Одним из известнейших и значительных общественных деятелей конца XIX - начала XX века был журналист, писатель и публицист Короленко Владимир Галактионович. Краткая биография, иллюстрирующая его жизненный и творческий путь, включает немало печальных и трагичных событий. Однако он всегда оставался реалистом, который искал и находил романтизм в реальной жизни, размышляя о высоком в условиях суровой действительности. Многие из его героев наделены таким духовным накалом и самосжигающей беззаветностью, которые смогли приподнять их над болотом тупой, сонной действительности. Они навсегда останутся в качестве напоминания о существовании высшей красоты человеческого духа.
Владимир Короленко. Биография: ранние годы
Писатель появился на свет в Житомире в 1853 году. Его отцом был который обладал замкнутым характером, неподкупностью и справедливостью. Образ отца стал чрезвычайно важным в процессе формирования мировоззрения мальчика.
Мать будущего писателя была полькой по происхождению, поэтому Владимир Короленко с детства прекрасно владел польским языком. Пансион Рыхлинского - это первое учебное заведение, в котором обучался Владимир Короленко. Биография его насчитывает еще несколько школ, так как из-за службы отца семья вынуждена была часто переезжать.
Дальнейшее образование писатель получил в Житомире, Ровно, Петербурге и Москве. Петербургский технологический университет ему окончить не довелось: потеря отца стала первым испытанием, которое пережил Владимир Галактионович Короленко. Кратко описывая дальнейшие годы, можно сказать, что тяжелое материальное состояние заставило его учиться в Петровской земледельческой академии.
Непокорный нрав и революционная направленность
Революционные взгляды Владимир Короленко разделял с юности. Через два года после поступления за активную деятельность в народническом движении его исключили из академии и сослали в Кронштадт. Там он находился под наблюдением властей, зарабатывая изготовлением чертежей.
Когда ссылка закончилась, юноша смог вернуться в Петербург и снова заняться своим образованием, однако ненадолго. Следующие шесть лет прошли для него в ссылках, арестах и переездах. Тяготы и лишения подневольного существования не только не сломили, но и закалили его дух, как сам упоминал Короленко Владимир Галактионович. Краткая биография писателя включает перечень городов и регионов, в которых он жил, будучи политическим узником: Глазов Березовские починки (Бисеровская волость), Вятка, Вышний Волочек, Томск, Пермь, Якутия (Амгинская слобода).
Многие биографы сходятся во мнении, что именно в этот период был сформирован характер писателя. Также им был собран огромный объем материала для будущей работы.
Первые литературные шаги
Поселившись в Нижнем Новгороде по разрешению правительства, Владимир Короленко принялся за писательскую деятельность. Время с 1885 по 1895 год считается самым плодотворным в карьере литератора. Здесь в полной мере раскрылся его талант, спровоцировав интерес со стороны читающей публики всей России.
Январь 1886 года был ознаменован для Владимира Короленко женитьбой на Евдокии Ивановской. Они были знакомы задолго до свадьбы и стали счастливой семейной парой. Для писателя этот брак был единственным.
В этом же году свет увидело первое издание книги Владимира под названием «Очерки и рассказы», которое включало несколько сибирских новелл.
Затем были опубликованы «Павловские очерки», написанные в период пребывания Короленко в селе Павлово. Основной их темой стало описание тяжелого положения, в котором находились кустари-металлисты села, задавленные нищетой.
Литературный триумф
Вышедшие следом за первыми сборниками книги «Сон Макара», «Слепой музыкант», а также «В дурном обществе» проявили глубокое знание человеческой психологии и философский подход, примененные писателем при работе над произведениями. Они вызвали настоящий восторг у читателей. В качестве основного материала, использованного Владимиром, выступили его детские воспоминания и впечатления об Украине. Тяжелый период репрессий и философских раздумий обогатил прошлые наблюдения социальными выводами, придав работам зрелость и правдивость.
Владимир Короленко настаивал на том, что счастье, полнота и гармония жизни доступны исключительно через преодоление собственного эгоизма, а также путем служения народу.
Путешествуя по миру
Следующие годы писатель посвятил путешествиям. При этом им были посещены не только края обширной России, но и Америка. В начале 90-х годов Владимир посетил Всемирную выставку в Чикаго. Впечатления от поездки и собранный материал позволили ему написать рассказ «Без языка», который фактически стал романом, повествующим о жизненном пути украинского переселенца в Америке. Произведение увидело свет в 1895 году, принеся Владимиру Короленко славу не только на родине, но и за океаном. Эту и другие его книги начинают переводить на иностранные языки.
Сегодня из всех литературных произведений наиболее широко известен «Слепой музыкант», так как эта повесть входит в образовательную программу многих школ.
Она может принадлежать к списку обязательной литературы или быть рекомендованной для Показателем ее достоинств может служить многократное издание еще при жизни писателя (15 раз).
Публицистическая деятельность
Биография Короленко Владимира Галактионовича для 5 класса школы, наряду с фактами его писательской деятельности, включает также примеры работ в качестве журналиста.
Значительной составляющей его участия в общественной жизни стало написание статей и корреспонденций. Книга «В голодный год» объединила публикации писателя, размещенные в газете «Русские ведомости». Идеей, пронизывающей эти статьи, стало описание чудовищной картины народного бедствия, спровоцированного продолжающейся крепостной зависимостью и нищетой русской деревни.
Биография Короленко Владимира Галактионовича для 5 класса была бы неполной без упоминания о работе редактором журнала «Русское богатство».
В конце 90-х годов писатель переселился в Полтаву, в которой и остался до конца жизни. Здесь, на хуторе Хатки, у него была дача. В течение многих лет Владимир и его семья приезжали в этот дом на лето. Сегодня здесь музей.
Завершение жизненного пути
Последним произведением Владимира Короленко стала автобиографическая «История моего современника», запланированная как обобщенное и систематизированное описание всех пережитых им событий и приобретенных философских взглядов. К сожалению, писатель не успел закончить свою масштабную работу. В 1921 году, работая над четвертым томом книги, Владимир Короленко умер, не перенеся воспаление легких.
Короленко Владимир Галактионович: интересные факты
Писатель и публицист, Владимир Коваленко был чрезвычайно честным и совестливым человеком. Получив определенное влияние в качестве журналиста, он пользовался им для становления законности и справедливости. Одним из известных фактов его общественной деятельности стало участие в суде над вотяками в 1985-1986 годах.
Семеро человек были обвинены в зверском убийстве бездомного, и арестованы, и приговорены к десяти годам каторжных работ. При этом обстоятельства усугублялись характером нанесенных повреждений, которые делали убийство похожим на ритуальное жертвоприношение.
Услышав о Мултанском процессе, писатель прибыл в город, чтобы установить истину как корреспондент. Собранные им факты и доказательства, а также проведенное расследование показало, что убитый был уже мертвым, когда ему наносили повреждения. Основной целью этих действий было намеренное введение следствия в заблуждение и осуждение конкретных людей.
Решающую роль в вынесении сыграло выступление писателя в зале суда и две речи, которые произнес там Владимир Короленко. Биография кратко и в общих чертах описывает содержание этих гениальных речей, ведь они не были записаны. Их эмоциональная сила была настолько велика, что стенографистки не могли выполнять свои обязанности из-за потоков слез.
Дело Бейлиса
Еще одним спасенным от несправедливого осуждения человеком стал Бейлис. Будучи евреем, он подвергся обвинению в преступлении, которого не совершал (убийство христианского мальчика). Этот процесс имел широкий резонанс, а участие Короленко привело к оправданию подсудимого и снятию всех обвинений.
Сформулированная Владимиром Короленко задача литературы как открытие значения личности на почве знания массы была в полной мере осуществлена в его деятельности и творчестве, связывая их с литературным наследием будущей эпохи.
, СССР
Владимир Галактионович Короленко (15 (27) июля 1853, Житомир - 25 декабря 1921, Полтава) - русский писатель украинского происхождения, журналист, публицист, общественный деятель, заслуживший признание своей правозащитной деятельностью как в годы царского режима, так в период гражданской войны и советской власти.
За свои критические взгляды Короленко подвергался репрессиям со стороны царского правительства. Значительная часть литературных произведений писателя навеяна впечатлениями о детстве, проведенном на Украине, и ссылкой в Сибирь.
Стих - это та же музыка, только соединенная со словом, и для него нужен тоже природный слух, чутье гармонии и ритма.
Короленко родился в Житомире, Украина, в семье уездного судьи. Отец писателя происходил из казацкого рода. Суровый и замкнутый, но вместе с тем и неподкупный и справедливый Галактион Афанасьевич Короленко (1810–1868) оказал огромное влияние на формирование мировоззрения сына. Впоследствии образ отца был запечатлен писателем в его знаменитой повести «В дурном обществе».
Короленко начал учиться в Житомирской гимназии, а после смерти отца завершил среднее образование в Ровенской гимназии. В 1871 году поступил в Петербургский технологический институт, но из-за материальных трудностей вынужден был его покинуть и перейти в 1874 году на стипендию в Петровскую земледельческую академию в Москве.
С ранних лет Короленко примкнул к революционному народническому движению. В 1876 году за участие в народнических студенческих кружках он был исключен из академии и выслан в Кронштадт под надзор полиции.
Люди не ангелы, сотканные из одного света, но и не скоты, которых следует загонять в стойло.
Короленко Владимир Галактионович
В Кронштадте молодому человеку пришлось зарабатывать себе на жизнь собственным трудом. Он занимался репетиторством, был корректором в типографии, перепробовал ряд рабочих профессий.
В начале 1879 в петербургском журнале «Слово» была напечатана первая новелла писателя «Из жизни искателя». Но уже весной 1879 по подозрению в революционной деятельности Короленко вновь был исключен из института и выслан в Глазов Вятской губернии.
Человек создан для счастья, как птица для полета.
Короленко Владимир Галактионович
После отказа подписать покаянную верноподданническую петицию новому царю Александру ІІІ в 1881 году, Короленко перевели в ссылку в Сибирь (он отбывал последний срок ссылки в Якутии в Амгинской слободе).
Однако суровые условия жизни не сломили воли писателя. Тяжелые шесть лет ссылки стали временем формирования зрелого писателя, дали богатый материал для его будущих сочинений.
В 1885 году Короленко разрешили поселиться в Нижнем Новгороде. Нижегородское десятилетие (1885–1895) - период наиболее плодотворной работы Короленко-писателя, всплеска его таланта, после которого о нем заговорила читающая публика всей Российской империи. В 1886 году вышла его первая книга «Очерки и рассказы», в которую вошли сибирские новеллы писателя.
Настоящим триумфом Короленко стал выход в 1886–1887 годах его лучших произведений - «В дурном обществе» (1885) и «Слепой музыкант» (1886). В этих повестях Короленко с глубоким знанием человеческой психологии по-философски подходит к разрешению проблемы взаимоотношения человека и общества.
Материалом для писателя послужили воспоминания о детстве, проведенном на Украине, обогащенные философскими и социальными выводами зрелого мастера, прошедшего тяжелые годы ссылок и репрессий. По мнению писателя полноту и гармонию жизни, счастье можно почувствовать, только преодолев собственный эгоизм, став на путь служения народу.
В 90-е годы Короленко много путешествует. Он посещает различные регионы Российской империи (Крым, Кавказ). В 1893 году писатель присутствует на Всемирной выставке в Чикаго (США). Результатом этой поездки стала философско-аллегорическая повесть «Без языка» (1895).
Короленко получает признание не только в России, но и за рубежом. Его произведения выходят на иностранных языках.
В 1895–1900 годах Короленко живет в Петербурге. Он редактирует журнал «Русское богатство». В этот период публикуются замечательные новеллы «Марусина заимка» (1899), «Мгновение» (1900).
В 1900 году писатель переезжает на Украину, куда всегда стремился вернуться. Он поселился в Полтаве, где и прожил до своей смерти.
В последние годы жизни (1906–1921) Короленко работал над большим автобиографическим романом «История моего современника», который должен был обобщить все, что он пережил, систематизировать философские взгляды писателя. Роман остался незавершенным.
Писатель умер, работая над четвертым томом своего произведения. Скончался от воспаления легких.
Популярность Короленко была огромна, и царское правительство было вынуждено считаться с его публицистическими выступлениями. Писатель привлекал внимание общественности к самым острым злободневным вопросам современности.
Он разоблачал голод 1891–1892 годов (цикл эссе «В голодный год»), обличал царских карателей, жестоко расправлявшихся с украинскими крестьянами, борющимися за свои права («Сорочинская трагедия», 1906), реакционную политику царского правительства после подавления революции 1905 года («Бытовое явление», 1910).
В 1911–1913 годах Короленко активно выступал против реакционеров и шовинистов, раздувавших сфальсифицированное «дело Бейлиса», он опубликовал более десяти статей, в которых разоблачал ложь и фальсификации черносотенцев. Эта деятельность характеризует Короленко как одного из выдающихся гуманистов своего времени.
В 1900 году Короленко был избран почетным академиком Петербургской академии наук, но в 1902 покинул ее в знак протеста против исключения Максима Горького.
После революции 1917 года Короленко открыто осудил методы, которыми большевики осуществляли строительство социализма. Позиция Короленко-гуманиста, осуждавшего зверства гражданской войны, ставшего на защиту личности от большевистского произвола, отражена в его «Письмах к Луначарскому» (1920) и «Письмах из Полтавы» (1921).
До последнего дня Короленко боролся за правду и справедливость. Современники называли Короленко «совестью России».
Был женат на Евдокии Семёновне Ивановской. Двое детей: Наталья и Софья.
Основные произведения
* История моего современника. 1906–1921.
* В дурном обществе. Из детских воспоминаний моего приятеля. 1885.
* Слепой музыкант. 1886.
Прочие произведения
* Чудная (очерк из 80-х годов). 1880.
* Яшка. 1880.
* Убивец. 1882.
* Сон Макара. 1883.
* Адъютант его превосходительства. Комментарий к недавнему событию. 1884.
* Соколинец. Из рассказов о бродягах. 1885.
* Федор Бесприютный. 1886.
* Лес шумит. Полесская легенда. 1886.
* Сказание о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды. 1886.
* Омоллон. 1886.
* Символ. 1886.
* За иконой. 1887.
* На затмении. Очерк с натуры. 1887.
* Прохор и студенты. Повесть из студенческой жизни 70-х годов. 1887.
* На заводе. Две главы из неоконченной повести. 1887.
* Станочники. 1887.
* Ночью. Очерк. 1888.
* Черкес. 1888.
* Птицы небесные. 1889.
* Судный день («Иом-кипур»). Малорусская сказка. 1890.
* Тени. Фантазия. 1890.
* В пустынных местах. Из поездки по Ветлуге и Керженцу. 1890.
* Таланты. 1890.
* Река играет. Эскизы из дорожного альбома. 1891.
* Искушение. Страничка из прошлого. 1891.
* Ат-Даван. 1892.
* Парадокс. Очерк. 1894.
* Без языка. 1895.
* Фабрика смерти. Эскиз. 1896.
* В облачный день. Очерк. 1896.
* Художник Алымов. Из рассказов о встречных людях. 1896.
* Колечко. Из архивных дел. 1896.
* Необходимость. Восточная сказка. 1898.
* Стой, солнце, и не движись, луна! 1898.
* Смиренные. Деревенский пейзаж. 1899.
* Марусина заимка. Очерк из жизни в далекой стороне. 1899.
* Двадцатое число. Из старой записной книжки. 1899.
* Огоньки. 1900.
* Последний луч. 1900.
* Мгновение. Очерк. 1900.
* Мороз. 1901.
* «Государевы ямщики». 1901.
* Пугачевская легенда на Урале. 1901.
* Ушел! Рассказ о старом знакомом. 1902.
* Софрон Иванович. Из рассказов о встречных людях. 1902.
* Не страшное. Из записок репортера. 1903.
* Феодалы. 1904.
* Обрывок. Этюд. 1904.
* В Крыму. 1907.
* Наши на Дунае. 1909.
* Легенда о царе и декабристе. Страничка из истории освобождения. 1911.
* Нирвана. Из поездки на пепелище Дунайской сечи. 1913.
* С двух сторон. Рассказ моего знакомого. 1914.
* Братья Мендель. Рассказ моего знакомого. 1915.
* В 1886 повесть Короленко «В дурном обществе» была без его участия сокращена и выпущена «для детского чтения» под названием «Дети подземелья». Сам писатель остался недоволен этим вариантом.
Издание произведений
* Собрание сочинений в 6-ти переплетах. СПб, 1907–1912.
* Полное собрание сочинений в 9-ти томах. Петроград, 1914.
* Собрание сочинений в 10-ти томах. М., 1953–1956.
* Собрание сочинений в 5-ти томах. М., 1960–1961.
* Собрание сочинений в 6-ти томах. М., 1971.
* Собрание сочинений в 5-ти томах. М., 1989–1991.
* История моего современника в 4-х томах. М., 1976.
* Была бы жива Россия. Неизвестная публицистика 1917-1921 гг. - М., 2002.
Экранизации произведений
* Слепой музыкант (СССР, 1960, режиссер Татьяна Лукашевич).
* Среди серых камней (СССР, 1983, режиссер Кира Муратова).
Дом-музей «Дача Короленко» находится в посёлке Джанхот, километрах в 20 юго-восточнее Геленджика. Основное здание было построено в 1902 году по чертежам писателя, а хозяйственные помещения и здания достраивались на протяжении нескольких лет. В этой резиденции писатель жил в 1904, 1908, 1912 и 1915 годах.
* В Нижнем Новгороде на базе школы № 14 функционирует музей,
в котором собраны материалы по нижегородскому периоду жизни писателя.
* Музей в городе Ровно на месте Ровенской Мужской гимназии.
* На родине писателя, в городе Житомире, в 1973 открыт его дом-музей.
* В городе Полтаве функционирует Музей-усадьба В. Г. Короленко в которой он
прожил последние 18 лет жизни.
В 1977 году малая планета 3835 была названа Короленко.
В 1973 году на родине писателя в Житомире установлен памятник (скульптор В.
Винайкин, архитектор Н. Иванчук).
Имя Короленко присвоено Полтавскому педагогическому институту, Харьковской государственной научной библиотеке, Черниговской областной библиотеке, школам в Полтаве и Житомире, Глазовскому государственному педагогическому институту.
В 1990 году Союз писателей Украины учредил литературную премию имени Короленко для лучшего русскоязычного литературного произведения Украины.
Владимир Галактионович Короленко - фото
Владимир Галактионович Короленко - цитаты
Стих - это та же музыка, только соединенная со словом, и для него нужен тоже природный слух, чутье гармонии и ритма.
Люди не ангелы, сотканные из одного света, но и не скоты, которых следует загонять в стойло.
Человек создан для счастья, как птица для полета.
В конце концов, утка всё-таки издохла, и мы её кинули на дороге, а сами поехали дальше.
- «Мороз»
(1853-1922) - прозаик, публицист.
Родился Короленко в семье уездного судьи, начал учиться в польском пансионе, затем в Житомирской гимназии, а заканчивал Ровенскую реальную гимназию.
В 1871 году окончил ее с серебряной медалью и поступил в Петербургский технологический институт. Но нужда вынудила Короленко оставить учение и перейти на положение "интеллигентного пролетария". В 1874 году он переезжает в
Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную (ныне Тимирязевскую) академию. В 1876 году был исключен из гимназии на год и выслан в ссылку, которую затем заменили поднадзорным "жительством" в Кронштадте. В восстановлении в Петровской академии Короленко было отказано, и в 1877 году в третий раз он становится студентом - Петербургского горного института.
В 1879 году по доносу агента царской жандармерии Короленко был арестован. На протяжении последующих шести лет он был в тюрьмах, на этапах, в ссылках. В этом же году в петербургском журнале появился рассказ Короленко "Эпизоды из жизни искателя". Находясь в Вышневолоцкой политической тюрьме, он пишет рассказ "Чудная" (рукопись распространилась в списках, без ведома автора рассказ был напечатан в 1893 году в Лондоне, в России - лишь в 1905 году под заглавием "Командировка").
С 1885 года Короленко было разрешено поселиться в Нижнем Новгороде. Следующие одиннадцать лет были периодом расцвета его творчества, активной общественной деятельности. С 1885 года в столичных журналах регулярно публикуются рассказы и очерки, созданные или напечатанные в ссылке: "Сон Макара", "В дурном обществе", "Лес шумит", "Соколинец" и др. Собранные воедино в 1886 году, они составили книгу "Очерки и рассказы". В том же году Короленко работал над повестью "Слепой музыкант", выдержавшей при жизни автора пятнадцать изданий.
Рассказы составили две группы, связанные с источниками тем и образов: украинские и сибирские. Еще один источник впечатлений, отразившийся в ряде произведений Короленко, - Волга и Приволжский край. Волга для него - "колыбель русского романтизма", ее берега еще помнят походы Разина и Пугачева, раздумьями о судьбе русского народа наполнены "волжские" рассказы и путевые очерки: "За иконой", "На затмении" (оба - 1887), "В облачный день" (1890), "Река играет" (1891), "Художник Алымов" (1896) и др. В 1889 году выходит вторая книга "Очерков и рассказов".
В 1883 году Короленко уезжает в путешествие по Америке, результатом которого явился рассказ, а по сути целый роман о жизни украинца-эмигранта в Америке "Без языка" (1895).
Короленко считал себя писателем-беллетристом "только наполовину", другой половиной его работы была публицистика, тесно связанная с его многогранной общественной деятельностью. К середине 80-х годов Короленко публикует десятки корреспонденции и статей. Из его публикаций в газете "Русские ведомости" составилась книга.
"В голодный год" (1893), в ней потрясающая картина народного бедствия связывается с нищетой и крепостной зависимостью, в которой продолжала оставаться русская деревня.
По состоянию здоровья Короленко переселяется в Полтаву (после того, как Российская Академия наук в 1900 году избирает его почетным членом). Здесь он завершает цикл сибирских рассказов ("Государевы ямщики", "Мороз", "Феодалы", "Последний луч"), пишет рассказ "Не страшное".
В 1903 году выходит третья книга "Очерков и рассказов". С 1905 года началась продолжавшаяся до смерти Короленко работа над многотомной "Историей моего современника".
После поражения первой русской революции 1905 года он выступает против "дикой оргии" смертных казней и карательных экспедиций (очерки "Бытовое явление" (1910), "Черты военного правосудия" (1910), "В успокоенной деревне" (1911), против шовинистической травли и клеветы ("Дело Бейлиса" (1913).
Выехав накануне первой мировой войны для лечения за границу, Короленко смог вернуться в Россию лишь в 1915 году. После Февральской революции он выпускает брошюру "Падение царской власти".
Борясь с прогрессирующей болезнью сердца, Короленко продолжает работу над "Историей моего современника", очерками "Земли! Земли!", организует сбор продовольствия для детей Москвы и Петрограда, основывает колонии для сирот и беспризорных, избирается почетным председателем Лиги спасения детей, Всероссийского комитета помощи голодающим. Смерть писателя наступила от рецидива воспаления мозга.
Одна из главных тем художественного творчества Короленко - путь к "настоящему народу". Раздумья о народе, поиски ответа на загадку русского народа, так много определившие в человеческой и писательской судьбе Короленко, тесно связаны с вопросом, который проходит через многие его произведения. "Для чего, в сущности, создан человек?" - так поставлен вопрос в рассказе "Парадокс". "Человек рожден для счастья, как птица для полета", - отвечает в этом рассказе существо, исковерканное судьбой.
Как бы ни была враждебна жизнь, "все-таки впереди - огни!" - писал Короленко в стихотворении в прозе "Огоньки" (1900). Но оптимизм Короленко не бездумный, не закрывающий глаза на реальность. "Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него". Так Короленко утверждает свое понимание счастья.
Короленко - реалист, которого всегда привлекал романтизм в жизни, размышляющий о судьбах романтического, высокого в суровой, совсем не романтической действительности. У него много героев, чей духовный накал, самосжигающая беззаветность приподнимают их над тупой, сонной действительностью, служат напоминанием о "высшей красоте человеческого духа".
"... Открыть значение личности на почве знания массы", - так формулировал задачу литературы Короленко еще в 1887 году. Это требование, осуществленное в творчестве самого Короленко, связывает его с литературой последующей эпохи, отразившей пробуждение и деятельность масс.
Более чем сорокалетний творческий путь Владимира Галактионовича Короленко (1853—1921) поровну распределяется между XIX и XX вв. Его первый рассказ («Эпизоды из жизни искателя») был написан в 1879 г., а почти за неделю до смерти он еще работал над своим главным произведением — «Историей моего современника».
Соответственно многое связывает писателя с русской классической литературой XIX в., но и век двадцатый с его настойчивыми поисками путей переустройства жизни во всех ее сферах и не менее настойчивым стремлением дать новую жизнь искусству, вдохнуть в него новое содержание оказал существенное влияние на творчество Короленко.
Необычайна биография писателя. Его отец — украинец, состоявший на русской государственной службе и исполнявший свои обязанности судьи с поистине «дон-кихотской» честностью, которую и унаследовал его сын. Мать — полька, человек религиозный, совершавшая свой тихий подвиг любви, «соединенной с печалью и заботой», так же самозабвенно, как героиня повести «Слепой музыкант».
Детство свое Короленко провел в Житомире и Ровно — небольших городках юго-западной России, где национальные проблемы стояли особенно остро. Отдав в детстве дань романтическому увлечению героическим прошлым Украины и Польши, юный Короленко обращается к «передовой русской мысли», и это приводит к тому, что родной становится «не Польша, не Украина, не Волынь, не Великороссия, — а великая область русской мысли и русской литературы, область, где господствовали Пушкины, Лермонтовы, Белинские, Добролюбовы, Гоголи, Тургеневы, Некрасовы, Салтыковы».
И в дальнейшем жизнь многократно будет ставить Короленко в положение, когда нужно делать выбор, причем внешне ситуация будет такова, что по видимости никакого выбора не будет требоваться. Так, например, после убийства народовольцами Александра II правительство потребовало, чтобы все осужденные по политическим делам подписали присягу «на верноподданство новому государю».
Для большинства осужденных это была пустая формальность, а вопрос, подписывать или не подписывать, даже не ставился. Но Короленко после долгих и нелегких размышлений отказался от присяги, поплатился за это ссылкой в Якутию, но никогда впоследствии не сомневался в правильности своего поступка.
Точно так же, когда «по высочайшему повелению» в 1902 г. было отменено избрание М. Горького в почетные академики, Короленко вместе с Чеховым отказался от этого почетного звания. Объясняя мотивы своего отказа, Короленко писал: «...моя совесть, как писателя, не может примириться с молчаливым признанием принадлежности мне взгляда, противоположного моему действительному убеждению» (10, 346).
Когда появились первые очерки и рассказы Короленко, то критикой прежде всего была отмечена романтическая направленность его произведений, сочетающаяся с очень конкретными бытовыми и даже этнографическими описаниями. Тема «вольной волюшки», к которой всегда стремится его герой, каким бы маленьким ни казался он самому себе и окружающим и сколь бы суровыми и бесчеловечными ни были обстоятельства его жизни, быстро выявила своеобразие творчества молодого писателя.
Откликаясь на запросы своего времени, Короленко в критических статьях, дневниковых записях, письмах часто размышляет о том, какие требования к литературе выдвигает современная эпоха, каким должно быть искусство нового времени, что может оно взять из прошлого и что мешает дальнейшему его движению.
Широко известны высказывания Короленко о том, что реализм и романтизм представляют собой как литературные направления абсолютизацию двух противоположных методов изображения человека и общества в их взаимосвязи. Короленко считал, что реализм, основное требование которого — «верность действительности», уподобляет литературу зеркалу, отражающему «то, что есть», «данное состояние общества».
А так как литература целиком зависит от данного состояния общества (в качестве научного обоснования такой зависимости Короленко, в частности, ссылается на теорию И. Тэна), то дать верное отражение действительности — это значит раскрыть причинную обусловленность явлений жизни, отражаемых литературой.
Именно так понимаемый реализм, писал Короленко в 1887 г., идет по тому же пути, что и «чистая наука», но при всей их близости цели науки и искусства все же различны: «И в то время как цель научной работы — дать точное познание предмета в его соотношениях к другим, цель художественного произведения включает в себя первую и прибавляет к ней еще новую: оно стремится установить непосредственную связь данного предмета с глубокими тайниками вашей души посредством вашего воображения, посредством отраженных симпатических чувств и т. д.».
Сведение задачи искусства к установлению «причин и неминуемых следствий» Короленко считал заблуждением, происходящим от смешения одного из важнейших принципов искусства с его целью. Реализм для него «лишь условие художественности, условие, соответствующее современному вкусу, но <...> он не может служить целью сам по себе и всей художественности не исчерпывает».
Неоднократно подчеркивая, что деятельность человека не может выйти «из пределов причинности» и, следовательно, «наши идеалы отразят на себе наш характер, наше прошлое», Короленко в то же время утверждал, что хотя это отражение является важным условием искусства, цель его все же — «в движении, в тех или других идеалах».
Позднее в письме к В. Гольцеву (1894) Короленко противопоставит две точки зрения на художественное творчество: Чернышевского,6 писавшего, что художники «только слабые копиисты» природы, а потому «явление всегда выше изображения», и что нужно стремиться «к реальной правде, как к пределу», — и Мопассана, который подчеркивал, что художник «творит свою иллюзию мира, то, чего нет в действительности, но что он создает взамен того, что есть».
Короленко призывает соединить в одно эти положения, так как не может быть иллюзии мира «без отношения к реальному миру», и в мечтах, идеалах, иллюзиях героев художественных произведений или их создателя всегда проявляется «рождающееся в нас новое отношение человеческого духа к окружающему миру».
Идеал же Короленко определял и как «высшее представление о правде», живущее в душе художника, и как мечту, «являющуюся наилучшим критерием действительности», и как «общую концепцию мира», в соответствии с которой художник группирует явления окружающей жизни, и просто как «возможную реальность».
Отсюда цель истинного художественного произведения заключается, по мысли Короленко, в том, чтобы воспринимающий его мог или представить себе критерий, с которым подходит художник к отражению действительности, или в самом этом отражении мог найти то, что соответствует «высшему представлению о правде», выработанному художником. Последнее же требование заставляет писателя (и это весьма важно для понимания творчества Короленко) изображать «не одно то, что является господствующим в данной современности».
Короленко не принимает натурализм, в произведениях представителей которого действительность принижается и лишается героического начала, а человек полностью определяется жизненными условиями и не способен подняться над ними. Отдавая должное натуралистам за попытку освоения достижений естественных наук и за внимание к новым явлениям жизни, Короленко считал, что уделом натуралистической литературы становится средний, обычный человек.
В то же время романтизм, сосредоточивающий внимание на человеке незаурядном, героическом, стоящем вне общества, не способен, по утверждению Короленко, объяснить, как сложилась такая личность, да и принципиально не ставит такой цели.
Поэтому новое направление в литературе должно стать синтезом реализма и романтизма, в котором крайности этих направлений исчезнут. В соответствии с этим изменится и отношение к герою. «Открыть значение личности на почве значения массы — вот задача нового искусства, которое придет на смену реализма», — пишет Короленко.8 Подобного синтеза в литературе конца XIX столетия не произошло, но реалист Короленко никогда не забывает в своем творчестве о романтико-героическом начале в жизни.
Для русской общественной мысли конца XIX — начала XX в. был характерен обостренный интерес к социологическим проблемам. В это время, помимо статей Н. Михайловского, большой популярностью пользуются социологические работы П. Лаврова, В. Берви-Флеровского, С. Южакова, М. Ковалевского. С большим интересом читаются и обсуждаются труды по философии и социологии И. Тэна, Г. Спенсера, О. Конта, Г. Тарда, П. Лакомба, Э. Дюркгейма.
В 90-е гг. возникает увлечение марксистской социологией. Эту особенность в развитии русской общественной мысли хорошо выразил в своих воспоминаниях Д. Овсянико-Куликовский: «„Социология“, не для меня одного в ту эпоху, было слово особенное, слово с обаянием и властью, — одно из тех, от которых воспламеняются молодые души, — и его магическая сила не уступала могуществу таких вещих слов, каковы Свобода, Прогресс, Идеал и т. д. Социология — венец научного здания. Она откроет законы социальной жизни и прогресса и тем самым даст человечеству возможность преодолеть все отрицательные стороны, все бедствия и недуги цивилизаций».
В 80-х гг. для большинства свободомыслящей русской интеллигенции стала очевидной несостоятельность практических форм и методов борьбы за социальную справедливость, выдвинутых народниками. Но была и другая сторона теории народников — этическая.
И если процесс осмысления ряда народнических догм довольно быстро закончился отказом от них, то этика народников еще долгое время питала русское общество. Идея долга и совести, жажда принести себя в жертву ради простого народа, чувство праведного гнева за несправедливое общественное устройство — все это сохранялось в сознании русской интеллигенции как ценности, которыми не может и не имеет права поступиться человек, жаждущий добра и справедливости.
Этическое богатство народнической теории, героическая жертвенность и высота духа народнической интеллигенции не могли быть безоговорочно отвергнуты радикально настроенными представителями рубежа веков, так как новой этики, равной по значению народнической, в это время по существу еще не было создано. Вот почему для многих представителей поколения Короленко полный отказ от нравственных норм и критериев народничества обозначил бы отказ от демократических идей, от поисков путей преобразования общества.
Появление нового взгляда на жизнь, опирающегося как на открытия социологии и естественных наук, так и на сочетание трезвого исследования действительности с построением «социальных утопий», в которых предугадывается «действительность завтрашнего дня», Короленко связывает именно с поражением народнических методов борьбы.
Когда многочисленные представители народнического движения пошли «в народ» и предъявили ему «таблицу несправедливой социальной арифметики», то крестьяне не только не вступили на путь революционной борьбы, а наоборот, чаще всего отдавали своих искренних благожелателей в руки тех, кто заботился о сохранении существующего порядка. «И мы были поражены сложностью, противоречиями, неожиданностями, которые при этом встретились», — пишет Короленко об этой трагической неудачной «встрече» интеллигента-правдолюбца и простого крестьянина.
Для некоторой части интеллигенции результатом встречи с «меньшим братом» было разочарование в народе; для другой, и Короленко в том числе, — осознание чрезвычайной сложности тех проблем, которые так узко схематично трактовались предшествующим поколением, и стремление найти новые пути понимания человека.
Главным представителем нового субъективно социологического направления в русской общественной мысли Короленко считал Н. К. Михайловского, чьими статьями он «увлекся <...> и пропагандировал их между товарищами» еще в период учебы в Петровской сельскохозяйственной академии.
Ответ на вопрос, как отразилось учение Михайловского на творческих принципах Короленко, помогает осмыслить своеобразие как эстетических взглядов писателя, так и его общественной позиции.
Формулируя основные понятия своей социологии, Михайловский писал в 1875 г., что «субъективным методом называется такой способ удовлетворения познавательной потребности, когда наблюдатель ставит себя мысленно в положение наблюдаемого» и тем самым «приближается к истине настолько, насколько он способен переживать чужую жизнь». Нравственный идеал Михайловского приобретает вполне определенное конкретно-историческое содержание, когда он выдвигает требование «пережить жизнь» крестьянина, встать на точку зрения народа и подчинить общие категории «цивилизаций идее народа».
Смысл приведенных взглядов Михайловского хорошо поясняют очерки Г. Успенского, затрагивающие проблему взаимного непонимания между крестьянином и «интеллигентом-народолюбцем».
Пытаясь осмыслить причины этого непонимания, Успенский делает важное открытие: поступки, взгляды, моральные нормы крестьянина, казавшиеся автору-рассказчику непонятными, нелогичными, рационально не объяснимыми, на самом деле представляют собой стройную систему мироотношения, отдельные компоненты которой настолько пригнаны, что из нее невозможно вынуть тот или иной «кирпичик», как бы ни желал этого автор, находящийся вне данной системы и оценивающий ее с позиции интеллигента-просветителя.
Так, если бы повествователь в очерках «Власть земли» и «Крестьянин и крестьянский труд» указывал, что одни моральные нормы крестьянина хороши, а другие дурны, то в таком случае можно было бы только узнать, какие из этих норм он сам считает истинными, но никак нельзя было бы понять, почему крестьянин в своей жизни руководствуется именно этими этическими принципами.
Встав же на точку зрения крестьянина, Успенский понял, что в рамках существующей в настоящее время крестьянской культуры эти нормы обусловлены всей системой представлений данного социального слоя и мерить их нормами другой культуры так же нелепо, как пытаться измерить площадь комнаты с помощью термометра.
Требование Г. Успенского и Михайловского «встать на точку зрения крестьянина», таким образом, не сводилось к естественному и необходимому для писателя изображению мира через сознание и восприятие героя. За этим требованием стоял отказ от элементарно-оценочной позиции, при которой читатель хорошо представлял себе мировоззрение автора, критерии его оценок, в то время как сам объект авторского исследования во многом оставался «закрытым».
Простейшая оценка тех или иных сторон культуры изучаемого социального слоя при всей внешней ее справедливости не позволяла понять взаимосвязанность, взаимообусловленность «плохих» и «хороших» сторон, которые, будучи вычленены из живого организма культуры, часто приобреталисовсем другой смысл, иную значимость. Короленко принимает данное положение, находя, что художник должен учитывать при изображении своих героев и чужие точки зрения. Поясним это на примере одного из ранних произведений писателя — рассказа «Чудна́я», написанного в 1880 г. в пересыльной тюрьме, но опубликованного в русской прессе только в 1905 г.
Волей судьбы жандарм Гаврилов встречается с мужественной, волевой девушкой-революционеркой Морозовой. Их отношение друг к другу заранее определено той системой представлений, которая сложилась в их социальной среде и справедливость и нравственность которой не ставится ими под сомнение.
Гаврилов до встречи с ссыльными «усердно» служил в эскадроне, мечтал о повышении и твердо знал, что «начальство зря не накажет». Поэтому девушка-революционерка для него — преступница, «змееныш», «дворянское отродье». Морозова же, наоборот, «усердно» нарушала основные законы государства, «начальство» в котором наказывало и поощряло по правилам весьма далеким от справедливости, и потому Гаврилов для нее прежде всего «враг», так как одет в жандармскую шинель и состоит на службе у государства.
«Пережить чужую жизнь», встать на точку зрения Гаврилова и увидеть за ненавистным ей жандармским мундиром доброе сердце крестьянина Морозова не способна. И потому так жестоки ее слова в конце рассказа по его адресу: «Простить! вот еще! Никогда не прощу, и не думайте, никогда! Помру скоро... так и знайте: не простила!».
В сознании же Гаврилова, попавшего в среду ссыльных революционеров, происходят пока еще едва заметные, но уже необратимые изменения. Он утрачивает интерес к службе и даже известие о том, что ему не будет присвоено звание унтер-офицера, к которому он когда-то так стремился, принимает теперь с полным равнодушием.
И если ранее Гаврилов всегда знал, как нужно относиться к жизни и людям, имел на все готовые и, по его мнению, единственно правильные ответы, то теперь он уже во многом сомневается и задает мучающий его вопрос: «И все я эту барышню сердитую забыть не мог, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами. Что бы это значило? Кто бы мне объяснил!».
Уже в этом раннем произведении Короленко находит свой способ преломления действительности, благодаря которому открывает в психологии, социальном поведении, мировосприятии своих героев такие области, какие не были еще достаточно освоены русской классической литературой XIX в.
История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.
Личность и творчество В. Г. Короленко
«Совесть эпохи», «светлый духом», «праведник» — так говорили о Владимире Галактионовиче Короленко (1853-1921) современники. Его нравственный авторитет приравнивали к авторитету Л. Толстого. И. Бунин, как правило, сдержанно отзывавшийся о писателях-современниках, говорил в одном из интервью о Короленко: «Радуешься тому, что он живет и здравствует среди нас, как какой-то титан, которого не могут коснуться все те отрицательные явления, которыми так богата наша нынешняя литература и жизнь. Когда жил Л. Н. Толстой, мне лично не страшно было за все то, что творилось в русской литературе. Теперь я тоже никого и ничего не боюсь: ведь жив прекрасный, непорочный Владимир Галактионович Короленко» . Современники действительно видели в Короленко идеальный образ русского писателя, интеллигента, общественного деятеля. После Февральской революции в беседе с Р. Ролланом А. Луначарский высказал мысль, что если в России надо было бы избрать президента, то он выдвинул бы кандидатуру Короленко . Чувство «непоколебимого доверия» вызывал Короленко и у Горького, считавшего его своим учителем: «Я был дружен со многими литераторами, но ни один из них не мог мне внушить того чувства уважения, которое внушил В(ладимир) Г(алактионович) с первой моей встречи с ним. Он был моим учителем недолго, но он был им, и это моя гордость по сей день» . «Я готов поклясться, что Короленко очень хороший человек. Идти не только рядом, но даже за этим парнем — весело» ,— писал Чехов.
Ответить на вопрос, как, из какого «жизненного состава» складывалась личность писателя и общественного деятеля, к каждому слову которого прислушивалась почти вся читающая Россия, во многом помогает автобиографическая книга Короленко «История моего современника». В самом начале ее Короленко пишет о своем отце Галактионе Афанасьевиче, занимавшем должность уездного судьи в заштатных провинциальных городках, для которого поистине донкихотовская честность была привычной и естественной. Короленко приводит такой случай из его судебной практики.
Галактион Афанасьевич вел процесс о наследстве. Судились богатый помещик, граф, человек с большими связями, и бедная вдова. Граф, вероятно, предложил судье взятку. Галактион Афанасьевич вспылил, застучал палкой, грубо его обругал и выгнал. Благодаря честности судьи процесс выиграла бедная вдова, сразу ставшая одной из богатейших помещиц в губернии. Попытка вдовы «отблагодарить» своего благодетеля также закончилась выдворением ее из дома. Тогда, в отсутствие судьи, она завалила всю его гостиную подарками, среди которых была огромная красивая кукла. «Когда отец пришел из суда, — пишет Короленко, — то в нашей квартире разразилась одна из самых бурных вспышек, какие я только запомню. Он ругал вдову, швырял материи на пол, обвинял мать и успокоился лишь тогда, когда перед подъездом появилась тележка, на которую навалили все подарки и отослали обратно. Но тут вышло неожиданное затруднение. Когда очередь дошла до куклы, то сестра решительно запротестовала, и протест ее принял такой драматический характер, что отец после нескольких попыток все-таки уступил, хотя и с большим неудовлетворением. „Через вас я стал-таки взяточником“, — сказал он сердито, уходя в свою комнату» .
Но, говоря в «Истории моего современника» о Галактионе Афанасьевиче уже не как об отце, а как о представителе своего времени, Короленко отметит и другую сторону его личности. Будучи неизменно лично честным, он никогда не знал, что такое чувство вины за общественную неправду. Короленко вспоминает, как глубоко и искренне переживал его отец суровые обвинительные приговоры. Но «это были слезы сожаления о „жертве закона“, а не разъедающее сознание своей вины, как его орудия» (V, 21). Ответственности за плохие законы судья не испытывал, так как создание их не могло от него зависеть: «Царь и закон — также недоступны человеческому суду, а если порой при некоторых применениях закона сердце поворачивается в груди от жалости и сострадания — это — стихийное несчастье, не подлежащее никаким обобщениям. Один гибнет от тифа, другой — от закона. Несчастная судьба» (V, 21).
Вся жизненная практика и все многообразное творчество Короленко — это трудный опыт соединения личной нравственности с «тяжелым», «разъедающим», но творческим сознанием ответственности за «весь порядок вещей».
«Устойчивое равновесие совести», когда все в мире и общественных отношениях кажется раз и навсегда данным и неподвижным, — это основное чувство, которое окрашивало раннее детство писателя. Определяющий тон отношений между отцом и матерью — любовь и доброжелательность. Пример социальной гармонии — отношения между его родственницей-помещицей и крестьянами. Крестьяне любят барыню, а она любит своих крепостных и заботится о них. Рано усваивает Короленко и религиозную веру отца, тоже простую, цельную и не разъедаемую сомнением, в соответствии с которой «Бог всемогущ и справедлив, но на земле много торжествующих негодяев и страдающей добродетели. Это входит в неведомые планы Высшей Справедливости — и только» (V, 21).
Кроме того, вера определялась и одной из важнейших особенностей индивидуальности Короленко — его способностью сочувственно-го восприятия природы. Одно из самых первых воспоминаний писателя о том, как он остался один в лесу и, «как заколдованный», «слушал то тихий свист, то звон, то смутный говор и вздохи леса, сливающиеся в протяжную, глубокую, нескончаемую и осмысленную гармонию» (V, 12, 13). Вообще определения «осмысленный», «сознательный» — наиболее часто употребляемые в описаниях природы у Короленко.
В. С. Соловьев в статье о Тютчеве противопоставляет два типа художников. Одни «передают нам жизнь и душу природы, но при этом в уме своем убеждены, что она безжизненна и бездушна, что их чувство и вдохновение их обманывают» . Для таких писателей одушевление природы в художественном произведении, когда на нее переносятся мысли и переживания человека, — только лишь художественный прием. Другие же «ощущаемую ими живую красоту природы принимают и понимают не как свою фантазию, но как истину» . Короленко относится именно ко второму типу художников.
Одно же из первых впечатлений Короленко стало для него истиной, которую он пронес через всю жизнь. Вероятно, поэтому дети в таких его произведениях, как повести «В дурном обществе», «Слепой музыкант» или рассказе «Ночью», осознают те первоосновы жизни, которые неведомы взрослым или забыты ими.
Однако вскоре детское восприятие мира как законченного, неизменного и гармонического начинает меняться. Прежде всего это относится к сфере социальных отношений. Попав в деревню к дяде, он убеждается, что любовные отношения между помещиками и крестьянами — не более чем красивая иллюзия. События же, связанные с отменой крепостного права, окончательно разрушили эту иллюзию. Кстати, Короленко был одним из немногих русских писателей, бывший свидетелем и писавший в своих произведениях о таких вехах русской истории, как отмена крепостного права и революции 1905 и 1917 годов.
Не меньшее влияние оказало на него и польское восстание 1863 года. Именно в это время он впервые посмотрел на себя со стороны и задал недоуменный вопрос: «Кто я?» А ответить на него было очень непросто. С самого детства Короленко был поставлен в ситуацию выбора, причем это касалось даже того, что дается человеку вне его воли, самим фактом рождения. Это относится, например, к национальности, социальному происхождению, вероисповеданию.
По своей социальной принадлежности Короленко дворянин, но, как он пишет в «Истории моего современника», его отец никогда не стремился «восстановить свои потомственно-дворянские права», и дети после смерти отца оказались «без всяких реальных связей с дворянской средой, да, кажется, и с какой бы то ни было другой» (V, 15).
Далекой от какой-либо определенности была для Короленко и его национальная принадлежность. Его мать — полька, отец — украинец, состоявший на русской государственной службе. Детство свое Короленко провел в Житомире и Ровно — небольших городах Юго-Западной России, где национальные проблемы стояли особенно остро. Как писал Короленко в «Истории моего современника», в это время свились в один клубок три «национализма» (польский, украинский, русский), «из которых каждый заявлял право на владение моей беззащитной душой, с обязанностью кого-нибудь ненавидеть и преследовать» (V, 123). Вероятно, поэтому Короленко станет врагом всякого национализма, видя в нем крайнее проявление узости взглядов и одностороннего мышления, а своей родиной назовет русскую литературу, которая «оставила в стороне национальные споры и примирила их в общем лозунге: свобода» (X, 348).
И уже поистине «междуполярным» было положение юного Короленко, когда вспыхнуло польское восстание. Мать — целиком на стороне польских повстанцев, отец считает восстание «беззаконным» и принимает участие в судебном следствии по делам восставших. Если добавить к этому, что отец писателя — православный, а мать — католичка, то нетрудно представить, сколь разнородным влияниям подвергался писатель с юных лет и как непросто было делать ему тот или иной выбор.
Короленко часто удачно подыскивал заглавия для своих повестей и рассказов, концентрируя в них основной символический смысл произведения. Например: «В дурном обществе», «Слепой музыкант», «Без языка». Своеобразию его жизненной ситуации соответствует заглавие повести «С двух сторон».
Двойственность его социального положения, национальной принадлежности, противоположные политические влияния способствовали формированию у него редкого человеческого таланта, без которого немыслим и талант писателя, — умения встать на точку зрения другого человека и увидеть мир сквозь призму его понятий, принципов, представлений.
Отсюда же происходит и исключительная чуткость Короленко ко всякому проявлению догматизма, односторонности, будь то наивная вера народников в крестьянскую мудрость, идущая, как хорошо знал писатель по собственному жизненному опыту, от искренней, хотя и излишне «головной», «теоретической» любви к народу, или мечты террористов с помощью нескольких героев установить в России социальную справедливость, или надежды на железную историческую необходимость, благодаря которой осуществится гармония в человеческом обществе.
Вообще современников поражало в облике Короленко, человека и писателя, сочетание трудносоединимых черт. Необычайная мягкость, доброта, стремление встать на точку зрения другого человека и одновременно твердость, непримиримость взглядов и мнений, решительность поступков, когда честь и совесть писателя требовали однозначных оценок и конкретных действий.
В первые гимназические годы, начинают разрушаться у Короленко и цельные и непосредственные религиозные представления, усвоенные им под влиянием отца. Он знакомится с идеями «шестидесятников», или «мыслящих реалистов» — по терминологии Писарева. На Короленко, как и на героя его повести «С двух сторон», большое впечатление производят ходячие формулы механистического материализма, которые суммарно он излагает в «Истории моего современника» так: «Тэн объясняет сильные страсти шекспировских героев, их пламенные монологи и неистово грубые ругательства тем, что предки Шекспира — англосаксы — набивали животы сырыми ростбифами и пивом… „Мысль, — говорит Фохт, — есть выделение мозга, как желчь есть выделение печени“. „Материя“ и „сила“, простейший атом и его механические свойства, слагаясь, дают все, что мы чувствуем как душевные процессы. Разложите на составные части вдохновенный порыв — останется такое-то количество атомов с их тяготением, и ничего больше… Человек — машина и химический препарат вместе. Так его и следует изучать» (V, 303). Сознавая логическую силу этой точки зрения и в дальнейшем, Короленко чувствовал, что его собственное мироотношение не может уложиться в очерченные ею рамки.
На протяжении всего своего творчества Короленко будет искать образы и формулировки, чтобы «с двух сторон» посмотреть на природу человека и ответить на вопрос, что же ее определяет. Биологические основы, рефлексы и инстинкты, сформированные в результате долгой эволюции всего живого, или присутствие в человеке высшего сознания, той духовности, которая не выводится непосредственно из биологии и физиологии. Он сумеет встать на точку зрения «шестидесятников», прочтет множество книг по биологии, физиологии, социологии, изучит Дарвина и Чернышевского, Бунд та и Писарева, Спенсера и Михайловского.
Чехов писал, что «между „есть Бог“ и „нет Бога“ лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь из этих крайностей, середина же между ними ему неинтересна, и он обыкновенно не знает ничего или очень мало знает» .
Мудрость, которую имеет здесь в виду Чехов, действительно была присуща Короленко. Притягательные истины философского позитивизма — это одна граница поля. Другая — вера, в высокий смысл идеальных человеческих стремлений и живое ощущение гармонии и красоты мира. И чем сильнее воспринимается противоречие между ними, тем напряженнее энергия мысли, требующей найти возможность для их синтеза.
К последнему классу гимназии религиозные вопросы для Короленко утратили свою остроту: «Не то чтобы я решил для себя основные проблемы о существовании Бога и бессмертия (…) Мой умственный горизонт заполнялся новыми фактами, понятиями, вопросами реального мира» (V, 309). Тому немало способствовал глубокий интерес к русской литературе, особенно к Тургеневу и Некрасову, привитый талантливым преподавателем гимназии В. В. Авдиевым. Реальная жизнь не удовлетворяла гимназиста Короленко так же, как и попытки найти замену ей в романтическом прошлом отошедшей казацкой жизни, в рыцарских временах Польши, или блуждания «во мгле призрачных, не подлежащих решению вопросов» бессмертия и вечной жизни. Все это заменили произведения русских писателей, где, с одной стороны, есть «„простые“ слова, которые дают настоящую неприкрашенную „правду“», а с другой — «сразу подымают над серенькой жизнью, открывая ее шири и дали (…) озаренные особенным светом» (V, 265, 266).
Окончив гимназию в городе Ровно в 1871 году, одетый в сшитый местным портным костюм «из какой-то очень прочной и жесткой материи с желтыми миниатюрными букетцами по коричневому полю» Короленко приезжает в Петербург и начинает учиться в Технологическом институте. «Розовый туман» вольной студенческой жизни, знакомств с «идеальными студентами», участия в «таинственных сходках», где молодые люди решают судьбы России, быстро рассеивается, и Короленко понимает, что свести концы с концами из-за отсутствия средств ему не удастся, учеба безнадежно запущена, а мнение дяди, что он за год жизни в Петербурге «стал только хуже», — справедливо. В 1873 году он оставляет столичный Петербург и поступает в Москве в Петровскую сельскохозяйственную академию, где с большим интересом слушает лекции К. А. Тимирязева, знакомится с действительно интересными, думающими студентами, увлекается статьями П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского. Глубокое понимание социологии Лаврова и Михайловского придет к Короленко позднее, пока же он усваивает представление о потенциальной мудрости народа, которая «ждет только окончательной формулы, чтобы проявить себя и скри-сталлизовать по своему подобию всю жизнь» (VI, 140). Мечта стать писателем почти полностью забывается, и он ищет путей сближения с народом и воплощения в жизнь народнических идеалов. В этом ему помогло само правительство. К 1876 году относится первое общественное выступление Короленко. Он написал и первый подписался под заявлением студентов академии, где указывалось, что некоторые правила внутреннего распорядка для студентов оскорбляют в них чувство собственного достоинства. Последовало разбирательство, после которого студенты отказались от своих требований. Остались твердыми только двое: Короленко и его друг В. Григорьев. Короленко был исключен из Академии и выслан в Вологодскую губернию, но с пути возвращен и поселен под надзор полиции в Кронштадте. Вернуться в Петровскую академию ему не дозволили, и он поступает в третье учебное заведение — Горный институт в Петербурге. Но в 1879 году по ошибочному подозрению в «сообществе с главными революционными деятелями» Короленко выслан сначала в Глазов, а затем еще дальше — в Березовские Починки.
Первый рассказ Короленко «Эпизоды из жизни „искателя“» был написан в 1879 году, во время второй ссылки, а рассказ «Сон Макара», принесший писателю известность, — в слободе Амга, в якутской ссылке, по-житейски самой трудной, но и самой успешной в творческом смысле, так как именно здесь были им задуманы и частично созданы многие его произведения.
Причина, почему Короленко оказался в якутской ссылке, была далеко не обычна. После убийства Александра II население России должно было принести присягу новому царю, однако от политических ссыльных потребовали, чтобы они принесли присягу каждый в отдельности и в письменной форме. Большинство ссыльных справедливо видело в таком акте пустую выдумку чиновников, гораздых на сочинение новых формальностей, и подписали присягу. Иначе отнесся к этому Короленко. После очень нелегких колебаний, размышлений и сомнений он отказался выполнить это указание и написал заявление, в котором прямо сказал, что совесть не позволяет ему дать обещание верности новому государю. Комментируя свое решение, Короленко писал в «Истории моего современника»: «…оглядываясь на этот эпизод моего прошлого, я должен сказать, что тогда я поступил именно так, как этого требовала моя совесть, то есть моя природа, и спокойствие, наступившее для меня тотчас после принятого решения, доказывало ясно, что в этом отношении я был прав» (VII, 205). Требования личной нравственности и в этом случае оказались выше логики и практических соображений.
Герой рассказа Короленко «Эпизоды из жизни „искателя“» тоже решает проблему личной нравственности, а «искателем» он назван потому, что не склонен идти по уже проторенным дорогам, хотя общее направление движения ему достаточно ясно — «иди к униженным, иди к обиженным». Ищет герой рассказа и способа целостного восприятия мира.
Важное место в эстетике Короленко занимает попытка определить специфику искусства, сопоставив его с наукой. Разграничивая роль искусства и науки в познании человека и общества, Короленко в одном из критических набросков восьмидесятых годов писал, что движение человечества вперед без «веры в смысл жизни», «без логического разрешения противоречий, в которых мы так страшно запутались», невозможно. Наука же, по природе своей тесно связанная с «определенностью», отвечая на самые общие важнейшие вопросы человеческого бытия, пока «сжигает» одну за другой «свои окончательные формулы». В то же время искусство, «имеющее дело с угадкой, с общими впечатлениями от жизни, не столь точными, но зато скорее уловимыми, хотя туманными, но все же различными», — «подвижнее», «восприимчивее», «менее связано логическим арсеналом», и потому «среди хаоса и тумана оно способнее различить легкие, неясные еще очертания идеала», «поддержать в человечестве веру» в смысл жизни и «дать направление критической мысли» . Целостное же познание возможно в том случае, если научные истины обогащаются открытиями искусства и, наоборот, художественное постижение мира и человека приобретает прочность и законченность, когда подтверждается научными открытиями.
Именно такой способ целостного познания мира, хотя в наивной и декларативной форме, утверждал герой «Эпизодов из жизни „искателя“»: «Поэзия и статистика, цифры и рифмы, „мечты и звуки“ и вивисекция — все это уживалось во мне в удивительном согласии и гармонии. Стихотворения проливали свой мягкий свет на цифры, цифры с дружеской солидарностью подтверждали неуловимые истины стихотворений… Числясь официально на естественном факультете, я изучал политическую экономию и статистику, писал лирические стихотворения, с увлечением возился с микроскопом, поглощал исторические монографии» .
Более двенадцати лет отделяет первую редакцию повести Короленко «Слепой музыкант», вышедшую в 1886 году, от последней, которая не только значительно превышает ее по объему, но и во многом иначе трактует поставленные в первоначальной редакции проблемы.
Годы раздумий над этим произведением потребовались Короленко потому, что интересующие его проблемы он хотел решить не только художественными средствами, но и научными, поставив художественное исследование на прочный фундамент философских, биологических, физиологических, социологических открытий. Достоинства и недостатки повести во многом объясняются именно этой задачей, которую ставили перед собой многие писатели XIX и XX веков.
Что заставляет страдать слепого музыканта? «Дразнящая тайна недостижимого светящегося мира», — отвечал на этот вопрос автор повести в письме 1916 года, или иначе: дразнящая тайна некоего полного знания, недоступного конкретно Петру Попельскому и вообще всем людям.
Действительно, как узнать, что такое свет, цвет, пространство, если для этого совсем нет никаких фактов, ибо человек слеп от рождения? Именно с этих вопросов начинается повесть Короленко «Слепой музыкант», в первой редакции которой одна из глав называлась «Интуиция».
В первые же минуты после рождения ребенка мать испытывает не радость, а острое страдание. Страдает же она потому, что знает: ее ребенок родился слепым, хотя никаких фактов, из которых она могла бы сделать этот вывод, у нее нет.
В осенний вечер слепой мальчик, его мать и Эвелина сидят на площадке перед домом. В это время по небу проносится метеор, оставляя за собой яркий след. «Что это было?» — спрашивает слепой, хотя он ничего не мог знать о происшедшем. «Он многое знает… „так“», — утверждает Эвелина. «Так», то есть интуитивно, а не в результате логического соотнесения каких-либо конкретных ощущений, восприятий, представлений.
Мгновению внезапного знания, по мнению писателя, предшествует сложный и длительный процесс, который проходит бессознательно, но это не означает, что он не может быть исследован.
Во многих своих произведениях Короленко стремился так или иначе проанализировать процесс мышления. Так, герой «Эпизодов из жизни „искателя“» пытается понять бессвязные речи неграмотного крестьянина Якуба и убеждается, что его бессвязные сентенции были «лишь частью своеобразных, но стройных и закономерных процессов мысли, которым капризная судьба предоставила являться в виде звуков, тогда как остальные части тех же процессов, часто самые существенные в логическом отношении, оставались в уме старика» . В своем последнем произведении «Истории моего современника» — Короленко прямо утверждал: «Мысль, облеченная в точное понятие и слово, есть только наземная часть растения… Но начало всего этого — под почвой…» (V, 160). То же самое писал Короленко в письме 1889 года, указывая, что «цель есть не что иное, как сознанное стремление, корень которого — в процессах бессознательных, там, где наша жизнь сливается незаметно с необъятной областью вселенской жизни…» (X, 115).
В основе повести лежит серьезное изучение писателем научных трудов. Авторов некоторых из них Короленко назвал сам. Это английский психолог и физиолог В. Карпентер и русский социолог, критик и публицист Н. К. Михайловский.
В. Карпентер в своем труде «Основания физиологии ума» обосновывает понятие «бессознательной мозговой деятельности». Для этого он приводит пример, известный каждому из повседневной практики. Человек хочет вспомнить имя, фразу или случай и, тщетно перебрав все средства, оставляет эту попытку как бесплодную. Однако проходит некоторое время, и, занятый совсем другими мыслями, вдруг, неожиданно для себя и совершенно без всяких усилий, он вспоминает то, что казалось безнадежно забытым. Здесь Карпентер ценит наглядность следующего факта: «…всякий, наблюдавший собственные умственные процессы, должен согласиться, что поскольку дело идет об его сознательном „я“, поиски совершаются без него. Задача эта не доставляет ему ни удовольствия, ни неудовольствия, ни труда… в это время его сознательное „я“ трудится, страдает, радуется по совершенно другим поводам» .
Анализируя процесс познания или прозрения героя, можно условно выделить в нем три стадии. Первая — становление разума. Сама по себе логика — элемент необходимый, но недостаточный для того, чтобы была открыта дорога к свету, к высшей правде. Вторая — становление художника, музыканта. Язык музыки гораздо более конкретен, чем слово, так как непосредственно обращен к чувствам и одновременно более абстрактен, дает целостный образ. Не зря рационалистически мыслящий дядя Максим вначале не одобряет увлечения своего племянника музыкой. Музыка для него излишне иррациональна, он понимает только слова. И третья стадия — становление нравственности, человечности.
Соединение этих трех стадий дает новое качество, новое синтетическое единство. Оно не равно арифметической сумме каждой из них и возникает неожиданно и бессознательно, как внезапно и без воли «сознающего „я“» всплывает в сознании человека факт или имя, которые он до этого безуспешно старался вспомнить. Хотя внешний толчок был: Петру Попельскому сообщили, что у него родился зрячий ребенок.
«Бессознательное „я“» — это не только процессы, которые не фиксируются сознанием человека. Оно во многом определяется тем, что Короленко называет «наследственными представлениями». Не только физиологические инстинкты наследует человек от предков, утверждал Н. К. Михайловский, подчеркивая: «Было бы, однако, ошибочно думать, что вся сумма знаний, чувств и желаний каждого человека дана его личным опытом. Опыт предков, без сомнения, производит в целом ряду поколений более или менее глубокие изменения в нервной системе, так что мозг новорожденного ребенка не есть tabula rasa» .
«Человек, — утверждает автор-повествователь в четвертой главе „Слепого музыканта“, — одно звено в бесконечной цепи жизней, которая тянется через него из глубины прошедшего к бесконечному будущему», и потому «толчки природы, ее даровые откровения (…) доставляли ребенку такие представления, которые не могли быть приобретены личным опытом слепого», а его мозг «из наследственных представлений и из впечатлений, получаемых другими путями», «творил в темноте свой собственный мир».
В первой редакции повести Петр Попельский в финале видел некий доисторический пейзаж: «И по всему этому пейзажу было разлито нечто странное, какой-то особенный колорит, как будто говоривший слепому, что это — лишь призрак, что если кто видел это небо и эту землю, то разве его предки, жившие за пределами тысячелетий» .
«Наследственные представления» не давали герою примириться навеки со своей слепотой и стали одной из причин его сознательной и бессознательной душевной работы.
В повести Короленко, при всей ее поэтичности, все-таки дает себя знать достаточно жесткий рационалистический каркас. Поэтому она может служить хорошим материалом для уяснения теоретических воззрений писателя. Повесть приобрела широкую популярность, еще при жизни Короленко была переведена на многие языки, хотя сам автор однажды назвал ее «увечной».
Год публикации первой редакции «Слепого музыканта» (1886) — вероятно, один из самых счастливых в жизни Короленко. Один за другим выходят рассказы и очерки писателя в наиболее популярных журналах и газетах: «Лес шумит» — в «Русской мысли», «Сказание о Флоре» — в «Северном вестнике», очерки «Содержающая» — в газете «Русские ведомости». В этом же году в Петербурге выходит первое отдельное издание «Очерков и рассказов». Корреспонденции Короленко в «Волжском вестнике» и в «Русской мысли» становятся широко известными.
В 1886 году он женится на Авдотье Семеновне Ивановской, с которой познакомился еще в 1875 году, и это был счастливый брак. У них рождается дочь Софья, которая потом стала его верной помощницей, секретарем, а после смерти писателя — редактором, издателем и комментатором его произведений. В этом же году Короленко избирается членом Общества любителей российской словесности и знакомится с Л. Н. Толстым.
В идейной эволюции писателя конец восьмидесятых годов характеризуется достаточно четким осознанием сильных и слабых сторон народничества. Для Короленко народничество имело гораздо более широкое основание, чем только конкретные теории Лаврова, Михайловского, Ткачева. После отмены крепостного права самые различные направления в русской общественной мысли, считает Короленко, обратились к народу. Центральное место народ занимал в учении славянофилов; Катков и консерваторы указывали на мудрость народа, который, по их мнению, сознательно поддерживает самодержавие; для Достоевского народ был «богоносец». Второстепенный писатель Н. Н. Златовратский, чьи произведения о народе оказали на юного Короленко определенное влияние, в повести «Золотые сердца» вывел интеллигента из народа, который «говорит почти нечленораздельно, но все чувствует, что он знает что-то, неизвестное мятущимся интеллигентам, и когда заговорит в нужную минуту, то скажет какое-то новое, настоящее слово». Короленко проводит параллель между этим весьма слабым произведением Златовратского и «Войной и миром» Толстого. Платон Каратаев «тоже не может связать правильного предложения, но его краткие изречения Пьер Безухов вспоминает всю жизнь, стараясь истолковать их в каком-то таинственном и почти мистическом смысле» (VI, 141).
В «Слепом музыканте» Короленко доказывает, что большая часть мыслительных процессов происходит бессознательно, интуитивно, инстинктивно, результат их далеко не всегда может быть выражен в слове, а Петр Попельский многое понимает «так». Может быть, конкретный объякутившийся крестьянин Захар Цикунов, знавший не более трех десятков слов и послуживший прототипом героя рассказа «Сон Макара», обладает какой-то глубинной мудростью, но только молчит, так как он «без языка»? Крестьян-мудрецов Короленко не изображал. «Сон Макара» — произведение о справедливости и милосердии в христианском истолковании этих слов. С точки зрения справедливости, олицетворяемой Великим Тойоном, Макар темен и дик, а жизнь его — неправедна. С точки зрения милосердия, которую представляет Сын Великого Тойона, он — человек, его можно понять и простить.
Наивные, неосознанные, рефлективные порывы и поступки простых людей в рассказах Короленко находят свое воплощение в стремлении к «вольной волюшке», в непосредственных, нелогичных поступках, они не дают его героям окончательно смириться («Сокол и-нец»), покориться неправедному закону («Яшка»), заставляют совершать парадоксальные поступки, борясь за справедливость, даже не веруя в возможность ее достижения («Убивец»). Это, по существу, антропологический, естественнонаучный взгляд на человека, близкий к позитивизму.
Если брать все художественные произведения Короленко в совокупности, то в них можно выделить два типа людей из народа. Первый характеризуется четкой социальной определенностью. Взгляды и обычаи этих персонажей тверды, непоколебимы, мнения однозначны и неизменны. Самый яркий пример этого типа — Тимоха из «Маруси-ной заимки». Он крестьянин, пахарь, и в какие бы условия Тимоха ни был поставлен, он будет реализовывать свой социальный облик. Вот почему он сопоставляется с героем былины Микулой Селяниновичем. С другой стороны, этот почти эпический герой не более как «пахарь-автомат». Его твердость и неколебимость имеют и оборотную сторону: невозможность изменения, развития. Соответственно, если говорить о нем как о личности, то его основное свойство — неспособность к рефлексии. Вопрос, почему он живет именно так, а не иначе, почему следует этим взглядам, а не другим, ему никогда не может прийти в голову. Его жизнь — это нерассуждающая, инстинктивная деятельность. Но что особенно характерно для произведений Короленко, инстинкт здесь не есть выражение биологической сущности, а исключительно следствие глубоко вкорененных социальных норм.
Другой тип человека из народа представлен в таких произведениях, как «Чудная», «Федор Бесприютный», «Без языка». Писатель изымает своего героя из привычной для него социальной среды, члены которой характеризуются устойчивой системой представлений, определенными ценностными ориентациями, привычными моральными критериями, и погружает его в среду с иной системой представлений, причем для Короленко в данном случае важно не простое противопоставление тех или иных взглядов, понятий, мнений, а изображение того, как человек, сталкиваясь с иными принципами миропонимания, начинает «задумываться», а иногда даже приходит к пониманию относительности своих собственных взглядов и мнений, ранее казавшихся ему совершенно неоспоримыми. Так герои Короленко попадают в ситуацию, когда они видят себя как бы со стороны, и начинают задумываться над тем, что ранее не могло быть даже предметом их размышлений. Бесспорное становится для них спорным, абсолютная истина — односторонней и неполной. Не от незнания к знанию идут персонажи произведений Короленко, а наоборот: всезнание и всепонимание сменяются вопросами, сомнениями, анализом, что для Короленко всегда означает более высокую ступень понимания «сложности жизни».
Промежуточное положение между этими двумя типами занимает герой одного из лучших рассказов Короленко «Река играет». Обычно идейным центром его считается глава, где рассказывается, как в минуту опасности, когда взыгравшая река грозит унести паром, Тюлин сбрасывает с себя обычную для него лень, апатию, покорность судьбе и обстоятельствам. Он становится решительным, твердым, способным принимать единственно правильные решения. Но вот опасность миновала, и вместе с ней гаснет его волевой порыв и активность. Этот эпизод для Горького, очень высоко ценившего рассказ «Река играет», был символическим выражением русского национального характера. По его мнению, Тюлин «убийственно похож вообще на русского человека — героя на час, — в котором активное отношение к жизни пробуждается только в минуты крайней опасности и на краткий срок» .
Замечание Горького надолго определило толкование рассказа, но не исчерпало его. Вопрос в начале и конце рассказа, почему вечно страждущий с похмелья Тюлин и окружающие его крестьяне кажутся автору-повествователю — человеку книжному, как он сам себя определяет, — таким родным и близким, а по-своему образованные книжники-начетчики, с их спорами об истинной вере, произвели на него впечатление безотчетной тоски и разочарования, дает возможность расширить проблематику рассказа.
Важное место в этом произведении занимают размышления одного из героев о том, сколь различны и даже прямо противоположны нравы жителей трех близлежащих деревень. «Что ни город, то, говорят. люди, норов, что ни деревня, то обычай» (III, 229). Но, несмотря на эту несхожесть и противоположность, герой относится к ним с уважением, пониманием или добродушно-насмешливой улыбкой. «Ну, где еще, думалось мне, найдется такая терпимость к чужим обычаям?» — задает риторический вопрос автор-повествователь. Отношение Тюлина к окружающим отличается тем же добродушием, искренностью и «бессознательным юмором», в основе которых лежит способность признать справедливыми даже взаимоисключающие точки зрения. Отношением человека к чужим или непривычным для него правилам поведения, взглядам, обычаям определяется для Короленко его умственное и нравственное содержание. Именно по этому принципу противопоставлены в рассказе обитатели ветлужских деревень и «уреневские начетчики», с которыми встретился рассказчик на Свет л оя ре. В то время как представители других религиозных толков охотно вступали в полемику, уреневцы держались свысока, пренебрежительно и в споры ни с кем не вступали. Они твердо были уверены в том, что единственно правильно и окончательно решили все вопросы, а «вся святость» сосредоточивалась только в их среде. Полное отрицание любых других взглядов и обычаев, суровость, пренебрежение и надменность по отношению к людям не из своей среды — вот что отличает их от добродушных и снисходительных ветлужан.
Уреневцев никто не любит, но их все боятся и, главное, подчиняются. Мудрый скептицизм, благотворное сомнение, умение признать справедливыми самые несхожие мнения оказываются слабее прямолинейной, однозначной, но стойкой, нерассуждающей веры, упрощающей реальную сложность жизни, но всегда дающей ощущение силы как исповедующим эту веру, так и тем, кто с ними сталкивается. Их власти подчиняется и Тюлин, и окружающие его крестьяне, и хотя симпатии автора на стороне ветлужан, он отдает должное и позиции уреневцев.
Вопрос о соотношении нерассуждающей веры, дающей силу, и сомнения, двигающего мысль и предостерегающего от окончательных и однозначных решений, остро был поставлен Короленко годом раньше в философской фантазии «Тени». Мудрый Сократ, справедливо полагавший, что его отказ от побега и смерть поселят новые сомнения и заставят задуматься сограждан о справедливости исповедуемых ими правил и взглядов, после смерти в мире теней, встречается с богатым кожевником, которого, подобно уреневцам, никогда не посещали никакие сомнения относительно безусловной истинности своих нравственных норм. Спор Сократа с кожевником представляет собой тонкий социологический анализ того, как нравственность, привитая человеку средой, становится уже не столько системой взглядов и рациональных оценок, сколько инстинктом, перед которым бессильны самые справедливые доводы разума. В споре с ним побеждает, конечно, Сократ, но вопрос, который задает Сократу Кронид, смущает самого философа. Какой смысл в том, что взамен веры, хотя и устаревшей и не отвечающей современности, но дающей людям силу уверенно совершать поступки, он предлагает одни лишь сомнения? Они способствуют продвижению к истине, но разрушают спокойную уверенность в себе, ведут к пониманию относительности любых идеалов и нравственных правил. «Вечная ночь неисходных сомнений, мертвая пустыня, лишенная живого духа веры» — вот к чему, по мнению Кронида, ведет скептицизм Сократа (II, 351).
Парадоксальный ответ, который находит Сократ, звучит не только в его словах, обращенных к Крониду, но и в предшествующем им аллегорическом рассказе о сыне, потерявшем отца и всю жизнь искавшем его. Не раз хотелось вечному скитальцу признать своими родными людей, даривших ему приют и ласку. Но проходило время, он замечал у приютивших его людей черты несовершенства и покидал гостеприимный кров. Так стремление найти родного отца, то есть идеал, побеждало желание окончательно принять удобную и привычную веру. Поэтому неудовлетворенность, непрестанное сомнение в открытой истине, нежелание превращать в веру, тщательно оберегаемую от разрушительного анализа, и являются твердым основанием того, что истина, часто кажущаяся иллюзорной, все-таки существует.
С другой стороны, во многих своих произведениях Короленко исследовал, как идея превращается в веру, теория — в «строгий устав идейного монастыря» , частичное знание — в абсолютную истину, объясняющую весь мир. Причем в равной степени это относится и к правдоискателям из народа, и к правдоискателям-интеллигентам.
Короленко, в отличие, например, от Толстого, был писателем, которому не свойственны резкие идеологические сдвиги. Поэтому его ранний рассказ «Чудная» можно соотнести с одним из последних его произведений — «Письмами к Луначарскому». Элементы революционного сектантства он отмечал и у народников, и у иных деятелей революции 1917 года. В «Письмах к Луначарскому» он подчеркивал, что отсутствие гласности не может оправдываться никакими, даже революционными обстоятельствами, резко выступал против идеи классовой морали, против максимализма большевиков, с которыми он встречался, ожидающих наступления в самом ближайшем будущем коммунизма и потому не желающих считаться с реальностью.
Красота и сила духа отстаивающих свою идею героев Короленко парадоксально контрастирует с узостью и догматизмом их мышления. Так, революционерка Морозова из рассказа «Чудная» похожа на боярыню Морозову из статьи «Две картины», смело идущую на муки, отстаивая двуперстное крестное знамение, тяжелые страдания перенесет несгибаемый Яков-стукальщик из рассказа «Яшка» за измышленный им совершенно фантастический «прав-закон», погубит себя «убивец» из одноименного рассказа, поверив в изуверскую теорию Безрукого, чуть не погибнет симпатичный Пурана из философской притчи «Необходимость», подчиняясь абсолютизированному им закону необходимости. «Ты знаешь немногое, а думаешь, что знаешь все…» — эти простые слова могли бы стать эпиграфом ко многим произведениям писателя. Но наиболее глубоко проблема «человек и идея» исследуется в итоговой книге писателя — «Истории моего современника».
Автобиографическая проза, к которой и ранее тяготел Короленко, оказалась именно тем жанром, в котором писателю удалось соединить интерес к малоисследованным областям человеческой психики, интуиции, подсознанию, с социологическим анализом личности и общества, изучению самих законов мышления. В «Истории моего современника», над которой писатель работал с 1905 года и до последних дней жизни, Короленко показал, как со сменой усвоенной его героем системы представлений меняется и открывающаяся ему действительность, как идеологическая призма, через которую его герой смотрит на мир, определяет восприятие этого мира.
Готовя полное собрание своих сочинений в 1914 году, Короленко все свои произведения разделил на четыре большие группы: сибирские рассказы, южно-русские рассказы, аллегорические произведения, публицистика и воспоминания о писателях. И каждый том включал в себя произведения из всех четырех групп. При всей странности такого состава томов (против которого, например, резко восстал К. Чуковский) в этом была своя логика. Короленко считал, что его художественные произведения по-настоящему не могут быть осмыслены вне его публицистики, а воспоминания о писателях так же насыщены философским содержанием, как и его «аллегорические» произведения. Действительно, способность к рефлексии — одно из определяющих качеств наиболее близких автору героев, будь то крестьянин или интеллигент. В публицистике, исследуя общественное сознание, Короленко формулирует понятие «социальной рефлексии». В «страшных» по используемому материалу (дневники людей, приговоренных к смерти) очерках с контрастирующим их содержанию названием «Бытовое явление» (аналогично рассказ с трагической фабулой называется «Не страшное») писатель так раскрывает этот термин: «Борьба мнений, партийное самоопределение, партийные споры и сталкивающиеся внутри оппозиций программы — составляют в глазах всякого политически просвещенного правительства элемент социальной рефлексии, которая уже сама по себе ослабляет дикую страстность борьбы, обращая ее от непосредственных импульсов в сферу мысли, колебаний, сомнений, изучений» (IX, 502).
Короленко был художником, мыслящим социально, и социологом, умеющим отвлекаться от излишне рационалистических, сухих схем. Как художник он был способен доверять своему непосредственному чувству, а социологическое мышление позволило ему избежать обычной пристрастности участника событий, выявляя их внутреннюю историческую закономерность. Публицистические статьи Короленко нередко становились крупными явлениями общественной жизни и одновременно яркими вехами его биографии. Именно Короленко и Л. Толстой привлекли внимание всей читающей России к голоду 1891-1892 годов и многим способствовали борьбе с ним. Короленко спас целый народ (вотяков) от огульного и ложного обвинения в совершении убийства с ритуальной целью, опубликовав серию статей о Мултанском деле. В статьях «Несколько мыслей о национализме», «Декларация В. С. Соловьева» он четко сформулировал разницу между патриотизмом и национализмом. Он первым в русской печати выступил с правдивыми и яркими картинами того, как усмиряются крестьянские волнения. На события 9 января 1905 года большой статьей удалось откликнуться только Короленко, прозорливо сказавшему, что события «кровавого воскресенья» — «первый крутой излом нашего горизонта, за которым, быть может, в загадочном тумане уже рисуются другие — и выше, и обрывистее, и круче» .
Человек редкой доброты и мягкости, Короленко с решительностью и непоколебимостью борца и гражданина отстаивал мысль, что в обществе должна быть такая нравственная «температура», которая способствовала бы «затвердеванию» добродетели.
Близкий Короленко человек, сотрудничавший с ним в журнале «Русское богатство», критик А. Г. Горнфельд проницательно заметил, что личность и творчество Короленко составляют редкое художественное единство: «О лучшем произведении Короленко едва ли возможны споры. Лучшее его произведение не „Сон Макара“, не „Мороз“, не „Без языка“: лучшее его произведение — он сам, его жизнь, его существо. Лучшее — не потому, что моральное, привлекательное, поучительное, но потому, что самое художественное» .
Личность и творчество Короленко являли собою новый тип человека и художника. Его произведения опережали свою эпоху. Вероятно, именно сейчас наступает тот период, когда творчество Короленко может быть осмыслено во всем его многообразии и глубине.
Б. Аверин
Примечания
1) Лит. наследство. 1973. Т. 84. Кн. 1. С. 377.
2) См.: Rolland R. Journal des annees de guerre 1914-1919. Paris, 1952. P. 1140.
3) Горький M. Собр. соч.: В 30 т. М., 1955. Т. 29. С. 444.
4) Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1975. Т. 2: Письма. С. 240.
5) Короленко В. Г. Собр. соч.: В 10 т. М., 1954. Т. 5. С. 19. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте (римская цифра означает том, арабская — страницу).
6) Соловьев В. С. Собр. соч.: В 10 т. СПб., [б. д.]. Т. 7. С. 123.
7) Там же. С. 118.
8) Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. Т. 3: Письма. С. 111.
9) Архив В. Г. Короленко // ГБЛ. Ф. 135. 1. Ед. хр. 15. Л. 92-93 об.
10) Короленко В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Пг., 1914. Т. 9. С. 376.
11) Короленко В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Т. 9. С. 311.
12) Карпентер В. Физиология ума. СПб., 1868. С. 114.
13) Михайловский Н. К. Соч.: В 6 т. СПб., 1896. Т. 1. С. 113.
15) Горький М. Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1973. Т. 16. С. 423.
16) Бялый Г. А. В. Г. Короленко. Л., 1983. С. 71.
17) Короленко В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Т. 6. С. 327.
18) Горнфельд А. Г. В. Г. Короленко // Жизнь и литературное творчество В. Г. Короленко. Пг., 1918. С. 13.
Загрузка...
