину, то в статье «На очереди» впервые для определения взглядов Ленина он ввёл термин «ленинизм».

Вернувшись в октябре 1905 г. в Россию вместе со своим другом и соратником Ф. Даном , Мартов участвовал в работе Петербургского Совета рабочих депутатов, вошёл в Организационный комитет (меньшевистский партийный центр), работал в редакциях газет «Начало» и «Партийные известия». С декабря 1905 г. стал членом ЦК объединенной РСДРП, отвергал тактику бойкота Государственной думы, активно выступал на митингах и собраниях.

В 1906 г. он дважды подвергался аресту. В феврале содержался в одиночной камере, затем - под надзором полиции. А в июле по решению Особого совещания был приговорён к трёхгодичной ссылке в Нарымский край, которая в сентябре была заменена высылкой за границу. Сначала Мартов жил в Женеве , затем в Париже . В 1907 г. он присутствовал на V съезде РСДРП. На Штутгартском конгрессе 2-го Интернационала вместе с Лениным и Р. Люксембург он внёс радикальные поправки в резолюцию об отношении к войне.

Эмиграция
…старое знамя меньшевизма оказалось для него слишком дорогим. Это политически и погубило его. При всех своих блестящих способностях Мартов смог только от времени до времени подниматься и сверкать своим тонким политическим умом, но потом снова шел ко дну, потому что его всегда тянуло в бездну это несчастное пристрастие к меньшевистскому знамени как таковому.
C 1907 в эмиграции, примыкал к сторонникам легальной деятельности РСДРП (т. н. «голосовцам»). В 1912 г. Мартов участвовал в Августовской конференции социал-демократов в Вене, где выступал с докладом об избирательной тактике. В 1913 г. вошёл в Заграничный секретариат Организационного комитета. В начале мировой войны он стоял на интернационалистских позициях, находился на левом фланге меньшевизма. Он работал в редакции парижских газет «Голос» и «Наше слово», откуда вышел в марте 1916 г. из-за разногласий с Л. Троцким . Во время Первой мировой войны был её противником. Участвуя в Циммервальдской (1915 г.) и Кинтальской (1916 г.) конференциях социалистов, Мартов высказывал мнение, что вслед за империалистической войной неизбежно наступит период гражданских войн и ликвидации капитализма. После Февральской революции 9 мая вернулся в Россию, так же, как и Ленин, проехав через Германию. Несмотря на огромный авторитет, Мартов сыграл в революции значительно меньшую роль, чем другие меньшевики - И. Г. Церетели , Ф. И. Дан или Н. С. Чхеидзе , хотя и вошёл во Временный Совет Российской республики, т. н. «Предпарламент». К Октябрьской революции отнёсся отрицательно, ушёл с делегацией меньшевиков со II съезда Советов . Выступал против ограничения большевиками свободы слова, против арестов видных деятелей (не только меньшевиков и эсеров, но также буржуазных партий и беспартийных). Осудил разгон Учредительного собрания . В марте 1918 г. Мартов переехал в Москву, где находился ЦК РСДРП, и возглавил редакцию газеты «Вперёд», с помощью которой ещё пытался вернуть результаты революции в демократическом направлении. Он опубликовал разоблачающие И. Сталина материалы об участии того в экспроприациях 1906-1907 гг. и исключении его из партии через несколько лет (Ленин в своё время писал о Мартове: «У каждого насекомого своё оружие борьбы: есть насекомые, борющиеся выделением вонючей жидкости»). Сталин подал на Мартова в суд за клевету, процесс окончился «общественным порицанием» Мартову.

По книге британского историка Саймона Монтефиоре "Молодой Сталин" об этом указывается так: "Юлий Мартов опубликовал в 1918 году статью, в которой писал, что Сталин не имеет права занимать правительственные посты, так как был исключен из партии в 1907-м. Тогда выяснилось, что Сталин действительно был исключен из партии, но не ЦК, а низовой организацией Тифлиса. Сталин утверждал, что это исключение незаконно, поскольку и в Тифлисе, и в Баку организации РСДРП контролировались меньшевиками".

Поздние годы жизни

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией . В мае 1918 г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня 1918 г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце 1918 г. он всё же пришел к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики. C 1919 член ВЦИК, в 1919-1920 - депутат Моссовета. Летом 1919 г. он был избран действительным членом Социалистической академии, в 1920 г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия».

В сентябре 1920, будучи смертельно болен туберкулёзом, эмигрировал. В Германии к нему присоединился высланный из России Ф. И. Дан, и их работа продолжалась в Заграничном бюро ЦК меньшевиков . Сразу после приезда в Берлин Мартов с согласия ЦК партии основал журнал «Социалистический вестник» , и его статьи регулярно печатались на страницах этого журнала. Всего вышло в свет 45 его статей и заметок, в которых он старался понять и объяснить большевизм, в котором видел «потребительский коммунизм». Впоследствии «Социалистический вестник» стал центральным органом партии (главный редактор Соломон Шварц), во многом определял политическую линию ЦК меньшевиков. Вокруг журнала сформировался эмигрантский партийный центр РСДРП, получивший название Заграничная делегация.

Сочинения
Мартов Л. Современная Россия. - Женева: Союз русских социал-демократов, 1898. - 66 с.
Мартов Л. Красное знамя в России: Очерк истории русского рабочего движения / С предисл. П. Аксельрода. - Женева: Революционная организация «Социал-демократ», 1900. - 64 с.
Мартов Л. Политические партии в России. - СПб.: Новый мир, 1906. - 32 с.
Мартов Л. Механика хозяйственного строя. - Саратов: Возрождение, 1917. - 24 с.
Мартов Л. Мировой большевизм / С предисл. Ф. Дана. - Берлин: Искра, 1923. - 110 с.
Мартов Ю. О. Письма 1916-1922 / Ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский. - Benson: Chalidze Publications, 1990. - 328 с.
Мартов Ю. О. Избранное / Подгот. текста и коммент. Д. Б. Павлов, В. Л. Телицын. - М.: [Б./и.], 2000. - 644 с.
Мартов Ю. О. Записки социал-демократа / Сост. П. Ю. Савельев. - М.: РОССПЭН, 2004. - 544 с.
Мартов Ю. О., Потресов А. Н. Письма 1898-1913. - М.: Собрание, 2007. - 464 с. - ISBN 978-5-9606-0032-3
Литература
Мартов и его близкие: Сб. / Подгот. к печати Г. Я. Аронсон, Л. О. Дан, Б. Л. Двинов, Б. М. Сапир. - Нью-Йорк, 1959. - 170 с.
Getzler J. Martov: a political biography of a Russian social democrat. - Cambridge, Cambridge U.P.; Melbourne, Melbourne U.P., 1967. - 246 p.
Урилов И. Х. Ю. О. Мартов: историк и политик / И. Х. Урилов. - М.: Наука, 1997. - 471 с.
Савельев П. Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе / П. Ю. Савельев // Отечественная история. - 1993. - № 1. - С. 94 - 111.
Казарова Н. А. Ю. О. Мартов. Штрихи к политическому портрету / Н. А. Казарова. - Ростов-на-Дону: РГПУ, 1998. - 168 с.
Liebich A. Martov’s Last Testament // Revolutionary Russia. - 1999. - Vol.12. - № 2. - P.1 - 18.
Ольховский Е. Р. Ю. О. Мартов и семья Цедербаумов / Е. Р. Ольховский // Петербургская историческая школа: Альманах: Памяти В. А. Ежова. - СПб., 2001. - С.132 - 152.
Из архива семьи Цедербаум / Сост. В. Л. Телицын, Ю. Я. Яхнина, Г. Г. Животовский. - М.: Собрание, 2008. - 463 с.