История Квазимодо, Клода Фролло и Эсмеральды является одной из самых сильных, трогательных и трагичных историй любви, созданной в литературе.
Квазимодо родился горбатым и хромым. Огромная бородавка закрывала его левый глаз. В младенчестве его подкинули Пакетте Шантфлери, выкрав взамен ее прекрасную дочурку Эсмеральду (таким образом, их судьбы были связаны с самого детства). Та, ужаснувшись, избавилась от маленького монстра, и Квазимодо погиб бы, не усынови его священник Клод Фролло. Клод воспитал несчастного и сделал его звонарем Собор Парижской Богоматери.
Несмотря на свое уродство, Квазимодо вырос сильным и ловким, но разум его и душа толком не пробудись. В довершение всего горбун оглох из-за звона колоколов и небольшая ниточка, связывающая его с миром, оборвалась.
...Он был злобен, потому что был дик; он был дик, потому что был безобразен. В его природе, как и в любой другой, была своя логика. Его непомерно развившаяся физическая сила являлась еще одной из причин его злобы. Впрочем, следует отдать ему справедливость: его злоба, надо думать, не была врожденной. С первых же своих шагов среди людей он почувствовал, а затем и ясно осознал себя существом отверженным, затравленным, заклейменным. Человеческая речь была для него либо издевкой, либо проклятием. Подрастая, он встречал вокруг себя лишь ненависть и заразился ею. Преследуемый всеобщим озлоблением, он наконец поднял оружие, которым был ранен...
Единственный страстью Квазимодо (кроме поклонения Клодо) был Собор. Он влюбился в него, изучив каждый его закоулок и излазив его с верху до низу. Бедный горбун дал каждому колоколу свое имя и обожал в них звонить.
"..повиснув над бездной, следуя за колоколом в страшном его размахе, он хватал медное чудовище за ушки, плотно сжимал его коленями, пришпоривал ударами пяток и всем усилием, всей тяжестью своего тела усиливал неистовство звона. Вся башня сотрясалась, а он кричал искрежетал зубами, рыжие его волосы вставали дыбом, грудь пыхтела, как кузнечные мехи, глаз метал пламя, чудовищный колокол ржал, задыхаясь под ним. И вот это уже не колокол Собора Богоматери, не Квазимодо, - это бред, вихрь, буря; безумие, оседлавшее звук; дух, вцепившийся в летающий круп; невиданный кентавр, получеловек, полуколокол; какой-то страшный Астольф, уносимый чудовищным крылатым конем из ожившей бронзы..."
В одни прекрасный день, Квазимодо заметил танцующую на площади юную цыганку (эта была Эсмеральда). В его сердце загорелась новая любовь. Позже, она единственная проявила к нему милосердие, когда суд приговорил его позорному столбу, и дала ему воды. Это усилило чувство Квазимодо, никогда не видевшего от окружающих ничего доброго.
И вот, однажды, Квазимодо предоставился случай спасти Эсмеральду от казни. Бедную цыганку хотели повесить, заставив признаться в колдовстве. Квазимодо, рискуя своей жизнью, вытащил ее из петли и спрятал в Соборе.
"...Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так же прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках, словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся разбить ее или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище. Так мать прижимает к груди своего ребенка. Взор этого циклопа, обращенный на девушку, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым оставалось ляскать зубами, приставам, судьям и палачам, всему королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога..."
Он решил защищать ее от всех (к несчастью, он принял друзей Эсмеральды за врагов и не дал им спасти ее). Понимая свое уродство и ничтожность, он осознавал, что красавицы недосягаема для него и это приносило ему страшные муки. Он завидовал даже козочке Эсмеральды, видя как та ласкает ее. Любовь Квазимодо была настолько сильна, что он, желая выполнить любую прихоть цыганки, попытался, по ее просьбе, привести к ней ее любовника, красивого, безнравственного и бесчувственного Феба (Эсмеральда, по сути, была наивной пустышкой). Это причиняло ему еще большие страдания.
...- Проклятье! Так вот каким надо быть! Красивым снаружи!
Квазимодо не уберег Эсмеральду. Когда ее повесили, он убил своего воспитателя, понимая его вину в этой трагедии (Клод тоже был влюблен в цыганку и, будучи отвергнут, погубил ее), пробрался в склеп, где лежало тело девушки, обнял ее и лежал так, пока не умер.
Эсмеральда
Красавица Эсмеральда олицетворяет собой всё доброе, талантливое, естественное и красивое, что несёт в себе большая душа народа, а противоположность мрачному средневековому аскетизму, насильно внушаемому народу фанатиками церкви. Недаром она так жизнерадостна и музыкальна, так любит песни, танец и саму жизнь, эта маленькая уличная танцовщица. Недаром она так целомудренна и вместе с тем так естественна и прямодушна в своей любви, так беспечна и добра со всеми, даже с Квазимодо, хотя он и внушает ей непреодолимый страх своим уродством. Эсмеральда - настоящее дитя народа, её танцы дают радость простым людям, её боготворит беднота, школяры, нищие и оборванцы из Двора чудес. Эсмеральда - вся радость и гармония, её образ так и просится на сцену, и не случайно Гюго переработал свой роман для балета "Эсмеральда", который до сих пор не сходит с европейской сцены.
"…Была ли эта юная девушка человеческим существом, феей или ангелом, этот Гренгуар, сей философ-скептик, сей иронический поэт, сразу определить не мог, настолько был он очарован ослепительным видением.
Она была невысока ростом, но казалась высокой - так строен был её тонкий стан. Она была смугла, но нетрудно было догадаться, что днём её кожа отливала тем чудесным золотым оттенком, который присущ андалузкам и римлянкам. Маленькая ножка тоже была ножкой андалузки, - так легко ступала она в своём узком изящном башмачке. Девушка плясала, порхала, кружилась на небрежно брошенном ей под ноги старом персидском ковре, и всякий раз, когда её сияющее лицо возникало перед вами, взгляд её больших черных глаз ослеплял вас, как молния.
Взоры всей толпы были прикованы к ней, все рты разинуты. Она танцевала под рокотание бубна, который её округлые девственные руки высоко возносили над головой. Тоненькая, хрупкая, с обнаженными плечами и изредка мелькавшими из - под юбочки стройными ножками, черноволосая, быстрая, как оса, в золотистом, плотно облегавшем её талию корсаже, в пестром раздувавшемся платье, сияя очами, она воистину казалась существом неземным…."
Квазимодо
Другой демократический герой романа - подкидыш Квазимодо олицетворяет скорее страшную силу, таящуюся в народе, ещё тёмном, скованном рабством и предрассудками, но великом и самоотверженном в своём беззаветном чувстве, грозном и мощном в своей ярости. Которая поднимается порой, как гнев восставшего титана, сбрасывающего с себя вековые цепи.
Клод Фролло "окрестил своего приёмыша и назвал его "Квазимодо" - то ли память того дня, когда нашёл его (у католиков первое воскресенье после пасхи, Фомино воскресенье; а по латыни означает "как будто бы", "почти".), то ли желая этим именем выразить, насколько несчастное маленькое создание несовершенно, насколько начерно сделано. Действительно, Квазимодо, одноглазый, горбатый, был лишь почти человеком."
Образ Квазимодо является художественным воплощением теории романтического гротеска. Невероятное и чудовищное преобладает здесь над реальным. Прежде всего, это относится к гиперболизации уродства и всяческих несчастий, обрушившихся на одного человека.
"…Трудно описать этот четырёхгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой, обломанные кривые зубы, напоминавшие зубцы крепостной стены, эту растрескавшуюся губу, над которой нависал, точно клык слона, один из зубов, этот раздвоенный подбородок… Но ещё труднее описать ту смесь злобы, изумления, грусти, которые отражались на лице этого человека. А теперь попробуйте себе это представить в совокупности!
Одобрение было единодушным. Толпа устремилась к часовне. Оттуда с торжеством вывели почтенного папу шутов. Но теперь изумление и восторг толпы достигли наивысшего предела. Гримаса была его настоящим лицом.
Вернее, он весь представлял собой гримасу. Громадная голова, поросшая рыжей щетиной; огромный горб между лопаток и другой, уравновешивающий его, - на груди; бёдра настолько вывихнутые, что ноги его могли сходиться в коленях, странным образом напоминая собой впереди два серпа с соединёнными рукоятками; широкие ступни, чудовищные руки. И, несмотря на это уродство, во всей его фигуре было какое-то грозное выражение силы, проворства и отваги, - необычайное исключение из того общего правила, которое требует, чтобы сила, подобно красоте, проистекала из гармонии… "
Квазимодо "весь представляет собой гримасу". Он родился "кривым, горбатым, хромым"; затем от колокольного звона лопнули его барабанные перепонки - и он оглох. К тому же глухота сделала его как бы немым ("Когда необходимость принуждала его говорить, язык его поворачивался неуклюже и тяжело, как дверь на ржавых петлях"). Душу его, скованную в уродливом теле, художник образно представляет, как "скрюченную и захиревшую" подобно узникам венецианских тюрем, которые доживали до старости, "согнувшись в три погибели в слишком узких и слишком коротких каменных ящиках".
При этом Квазимодо - предел не только уродства, но и отверженности: "С первых же своих шагов среди людей он почувствовал, а затем и ясно осознал себя существом отверженным, оплёванным, заклеймённым. Человеческая речь для него была либо издёвкой, либо проклятием". Так гуманистическая тема отверженных, без вины виноватых, проклятых несправедливым людским судом, развертывается уже в первом значительном романе Гюго.
Гротеск у Гюго является "мерилом для сравнения" и плодотворным "средством контраста". Этот контраст может быть внешним или внутренним или и тем и другим вместе. Уродство Квазимодо, прежде всего резко контрастирует с красотой Эсмеральды. Рядом с ним она кажется особенно трогательной и прелестной, что наиболее эффектно выявляется в сцене у позорного столба, когда Эсмеральда приближается к страшному, озлобленному и мучимому нестерпимой жаждой Квазимодо, чтобы дать ему напиться (" Кого бы не тронуло зрелище красоты, свежести, невинности, очарования и хрупкости, пришедшей в порыве милосердия на помощь воплощению несчастья, уродства и злобы! У позорного же столба это зрелище было величественным".
Уродство Квазимодо контрастирует ещё более с его внутренней красотой, которая проявляется в беззаветной и преданной любви к Эсмеральде. Кульминационным моментом в раскрытии подлинного величия его души становится сцена похищения Эсмеральды, приговорённой к повешению, - та самая сцена, которая привела в восторг окружающую их обоих народную толпу: "… в эти мгновения Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, … он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось лязгать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего бога."
Нравственное величие, преданность и душевная красота Квазимодо ещё раз выступят во всей своей силе в самом конце романа, когда не сумев уберечь Эсмеральду от её главного врага - архидиакона Клода Фролло, всё же добившегося казни несчастной цыганки, Квазимодо приходит умереть возле её трупа, обретая свою любимую только в смерти.
Знаменательно, что нравственную идею романа, связанную главным образом с Квазимодо, прекрасно понял и высоко оценил Ф.М. Достоевский. Предлагая перевести на русский язык "Собор Парижской богоматери", он писал в 1862 году в журнале "Время", что мыслью этого произведения является "восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнётом обстоятельств.… Эта мысль - оправдание униженных и всеми отринутых парий общества… Кому не придёт в голову, - писал далее Достоевский, - что Квазимодо есть олицетворение угнетённого и презираемого средневекового народа французского, глухого и обезображенного, одарённого только страшной физической силой, но в котором просыпается наконец любовь и жажда справедливости, а вместе с ними и сознание своей правды и ещё непочатых бесконечных сил своих… Виктор Гюго чуть ли не главный провозвестник этой идеи "восстановления" в литературе нашего века. По крайней мере, он первый заявил эту идею с такой художественной силой в искусстве".
Таким образом Достоевский также подчёркивает, что образ Квазимодо является символом, связанным с демократическим пафосом Гюго, с его оценкой народа как носителя высоких нравственных начал.
Известно, что шестнадцать лет назад он был подброшен именно в ту колыбель, из которой похитили малютку Агнессу (Эсмеральду), что было ему тогда около четырех лет. Малыш уже в детстве отличался поразительным уродством и у всех вызывал лишь отвращение. «Двойное несчастье выпало на долю Квазимодо, -- пишет Гюго, -- уродство и темное происхождение». Малыша окрестили, изгнав таким образом «дьявола», и отправили в Париж, в собор Парижской богоматери. Там его уже готовы были бросить в костер как нечестивца, но молодой священник Клод Фролло вступился за несчастного ребенка, усыновил его и дал ему имя -- Квазимодо (у католиков так называется первое воскресенье после пасхи, а именно в этот день мальчик был обнаружен). С тех пор он так и жил в соборе, став со временем его звонарем. Люди не любили Квазимодо за его уродство, оскорбляли и смеялись над ним, не желая увидеть за безобразной внешностью благороднейшую, самоотверженную душу. Колокола стали его страстью, заменив своим звучанием радость общения с близкими. И именно они привели к новой беде: от постоянного колокольного звона Квазимодо оглох. Первое знакомство читателя с этим необычным героем происходит в момент, когда его за уродливую внешность избирают папой шутов.
Четырехгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой… Громадная голова, огромный горб между лопаток, и другой, уравновешивающий его, -- на груди» -- это далеко не полный перечень признаков уродства Квазимодо...
В тот же день, только поздно вечером, Квазимодо пытался по просьбе своего наставника похитить Эсмеральду, за что попал под суд. Судья был в такой же степени глух, как и Квазимодо, и, опасаясь, что его глухота обнаружится, решил наказать звонаря построже, даже не представляя, за что наказывает. В результате Квазимодо оказался у позорного столба. Собравшаяся толпа издевалась над ним как только могла, и никто не пожелал дать ему напиться, кроме Эсмеральды. Две судьбы переплелись, судьба красавицы и судьба безродного урода.
Когда спасенная от виселицы Эсмеральда спрашивает Квазимодо, зачем он ее спас, то слышит ответ, в полной мере отражающий его исполинскую натуру: «За эту каплю воды, за эту каплю жалости я могу заплатить лишь всей своей жизнью». Он отдает спасенной Эсмеральде и свою келью, и свою пищу, а заметив, как она реагирует на его уродливую внешность, старается пореже попадаться ей на глаза. Квазимодо спит на каменном полу у входа в келью, оберегая покой Эсмеральды, а любоваться ею позволяет себе только тогда, когда спит она. Видя, как страдает Эсмеральда, Квазимодо готов привести к ней Феба. Ревность, как и любое другое проявление эгоизма и себялюбия, чужда Квазимодо. Причем образ его меняется по ходу романа, становясь все более привлекательным. Если вначале упоминалось о его злобности и дикости, то в дальнейшем для подобных характеристик уже нет оснований. ОН даже начинает писать стихи, пытаясь с их помощью открыть Эсмеральде глаза на то, что она видеть не желает: «Не гляди на лицо, девушка, а заглядывай в сердце. Сердце прекрасного юноши часто бывает уродливо, есть сердца, где любовь не живет». Во имя спасения Эсмеральды Квазимодо готов сокрушить все и всех, даже собор. Его рука пока не поднимается лишь на Клода Фролло, на первопричину бед. Выступить против своего покровителя он посчитал возможным после того, как увидел его торжествующе хохочущим в момент казни Эсмеральды. И тогда он «своими могучими руками столкнул архидьякона в бездну». Гюго не описывает последних моментов жизни героя. Но трагический конец предопределен уже в тот момент, когда он произносит фразу: «Вот все, что я любил!» -- глядя с высоты собора на бездыханную белую фигурку Эсмеральды в петле и распластанный на каменной площади черный силуэт Клода Фролло.
Согласно оригинальному произведению, Квазимодо с самого рождения был настолько уродлив, что некоторые открыто именовали его "порождением дьявола". Наиболее заметными чертами его облика были огромный горб и гигантская бородавка-родинка, закрывавшая левый глаз. Появился на свет Квазимодо в цыганском племени; цыгане, однако, довольно быстро избавились от жуткого младенца, подменив его абсолютно физически нормальной девочкой Эсмеральдой (Esmeralda). Когда подмена вскрылась, странного младенца подвергли экзорцизму; это, однако, никакого эффекта не возымело. Впоследствии Квазимодо отправили в Париж (Paris) и подбросили в специально отведенное для нежелательных детей и подкидышей место в соборе Парижской Богоматери. Произошло это в первое воскресенье после Пасхи, называемое Антипасха ("Quasimodo Sunday"); именно в честь этого праздника мальчика и назвали. Имя ребенку выбрал ставший его попечителем и фактическим наставником архидьякон собора Клод Фролло (Claude Frollo). Фролло вырастил мальчика, сделав его звонарем соборной колокольни. Постоянный громкий звон колоколов стоил Квазимодо слуха; кроме того, внешность вызывала у окружающих жуткую ненависть к горбуну. Впрочем, при этом Квазимодо сумел сохранить довольно доброе сердце; иногда он совершал акты физического насилия, однако только по приказу других или в случае крайней необходимости.
Клод Фролло оставался едва ли не единственным человеком, относившимся к Квазимодо хоть сколько-то нормально; обычный люд считал звонаря чудовищем. Квазимодо нередко сопровождал Фролло на разного рода выходах; на одном из таких выходов, во время затеянной Фролло попытки похищения, Квазимодо и познакомился с прекрасной цыганкой Эсмеральдой. Сам Квазимодо ничего не имел против девушки, однако приказам своего хозяина он подчинялся. Похищение сорвалось – капитан Феб де Шатопер (Phoebus de Chateaupers) прибыл цыганке на помощь. Квазимодо был схвачен; впоследствии его приковали к столбу и жестоко выпороли. Эсмеральда проявила к горбуну сочувствие, напоив его водой; как следствие, Квазимодо влюбился в прекрасную цыганку до глубины души. Увы, чувство это взаимным не было; Эсмеральда понимала и признавала доброту горбуна, однако уродство его девушку отталкивало и пугало.
Вскоре угроза нависла над жизнью самой Эсмеральды – её обвинил в покушении на убийство и колдовстве и приговорили к повешению. Непосредственно перед казнью Эсмеральда должна была помолиться на ступенях собора; именно оттуда её и спас Квазимодо. На верхушке собора звонарь собирался обеспечить своей возлюбленной убежище. Некоторое время горбуну удавалось защитить девушку; в процессе он даже спас её от своего наставника, едва не убив последнего при этом.
В конечном итоге толпа начинает штурмовать собор; Квазимодо пытается отогнать нападающих, но остановить штурм удается лишь Фебу и его солдатам. Эсмеральду, однако, это не спасает; Фролло хитростью выманивает её из собора, а после – организует её повешение. В отчаянии, Квазимодо сбрасывает Фролло с вершины собора, после чего покидает свой дом. Отправившись на Монфокон (Gibet de Montfaucon), горбун находит выброшенное туда тело Эсмеральды; обняв труп любимой, Квазимодо здесь и остается. Смерть от голода не заставляет его ослабить хватку; через несколько лет обнаруживают их переплетенные скелеты. Попытка разделить останки Квазимодо и Эсмеральды приводит лишь к тому, что скелет горбуна рассыпается в пыль.
Образ Квазимодо в романе прямо противопоставляется образу пустого, самовлюбленного, хотя и невероятно красивого капитана Феба; по ходу сюжета сам Квазимодо символически сравнивает себя с капитаном.
Многим Квазимодо запомнился по вышедшей в 1996-ом мультипликационной версии романа от студии "Disney"; впрочем, для мультфильма сюжет романа серьезно изменен. Здесь Квазимодо не глух, да и оба глаза у него работают нормально. Звонарь способен к связной речи и мечтает о внешнем мире, за пределами своей колокольни. Есть у Квазимодо и друзья – пусть и весьма необычные; компанию ему составляют 3 гаргульи, оживающие в его присутствии. История о подмене в мультфильме также отсутствует; здесь родители Квазимодо погибают от рук судьи Фролло и его солдат. Фролло забирает мальчика к себе и воспитывает его в страхе перед ужасами внешнего мира; Эсмеральда, впрочем, после знакомства с горбуном заставляет его иначе взглянуть на этот самый мир. Как и в оригинальном произведении, чувства Квазимодо к Эсмеральде не взаимны – та влюблена в Феба. Местный Феб чувств Эсмеральды заслуживает больше – он вовсе не тот глуповатый дамский угодник из книги, но довольно практичный и вместе с тем отважный воин. Новой угрозой для Эсмеральды становится Фролло – он пытается организовать казнь цыганки; та, впрочем, в последний момент обретает спасение благодаря Квазимодо. Фебу удается собрать войска на бой с солдатами Фролло; сам Клод, меж тем, пытается прорваться к Квазимодо и Эсмеральде. В решающем бою Квазимодо и Фролло падают с верхушки собора; горбуну удается спастись с помощью Феба, а вот Фролло обретает заслуженный конец.
В августе 2010-го некто Эдриан Глю (Adrian Glew) обнаружил документы, подтверждающие существование реального прототипа Квазимодо. Судя по всему, некий горбатый каменщик и впрямь работал в Соборе в 20-х годах 19-го века. Поскольку Гюго был тесно связан с проектом по восстановлению собора – и, собственно, написал роман в том числе и для того, чтоб проект этот поддержать – о горбуне он знать мог. Известно также, что Гюго и горбун жили в одном городке, Сен-Жермен-де-Пре (Saint Germain-des-Pres); кроме того, помощником горбуна, согласно найденным документам, был некто месье Тражин (Trajin) – и именно такую фамилию носил прототип Жана Вальжана (Jean Valjean) в первых версиях "Отверженные" ("Les Misérables").
Французская литература
Виктор Ерёмин
Эсмеральда и Квазимодо
Сложно найти в мировой литературе героев, кто бы столь противоположно воспринимался разными кругами читателей, как Эсмеральда и Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго.
Для одних они предстают несправедливым контрастом между ангелом чистой красоты во всех отношениях — и внешне, и душевно — и ангелом красоты душевной, волей судьбы заключённой в уродливое тело. Молодые люди преследуемы роком, и только трагическая гибель, после которой не остаётся ни телесной красоты, ни телесного уродства, объединяет их. Так считают сентиментальные люди, более склонные к либерально-демократическим и абстрактно-гуманистическим воззрениям, либо просто чуждые историческому пониманию бытия.
Для других Гюго представил в идеальном и безобразном обликах гремучую антихристианскую смесь цыганки-колдуньи, козлища, нежно именуемого козочкой Джали, а на деле являющегося одной из ипостасей дьявола, и урода-нехристя, которого по законам Средневековья полагали отмеченным клеймом дьявола и потому, разрешая жить при церкви, не крестили, ибо рождённый в уродстве должен был проводить свою жизнь в покаянии. И даже при этом условии всё равно он нёс на себе печать злодейства. Завершающей точкой этого сатанинского союза признаётся некрофилия, воспетая автором на последних страницах романа. Такова позиция тех, кого заядлые гуманисты называют «реакционерами», «мракобесами» и «отсталыми людьми».
Чтобы понять причины столь противоположных и далеко не неоправданных суждений, надо чётко понять следующее: Виктор Гюго — один из самых политизированных творцов в мировой истории, всю свою жизнь и весь свой гений он публично поставил на службу мировому масонству и идее всеразрушающей мировой революции (не в марксистском, а именно в масонском понимании). Поэтому нельзя, да и невозможно разобраться почти ни в одном произведении и ни в одном художественном образе, созданном Гюго, отказавшись принимать их прежде всего как порождение политических воззрений автора, и вне его масонской деятельности. Любая попытка представить творчество писателя нейтральным или общечеловеческим несерьёзна, и рассматривать героев Гюго как сентиментальные символы или ещё забавнее — как реальных людей, чревата самообманом идеалиста, ищущего огранённые бриллианты в куче прожжённого шлака.
Виктор Мари Гюго
Виктор Мари Гюго родился 26 февраля 1802 г. в Безансоне. Его отец Жозеф Леопольд Сижисбер Гюго был лотарингским крестьянином, но в годы революции и империи Наполеона выслужился до чина генерала. Незадолго до рождения Виктора он был назначен в Безансон командиром 20-й армейской полубригады. Мать писателя — урождённая Софи Франсуаз Требюше — происходила из рода бретонских мореходов и судейских чиновников. Виктор стал третьим ребёнком в семье, у него были старшие братья — Абель и Эжен.
Родители не ладили между собой и развелись вскоре после рождения Виктора. Мать почти сразу сошлась гражданским браком с генералом Виктором Лагори, жёстким противником Наполеона. Дальнейшая жизнь семьи Гюго сложилась таким образом, что родители то сходились, то вновь расходились, а дети кочевали между отцом и матерью и никак не могли осесть на одном месте. Только в 1810 г. в Мадриде, где тогда служил отец, мальчики смогли какое-то время учиться в коллеже Сан-Антонио Абад.
Но уже в 1812 г. мать увезла сыновей в Париж, поручив их образование домашнему преподавателю. Только после падения Наполеона вернувшийся в 1815 г. во Францию генерал Гюго определил мальчиков в пансион Кордье, где они и учились до 1818 г.
Не смотря на неустроенную жизнь, уже в коллеже Виктор начал серьёзно заниматься литературой и пристрастился к поэзии. Здесь необходимо оговориться: во Франции Виктор Гюго по сей день считается прежде всего гениальным национальным поэтом, писавшим интересную прозу.
В 1817 г. юноша получил на свои стихи поощрительный отзыв Французской академии, а в 1819 г. за оду «Восстановление статуи Генриха IV» ему присудили Золотую лилию — награду Академии цветочных игр в Тулузе*.
______________________
* Цветочные игры в Тулузе были учреждены в 1323 г. Компанией цветочных игр (с 1694 г. называется Академией) для награждения «мастеров весёлой науки», в том числе поэтов. Золотая лилия Академии — одна из самых уважаемых во Франции литературных премий.
Отец был против литературных занятий Виктора, мать же его всячески поддерживала. Окончив коллеж, Виктор переехал жить к матери и с декабря 1819 г. начал издавать монархический журнал «Литературный консерватор». В 1820 г. вышел его первый поэтический сборник «Оды».
Далее события развивались весьма стремительно. В 1820 г. был опубликован первый роман писателя «Бюг Жаргаль», в июне 1821 г. умерла его мать, ровно через год Гюго получил ежемесячную королевскую пенсию в 1000 франков и осенью того же года женился…
Видимо, к этому времени относится появление интереса к Гюго у масонов, которых он привлёк своим выдающимся талантом и полным хаосом идей в голове. По крайней мере, именно этим интересом обычно объясняют образование в 1826 г. кружка писателей-романтиков «Сенакль», который и возглавил Виктор. В кружок вошли такие выдающиеся и очень разные по своим талантам люди, как Ш.О. Сент-Бёв, А. Мюссе, П. Мериме, А. Дюма-отец и другие. Как раз в это время Гюго резко перешёл на антимонархические и атеистические позиции. Наверное, стоит упомянуть одну характерную деталь: в результате бесконечной тяжбы между родителями Виктора Гюго не крестили, и всю жизнь он относился к вере, мягко говоря, с пренебрежением.
Как бы там ни было, уже с 1826 г. Гюго стал убеждённым и активным борцом за демократию. Не зря с 1844 г. и до кончины в 1885 г. он под именем Иоанн XXI являлся великим магистром тайного общества «Приорат Сиона», которому ныне приписывают знаменитые «Протоколы собраний Сионских мудрецов». Правда, если принимать этот документ за подлинник, то создан он был уже при преемнике Гюго на посту великого магистра — композиторе Клоде Дебюсси. О «Приорате Сиона» в мировой литературе пишут очень много, но реальных подтверждений его деятельности историки практически не имеют.
В последующие годы Виктор Гюго сочинил ряд поэтических сборников, повесть «Последний день приговорённого к смерти» (она стала одним из главных литературных аргументов в борьбе гуманистов за отмену смертной казни в Европе), драмы «Кромвель», «Марион Делорм», «Эрнани».
Одновременно Гюго собирал материалы для большого исторического романа из времён французского Средневековья. Знаменательно, что писать «Собор Парижской Богоматери» он начал 25 июля 1830 г., за два дня до начала июльской революции, когда была во второй раз и окончательно свергнута династия Бурбонов и на престол взошёл Луи-Филипп Орлеанский, ставленник масонов и крупного капитала. Книга вышла в свет 16 марта 1831 г., в тревожные дни холерных бунтов и разгрома парижанами архиепископского дворца.
События романа происходят в Париже конца XV в., в последний год правления короля Людовика XI*. Центральной же идеей его стала борьба противоположностей — добра и зла, милосердия и жестокости, сострадания и нетерпимости…
_________________________
* Людовик XI (1423—1483) — французский король с 1461 г. из династии Валуа; основоположник французской абсолютной монархии.
Все положительные качества, разумеется, с отступлениями для придания образам правдоподобности, сосредоточены в Эсмеральде и двадцатилетнем уроде Квазимодо. Всё отрицательные с теми же допущениями — в архидьяконе собора Парижской Богоматери Клоде Фроло, в его младшем брате красавчике-школяре Жеане (юношу можно рассматривать как антипода Квазимодо — приёмыша того же Клода Фроло и почти ровесника школяра) и аристократе капитане Фебе де Шатопере.
И Квазимодо, и Эсмеральда — люди, живущие зовом сердца и неосознанным стремлением к добру. Им противостоит главное зло мира — рациональный, но бессердечный ум Клода Фроло. И все они подвержены единому року, который олицетворяет в романе собор Парижской Богоматери — вселенская церковь как идеология догм, причём возведена она не кем-то, а самим народом, его рабским трудом.
Прототипом горбуна стал живший в Париже в XV в. звонарь церкви Сен-Жак, построенной на деньги гильдии мясников, Шарль Иар по прозвищу Квазимодо. Само прозвище происходит от названия первого воскресенья после Пасхи — этот день у католиков начинается мессой «Quasi modo»*.
__________________
* Как бы (лат.).
«Собор Парижской Богоматери» оказался востребованным мировой культурой.
Первой в 1836 г. появилась опера Л.-А. Бертен* «Эсмеральда».
_________________________
* Луиза-Анжелика Бертен (1805—1877) — французский композитор, автор четырёх опер; «Эсмеральда» написана на либретто Виктора Гюго.
В 1844 г. композитором Ц. Пуни* по сюжету романа был сочинён балет «Эсмеральда». В XX в. свою версию балета «Собор Парижской Богоматери» создал композитор М. Жарр**, а постановку, считающуюся ныне шедевром французской хореографии, осуществил в 1965 г. Р. Пети***.
______________________
* Чезаре (Цезарь) Пуньи (Пуни) (1802—1870) — известный итальянский композитор, который с 1851 г. жил и работал в России.
** Морис Жарр (1924—2009) — знаменитый французский композитор, лауреат трёх премий «Оскар»; автор нескольких балетов и музыки ко многим кинофильмам; не путать Мориса Жарра с его сыном, тоже известным композитором Жаном-Мишелем Жарром.
*** Ролан Пети (1924—2011) — выдающийся французский балетмейстер; классик балета XX столетия. Создатель хореографии великого балета «Кармен» на музыку Бизе-Щедрина, поставленного для балерины Майи Плесецкой.
В наши дни у молодёжной аудитории огромным интересом пользуется мюзикл «Собор Парижской Богоматери» композитора Р. Коччианте*.
__________________
* Риккардо Коччианте (р. 1946) — франко-итальянский композитор и эстрадный исполнитель. Следом за «Собором…» он создал не менее успешные мюзиклы «Маленький принц» (2002) и «Джульетта и Ромео» (2009).
Кинематограф многократно обращался к великому роману Виктора Гюго. Первая экранизация «Собора Парижской Богоматери» была осуществлена во Франции в 1911 г. режиссёром А. Капеллани*. Роль Эсмеральды исполнила С. Напейрковская**, Квазимодо — А. Краус***.
_______________________
* Альберт Капеллани (1870—1931) — актёр и режиссёр, классик французского кино; признан одним из мировых первооткрывателей новых выразительных средств в кинематографе; автор первого французского полнометражного фильма «Западня» (1908).
** Стася Напейрковская (1896—1945) — французская балерина и актриса; снялась в 86 фильмах.
*** Анри Краус (1866—1935) — звезда французского немого кино. Снялся в почти 50 фильмах.
Лучшей считается экранизация 1956 г. режиссёра Ж. Деланнуа*. Эсмеральду в этом фильме исполнила Дж. Лоллобриджида**, а Квазимодо — Э. Куинн***.
___________________________
* Жан Деланнуа (1908—2008) — старейший французский кинорежиссёр, специализировавшийся на постановке исторических драм. Самые знаменитые его фильмы «Собор Парижской Богоматери» и «Принцесса Клевская».
** Джина Лоллобриджида (р. 1927) — итальянская звезда мирового кинематографа 1950-х — 1960-х гг.
*** Энтони Куинн (1915—2001) — звезда мирового кинематографа; снялся в таких прославленных фильмах, как «Лоуренс Аравийский», «Они бродили по дорогам», «Жажда жизни», «Иисус из Назарета» и других.
Последняя экранизация романа — «Квазимодо» — сделана в 1999 г. во Франции. Роль Эсмеральды исполнила М. Тьерри*. Квазимодо сыграл Патрик Тимсит**, он же стал режиссёром фильма.
_______________________
* Мелани Тьерри (р. 1981) — звезда французского кинематографа и Голливуда; обладательница нескольких международных премий, в том числе «Сезара» 2010 г.
** Патрик Тимсит (р. 1959) — французский актёр, режиссёр и сценарист; фильм «Квазимодо» считается его лучшей режиссёрской работой.
Загрузка...
