Произведение "Первая любовь" Тургенева, отзывы о котором приведены в этой статье, это повесть великого русского прозаика, в которой рассказывается о душевных переживаниях юного главного героя, его влюбленности, которая наполнена драматизмом и жертвенностью. Книга впервые увидела свет в 1860 году.

История создания

Отзывы о книге "Первая любовь" Тургенева позволяют составить полноценное впечатление об этом произведении. Прозаик создал его достаточно быстро. Он писал с января по март 1860 года. В то время находился в Санкт-Петербурге.

Основой послужил личный яркий эмоциональный опыт, а также события, произошедшие в семье писателя. Сам Тургенев позже признавался, что в сюжете изобразил своего отца. Описал все практически документально, без каких-либо прикрас. Позже его многие осуждали за это, но реалистичность этой истории была крайне важна для автора. Это же подчеркивают и многие читатели в отзывах о книге "Первая любовь" Тургенева. Писатель был уверен в своей правоте, так как искренне считал, что ему абсолютно нечего скрывать.

О произведении "Первая любовь" Тургенева в отзывах читатели отмечают, что действия разворачиваются в Москве. На дворе 1833 год. Главного героя зовут Володя, ему 16 лет. Он проводит время на даче вместе со своими родителями. Впереди у него важный этап в жизни - поступление в университет. Поэтому все его свободное время посвящено подготовке к экзаменам.

В их доме есть бедный флигель. В него вскоре въезжает семья княгини Засекиной. Главному герою совершенно случайно попадается на глаза юная княжна. Он очарован девушкой и с тех пор хочет только одного - познакомиться с ней.

Скоро подворачивается и удачный случай. Мать посылает его к княгине. Накануне она получает от нее малограмотное письмо, в котором Засекина просит ее покровительства. Но в чем оно должно заключаться, подробно не поясняет. Поэтому матушка просит Володю сходить к княгине и передать устное приглашение к ним в дом.

Володя у Засекиных

В книге "Первая любовь" Тургенев (отзывы это особенно отмечают) уделяет большое внимание первому посещению Володи этой семьи. Именно тогда главный герой знакомится с княжной, которую зовут Зинаида Александровна. Она молода, но все же старше Володи. Ей 21 год.

Едва познакомившись, княжна приглашает его в свою комнату. Там она распутывает шерсть, всячески начинает с ним кокетничать, но вскоре теряет к нему всякий интерес.

Ее мать, княгиня Засекина, не стала откладывать свой визит в долгий ящик. Она пришла к матери Володи в тот же вечер. При этом произвела крайне неблагоприятное впечатление. В отзывах о "Первая любовь" читатели отмечают, что все же мать Володи, как воспитанная женщина, приглашает ее с дочерью на обед.

Во время трапезы княгиня продолжает себя вести крайне вызывающе. Например, она нюхает табак, шумно ерзает на своем стуле, постоянно жалуется на бедность и нехватку денег, всем и каждому рассказывает о своих многочисленных векселях.

Княжна, наоборот, ведет себя воспитанно и даже величаво. С володиным отцом она разговаривает исключительно по-французски. При этом почему-то смотрит на него весьма враждебно. На самого Володю не обращает никакого внимания. Только перед самым уходом тайком шепчет, чтобы он навестил ее вечером.

Вечер у княжны

Многие читатели любят это произведение, и на основе их впечатлений мы попытаемся сделать свой краткий отзыв. "Первая любовь" Тургенева содержит также описание вечера у Засекиных. Володя на нем знакомится с многочисленными поклонниками юной княжны.

Это доктор Лушин, граф Малевский, поэт Майданов, гусар Беловзоров и, наконец, Нирмацкий, капитан в отставке. Несмотря на такое количество потенциальных соперников, Володя чувствует себя счастливым. Сам вечер проходит шумно и весело. Гости играют в забавные игры. Так, Володе выпадает жребий поцеловать ручку Зинаиде. Сама княжна практически весь вечер не отпускает его от себя, выделяет его среди других и оказывает предпочтение.

Интересно, что на следующий день отец подробно расспрашивает его, что было у Засекиных. А вечером сам идет к ним в гости. После обеда и Володя желает навестить Зинаиду, но девушка не спускается к нему. С этого момента его начинают мучать подозрения и сомнения.

Любовные страдания

В отзывах о повести "Первая любовь" Тургенева читатели отмечают, что переживаниям главного героя автор уделил повышенное внимание. Когда Зинаиды нет поблизости, он изнывает в одиночестве. Но когда она появляется рядом, Володе не становится легче. Он постоянно ревнует ее ко всем окружающим, обижается на каждый пустяк и в то же время понимает, что не может жить без нее.

Зинаида практически с первого дня догадывается, что юноша в нее влюбился без памяти. При этом в отзывах о рассказе "Первая любовь" Тургенева читатели всегда подчеркивают, что сама княжна в их дом приходит редко. Матери Володи она категорически не нравится, а отец с ней говорит редко, но всегда значительно и по-особенному умно.

Зинаида изменилась

В книге "Первая любовь" И. С. Тургенева события начинают стремительно развиваться, когда оказывается, что поведение Зинаиды Александровны резко меняется. Она редко видится с людьми, подолгу гуляет одна. А когда вечерами гости собираются у них в доме, бывает, что совсем не выходит к ним. Вместо этого может несколько часов просидеть, запершись у себя в комнате. Володя начинает не без оснований подозревать, что она безответно влюблена, но никак не может понять, в кого именно.

Как-то раз они встречаются в укромном месте. В любом кратком отзыве о "Первой любви" Тургенева этому эпизоду всегда уделяется особое внимание. Володя проводит время на стене полуразвалившейся оранжерее. Вдруг он видит, что вдалеке по дороге идет Зинаида.

Заметив молодого человека, она приказывает ему незамедлительно спрыгнуть, если он в действительности любит ее. Юноша, не раздумывая, прыгает. Упав, он на некоторое время лишается чувств. Придя в себя, он замечает, что княжна хлопочет вокруг него. Вдруг начинает его целовать, но, заметив, что он пришел в себя, встает и стремительно уходит, настрого запретив ему преследовать ее.

Володя несказанно счастлив этому короткому мгновению. Но когда на следующий день он встречается с княжной, она ведет себя так, будто ничего не произошло.

Встреча в саду

Следующий важный для развития сюжета эпизод происходит в саду. Княжна сама останавливает молодого человека. Она с ним мила и любезна, предлагает дружбу и даже жалует звание своего пажа.

Вскоре Володя обсуждает эту ситуацию с графом Малевским. Последний отмечает, что пажи должны знать все о своих королевах и следовать за ними и день, и ночь. Непонятно, говорил ли граф всерьез или шутил, но Володя следующей же ночью решает караулить в саду под ее окном. Он даже берет с собой нож на всякий случай.

Внезапно в саду он замечает своего отца. От неожиданности он сбегает, потеряв по дороге нож. Днем он пытается обсудить эту ситуацию с княжной, но им мешает ее 12-летний брат-кадет, который приехал в гости. Зинаида поручает Володе его развлекать.

В тот же вечер Зинаида допытывается у него, отчего Володя такой печальный. Тот же пускается в слезы, обвиняя ее в том, что она играет с ним. Девушка утешает его, уже через несколько минут, забыв обо всем на свете, он играет с Зинаидой и ее братом и искренне смеется.

Анонимное письмо

Спустя неделю Володя узнает шокирующее известие. Между его матерью и отцом произошла ссора. Причина - связь отца Володи с Зинаидой. Об этом его мать узнала из анонимного письма. Матушка объявляет, что больше не собирается здесь оставаться и возвращается в город.

На прощание Володя, который отправляется вместе с ней, встречается с Зинаидой. Он клянется, что будет любить и обожать ее до конца своих дней.

В следующий раз юноша встречает княжну на верховой прогулке. В это время отец отдает ему поводья и скрывается в переулке. Володя преследует его и видит, как он тайком через окно разговаривает с Зинаидой. Отец что-то ей доказывает, девушка не соглашается. В конце она протягивает к нему руку, но отец резко бьет ее хлыстом. Зинаида, вздрогнув, целует рубец. Расстроенный Володя бежит прочь.

Переезд в Петербург

В завершении повести Володя с родителями переезжает в Петербург. Он успешно поступает и учится в университете. Спустя полгода его отец умирает от удара. За несколько дней до этого он получает письмо из Москвы, которое крайне его разволновало и расстроило. После его смерти мать главного героя отправляет в Москву большую сумму денег, но юноша не ведает, кому и зачем.

Все встает на свои места только спустя 4 года. Знакомый рассказывает ему, что Зинаида вышла замуж и собирается уехать за границу. Хотя это и было непросто, потому что ее репутация после случая с его отцом была сильно подпорчена.

Володя получает ее адрес, но едет к ней только через несколько недель. Оказывается, что он опоздал. Княжна накануне умерла при родах.

Повесть Ивана Сергеевича Тургенева «Первая любовь» рассказывает о душевных переживаниях юного героя, чьи детские чувства переросли в практически неразрешимую проблему взрослой жизни и отношений. Произведение также затрагивает тему отношений между отцом и сыном.

История создания

Повесть была написана и опубликована в 1860 году, в Санкт-Петербурге. В основу произведения лег реальный эмоциональный опыт писателя, поэтому между его биографией и событиями повести можно провести четкую параллель, где Володя или Владимир Петрович — сам Иван Сергеевич.

В частности в своем произведении Тургенев полностью описал своего отца. Он стал прототипом для персонажа Петра Васильевича. Что касается самой Зинаиды Александровны, то прототипом для ее персонажа стала первая любовь Ивана Сергеевича Тургенева, которая также являлась любовницей его отца.

За счет подобной откровенности и перенесения жизни реальных людей на страницы повести, публика встретила ее довольно неоднозначно. Многие подвергли Тургенева осуждению за его излишнюю откровенность. Хотя сам писатель не раз признавался, что не видит в подобном описании ничего плохого.

Анализ произведения

Описание произведения

Композиция повести строится как воспоминание Володи о своей юности, а именно — о первой почти детской, но серьезной влюбленности. Владимир Петрович — 16-летний юноша, главный герой произведения, который приезжает в загородное семейное поместье с отцом и другими родственниками. Здесь он знакомится с девушкой невероятной красоты — Зинаидой Александровной, в которую бесповоротно влюбляется.

Зинаида любит флиртовать и обладает весьма капризным нравом. Поэтому позволяет себе принимать ухаживания и от других молодых людей, помимо Володи, не делая никакого выбора в пользу какого-нибудь одного, конкретного кандидата на роль своего официального ухажера.

Чувства Володи не вызывают у нее взаимности, порой девушка позволяет себе насмехаться над ним, высмеивая их разницу в возрасте. Позже главный герой узнает, что объектом вожделения Зинаиды Александровны стал его собственный отец. Незаметно подглядывая за становлением их отношений, Владимир понимает, что Петр Васильевич не имеет по отношению к Зинаиде никаких серьезных намерений и планирует вскоре бросить ее. Осуществив задуманное, Петр покидает загородный дом, после чего внезапно для всех умирает. На этом Владимир прекращает свое общение с Зинаидой. Спустя время он, однако, узнает о том, что она вышла замуж после чего скоропостижно скончалась во время родов.

Главные герои

Владимир Петрович — главный герой повести, 16-летний юноша, который переезжает в загородное поместье вместе со своей семьей. Прототипом персонажа является сам Иван Сергеевич.

Петр Васильевич — отец главного героя, который женился на матери Владимира из-за ее богатого наследства, которая ко всему прочему была гораздо старше его самого. За основу персонажа был взят реально существующий человек, отец Ивана Сергеевича Тургенева.

Зинаида Александровна — молодая 21-летняя девушка, живущая по соседству. Имеет весьма легкомысленный нрав. Отличается заносчивым и капризным характером. Благодаря своей красоте не обделена постоянным вниманием ухажеров, в том числе от Владимира Петровича и Петра Васильевича. Прототипом персонажа считается княжна Екатерина Шаховская.

Автобиографическое произведение «Первая любовь» напрямую связана с жизнью Ивана Сергеевича, описывает его отношения с родителями, главным образом с отцом. Простой сюжет и легкость изложения, которой так славится Тургенев, помогает читателю быстро погрузиться в саму суть происходящего вокруг, а главное — поверить в искренность и пережить вместе с автором весь его эмоциональный опыт начиная от умиротворения и восторга и заканчивая настоящей ненавистью. Ведь от любви до ненависти всего один шаг. Именно этот процесс и иллюстрирует главным образом повесть.

Произведение демонстрирует как именно меняются отношения между Володей и Зинаидой, а также иллюстрирует все изменения между сыном и отцом, когда речь заходит о любви к одной и той же женщине.

Переломный момент взросления главного героя в эмоциональном плане как нельзя лучше описан Иваном Сергеевичем, ведь за основу взят его реальный жизненный опыт.

Иван Тургенев

Ася. Первая любовь

– Мне было тогда лет двадцать пять, – начал Н. Н., – дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «окончить мое воспитание», как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир Божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись – я жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего.

Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица – именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе». Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые, человеческие лица – речи людей, их движения, смех – вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей… да я даже не наблюдал их – я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону.

Итак, лет двадцать тому назад я проживал в немецком небольшом городе З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми – и со мною, грешным, – сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству – чем молодость не тешится! – и поселился в З.

Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, – а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: «Guten Abend!» – а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах. Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» – не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста.

Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером сидел я на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мною белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки; я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрабас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко.

– Что это? – спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками.

– Это, – отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, – студенты приехали из Б. на коммерш.

«А посмотрю-ка я на этот коммерш, – подумал я, – кстати же я в Л. не бывал». Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.

Может быть, не всякий знает, что такое коммерш. Это особенного рода торжественный пир, на который сходятся студенты одной земли, или братства (Lands-mannschaft). Почти все участники в коммерше носят издавна установленный костюм немецких студентов: венгерки, большие сапоги и маленькие шапочки с околышами известных цветов. Собираются студенты обыкновенно к обеду под председательством сениора, то есть старшины, – и пируют до утра, пьют, поют песни, Landesvater, Gau-deamus, курят, бранят филистеров; иногда они нанимают оркестр.

Такой точно коммерш происходил в г. Л. перед небольшой гостиницей под вывескою Солнца, в саду, выходившем на улицу. Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли, то и дело подкрепляя себя пивом. На улице, перед низкой оградой сада, собралось довольно много народа: добрые граждане города Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих гостей. Я тоже вмешался в толпу зрителей. Мне было весело смотреть на лица студентов; их объятия, восклицания, невинное кокетничанье молодости, горящие взгляды, смех без причины – лучший смех на свете, – все это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед – куда бы то ни было, лишь бы вперед, – это добродушное раздолье меня трогало и поджигало. «Уж не пойти ли к ним?» – спрашивал я себя.

– Ася, довольно тебе? – вдруг произнес за мною мужской голос по-русски.

– Подождем еще, – отвечал другой, женский голос на том же языке.

Я быстро обернулся… Взор мой упал на красивого молодого человека в фуражке и широкой куртке; он держал под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица.

– Вы русские? – сорвалось у меня невольно с языка.

Молодой человек улыбнулся и промолвил:

– Да, русские.

– Я никак не ожидал… в таком захолустье, – начал было я.

– И мы не ожидали, – перебил он меня, – что ж? тем лучше. Позвольте рекомендоваться: меня зовут Гагиным, а вот это моя… – он запнулся на мгновенье, – моя сестра. А ваше имя позвольте узнать?

Я назвал себя, и мы разговорились. Я узнал, что Гагин, путешествуя, так же как я, для своего удовольствия, неделю тому назад заехал в городок Л., да и застрял в нем. Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выражению их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости… Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал… «Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною», – казалось, говорил этот уторопленный взгляд… Проходило мгновенье – и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем. Да, я избегал русских, но Гагин мне понравился тотчас. Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят. У Гагина было именно такое лицо, милое, ласковое, с большими мягкими глазами и мягкими курчавыми волосами. Говорил он так, что, даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается.


Посвящено П. В. Анненкову
Гости давно разъехались. Часы пробили половину первого. В комнате остались только хозяин, да Сергей Николаевич, да Владимир Петрович. Хозяин позвонил и велел принять остатки ужина. — Итак, это дело решенное, — промолвил он, глубже усаживаясь в кресло и закурив сигару, — каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви. За вами очередь, Сергей Николаевич. Сергей Николаевич, кругленький человек с пухленьким белокурым лицом, посмотрел сперва на хозяина, потом поднял глаза к потолку. — У меня не было первой любви, — сказал он наконец, — я прямо начал со второй. — Это каким образом? — Очень просто. Мне было восемнадцать лет, когда я в первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими. Собственно говоря, в первый и последний раз я влюбился лет шести в свою няню; но этому очень давно. Подробности наших отношений изгладились из моей памяти, да если б я их и помнил, кого это может интересовать? — Так как же быть? — начал хозяин. — В моей первой любви тоже не много занимательного; я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, — и всё у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович? — Моя первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных, — ответил с небольшой запинкой Владимир Петрович, человек лет сорока, черноволосый, с проседью. — А! — промолвили хозяин и Сергей Николаевич в один голос. — Тем лучше... Рассказывайте. — Извольте... или нет: рассказывать я не стану; я не мастер рассказывать: выходит сухо и коротко или пространно и фальшиво; а если позволите, я запишу всё, что вспомню, в тетрадку — и прочту вам. Приятели сперва не согласились, но Владимир Петрович настоял на своем. Через две недели они опять сошлись, и Владимир Петрович сдержал свое обещание. Вот что стояло в его тетрадке:

I

Мне было тогда шестнадцать лет. Дело происходило летом 1833 года. Я жил в Москве у моих родителей. Они нанимали дачу около Калужской заставы, против Нескучного. Я готовился в университет, но работал очень мало и не торопясь. Никто не стеснял моей свободы. Я делал что хотел, особенно с тех пор, как я расстался с последним моим гувернером-французом, который никак не мог привыкнуть к мысли, что он упал «как бомба» (comme une bombe) в Россию, и с ожесточенным выражением на лице по целым дням валялся на постели. Отец обходился со мной равнодушно-ласково; матушка почти не обращала на меня внимания, хотя у ней, кроме меня, не было детей: другие заботы ее поглощали. Мой отец, человек еще молодой и очень красивый, женился на ней по расчету; она была старше его десятью годами. Матушка моя вела печальную жизнь: беспрестанно волновалась, ревновала, сердилась — но не в присутствии отца; она очень его боялась, а он держался строго, холодно, отдаленно... Я не видал человека более изысканно спокойного, самоуверенного и самовластного. Я никогда не забуду первых недель, проведенных мною на даче. Погода стояла чудесная; мы переехали из города девятого мая, в самый Николин день. Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я всё ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни. У меня была верховая лошадка, я сам ее седлал и уезжал один куда-нибудь подальше, пускался вскачь и воображал себя рыцарем на турнире — как весело дул мне в уши ветер! — или, обратив лицо к небу, принимал его сияющий свет и лазурь в разверстую душу. Помнится, в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определенными очертаниями в моем уме; но во всем, что я думал, во всем, что я ощущал, таилось полусознанное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого, женского... Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав: я дышал им, оно катилось по моим жилам в каждой капле крови... ему было суждено скоро сбыться. Дача наша состояла из деревянного барского дома с колоннами и двух низеньких флигельков; во флигеле налево помещалась крохотная фабрика дешевых обоев... Я не раз хаживал туда смотреть, как десяток худых и взъерошенных мальчишек в засаленных халатах и с испитыми лицами то и дело вскакивали на деревянные рычаги, нажимавшие четырехугольные обрубки пресса, и таким образом тяжестью своих тщедушных тел вытаскивали пестрые узоры обоев. Флигелек направо стоял пустой и отдавался внаймы. В один день — недели три спустя после девятого мая — ставни в окнах этого флигелька открылись, показались в них женские лица — какое-то семейство в нем поселилось. Помнится, в тот же день за обедом матушка осведомилась у дворецкого о том, кто были наши новые соседи, и, услыхав фамилию княгини Засекиной, сперва промолвила не без некоторого уважения: «А! княгиня... — а потом прибавила: — Должно быть, бедная какая-нибудь». — На трех извозчиках приехали-с, — заметил, почтительно подавая блюдо, дворецкий, — своего экипажа не имеют-с, и мебель самая пустая. — Да, — возразила матушка, — а все-таки лучше. Отец холодно взглянул на нее: она умолкла. Действительно, княгиня Засекина не могла быть богатой женщиной: нанятый ею флигелек был так ветх, в мал, и низок, что люди, хотя несколько зажиточные, не согласились бы поселиться в нем. Впрочем, я тогда пропустил это всё мимо ушей. Княжеский титул на меня мало действовал: я недавно прочел «Разбойников» Шиллера.