Николай вагнер

Николай Петрович Вагнер
(1829–1907)

N. P. Wagner

Николай Петрович Вагнер (1829–1907)

Николай Петрович родился 18(30).07.1829 г. в Богословском заводе (на Урале), где его отец, П. И. Вагнер (1799–1876), впоследствии профессор геологии Казанского университета, был лекарем. Среднее образование получил во второй Казанской гимназии, которую закончил в 1845 г. После окончания с золотой медалью Казанского университета (1849) Н. П. Вагнер занял должность старшего преподавателя естественной истории и сельского хозяйства в Нижегородском дворянском институте. В 1851 г. защитил в Казанском университете магистерскую диссертацию “О чернотелках (Melasomata), водящихся в России”. С 1852 по 1858 г. состоял в должности адъюнкта при физико-математическом факультете Казанского университета. В 1854 г. Вагнер выдержал экзамен и защитил при Московском университете диссертацию на степень доктора естественных наук “Общий взгляд на паукообразных и частное описание одной из форм (Androctonus occitans ) к ним принадлежащих”.

Еще до возникновения биологических станций работал несколько раз на Средиземном море: в Неаполе, где родился его старший сын Юлий, и на Виллафранке, а также на Черном море (в Крыму). В 1869 г. его неизданная работа – “Monographie des deux éspèces du golfe de Naples”, выполненная в Неаполе, была удостоена премии Бордена Парижской Академии наук. В этом же году Вагнер был избран президентом Казанского общества естествоиспытателей и почетным членом С.-Петербургского университета, куда в 1871 перешел ординарным сверхштатным профессором зоологии. Н. П. Вагнер – основатель (1871) и руководитель (1871–1894) зоотомического кабинета С.-Петербургского унивеститета. В 1879 г. был утвержден в звании заслуженного профессора С.-Петербургского университета. Преподавал также на Высших женских (Бестужевских) курсах.

В 1883 в течение полугода Николай Петрович снова работал в Неаполе уже на Зоологической станции и приезжал туда с коротким визитом позже – в 1892 г. В 1876–1887 гг. Вагнер неоднократно изучал фауну Белого моря на Соловецких островах, где благодаря его стараниям была основана первая на Русском севере биологическая станция (1881). По линии Императорского С.-Петербургского общества естествоиспытателей он состоял директором этой станции до 1894 г. С 1891 г. был избран президентом Русского общества экспериментальной психологии. Автор более 80 научных работ, в том числе фундаментальной монографии “Беспозвоночные Белого моря” (1885) и ряда научно-популярных работ по разным проблемам биологии. Среди его учеников (правда скорее формальных, кроме Мережковского) профессора К. С. Мережковский (1855–1921) , Н. М. Книпович (1862–1939), В. М. Фаусек (1861–1910), Ю. Н. Вагнер (1865–1946?), А. А. Бялыницкий-Бируля (1864–1937), К. К. Сент-Илер (1866–1941). С осени 1894 г. Вагнер ушел в отставку, и руководство зоотомическим кабинетом фактически перешло к В. Т. Шевякову . В 1898 г. Николай Петрович был избран членом-корреспондентом Императорской Академии наук.

Близкий знакомый знаменитых отечественных ученых Д. И. Менделеева (1834–1907) и А. М. Бутлерова (1828–1886), известный медиум и приверженец философии оккультизма и спиритизма, Н. П. Вагнер посвятил этому увлечению последние годы жизни, практически оставив занятия наукой с начала 90-х гг. Он – один из основателей философского спиритического общества и сотрудник спиритического журнала “Ребус”.

Помимо зоологии в течение 60 лет активно занимался литературной работой, долгое время под псевдонимом “Кот Мурлыка”. Издал сказки Кота Мурлыки, повести, сказки и рассказы Кота Мурлыки в 5-ти и в 7-ми томах, отдельные рассказы и роман “Темный путь” (1890). Опубликовал несколько статей по искусству (1871–1877). В 1876–1878 гг. издавал журнал “Свет”, где была напечатаны первые стихотворения известного поэта С. Я. Надсона (1862–1886). Свои литературные произведения Вагнер печатал в различных журналах: “Свет”, “Северный Вестник”, “Вестник Европы”, “Русское обозрение” и “Книжки недели”. Таким образом, Вагнер был связан с абсолютно различными слоями русской научной и художественной интеллигенции и оставил значимый след не только в зоологии.

Скончался Н. П. Вагнер 22 марта 1907 г. в Петербурге. Похоронен на Смоленском православном кладбище. Оригинальное надгробие не сохранилось. Один из его шести детей (трех сыновей и трех дочерей), Юлий Николаевич, также стал зоологом. Он преподавал сначала в Петербургском университете, который закончил, а позднее был профессором в Киеве После революции Ю.Н. Вагнер был профессором зоологии в Белградском университете.

Архивные источники

1.Вагнер Н. П. РГИА. Ф. 733, Оп. 149, Д. 827, Л. 290-302 (формулярный список); Ф. 740, Оп. 22, Д. 335 (о назначении пенсии вдове).
2.Личный фонд Н.П. Вагнера, Архив Музея национальной литературы, Прага, Чехия.
Литература
Богданов А.П. 1892. Материалы для истории научной и прикладной деятельности в России по зоологии и соприкасающимся с нею отраслям знания. Изв. Имп. Об. Люб. Ест. Антроп., Этногр. 4: 8-10.

Биографический словарь профессоров и преподавателей Имп. СПб ун-та. 1869–1894. СПб., 1896. 1: С.113-118.

Фокин С.И. 2003. Н. П. Вагнер. В. кн: Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. Девятнадцатый век. Кн.1, Фил.фак-т., СПбГУ, СПб.: 453-454.

Фокин С. И. Русские ученые в Неаполе. СПб, Алетейя, 2006. 378с.

Шимкевич В.М. 1908. Современная летопись. Н. П. Вагнер и Н. Н. Полежаев. Из воспоминаний зоолога. Ж. Мин. нар. просв., нов. серия. СПб., 16, 7: 1-18.

Избранные публикации

Recherches sur la circulation du sang chez les tunicaires. Bull. Acad. Imper. Sc. SPb. 1866. 10: 399-405.

Сказки Кота Мурлыки. СПб., 1872.

Беспозвоночные Белого моря СПб., тип. Стасюлевича, 1885

Взгляд физиологии и психологии на явления гипнотизма. Тр.VIII Съезда русск. ест. СПб., 1890.

Картины из жизни животных. СПб., 1901.

Род Вагнеров происходит из крещёных евреев. Их предок, Василий Алексеевич Вагнер, был управляющим графа А. К. Разумовского и перешел в православие в 1744 г., получив при крещении отчество своего восприемника. По именному указу императрицы Елизаветы от 19 марта 1745 г. он получил потомственное дворянство. Детство Вагнер провёл на Урале, где работал врачом его отец. С 1840, когда отец был утверждён профессором минералогии, геологии и сравнительной анатомии Казанского университета, жил в Казани.

В 1849 окончил Казанский университет. До 1851 учитель Нижегородского дворянского института. С 1851 г. - адъюнкт Казанского университета, магистр, затем доктор (1855). С 1858 неоднократно выезжал за рубеж в научные командировки. С 1860 г. - профессор зоологии, с 1862 - ординарный профессор зоологии Казанского университета. В 1870-1885 профессор Санкт-Петербургского университета (продолжал читать лекции до 1894 г.). Основал на Соловецком острове на Белом море зоологическую станцию (ныне Мурманский морской биологический институт) и был её директором.

C 1891 - президент Русского общества экспериментальной психологии. С 1848 публиковал популярные статьи на темы зоологии в журнале «Русская иллюстрация». В 1861-1864 редактор «Учёных записок Казанского университета». В 1877-1879 редактор научно-популярного журнала «Свет». Научно-популярные очерки издал книгой «Картины из жизни животных» (1901).

Был убеждённым спиритом и много писал о спиритизме, полемизировал с Д. И. Менделеевым и другими критиками спиритизма. Принял на свой счет насмешки Л. Н. Толстого над спиритизмом в комедии «Плоды просвещения».

В 1875-1877 гг. переписывался с Ф. М. Достоевским.

Умер от прогрессивного паралича в 1907 г.

Его сын, литератор Владимир Николаевич, застрелил собственную жену. На суде выяснилось любопытное обстоятельство: родители необъяснимой жестокостью довели сына до состояния деградации.

Научные труды

«Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых» (1862, здесь Вагнер впервые установил явления педогенеза);

«Беспозвоночные Белого моря» (1885)

Литературное творчество

Известен главным образом как детский писатель. В 1872 вышли его популярные «Сказки Кота-Мурлыки», которые потом неоднократно переиздавались. По собственному признанию автора, на него оказали влияние «Сказки и истории» Андерсена. В книгу вошло двадцать пять философских сказок и притч, из которых «Телепень», «Любовь великая», «Царевна Мелина» и другие выходили отдельными изданиями вплоть до революции. Последнее десятое издание «Гиза» вышло в 1923 под редакцией Тумской.

Характерными особенностями сказок Вагнера являются своеобразный мистицизм («Мила и Нолли», «Макс и Волчок», «Песенка земли»), символизм и аллегория («Курилка», «Царевна Мелина» или «Чудный мальчик»), сочетающиеся часто с суровым реализмом («Без света», «Телепень»). Основная тема их - неизбежность горя, страдания и неустройства человеческого общества. Выходом из непрекращающейся борьбы добра со злом для автора является мистицизм и расплывчатая вера в лучшее будущее. Так Макс, умирая, говорит Волчку: «Верь, что когда-нибудь всем будет лучше жить; верь и борись во имя этой веры» («Макс и Волчок»).

Заметное место в творчестве Вагнера занимает жанр рождественского рассказа («Новый год», «Телепень», «Пимперлэ»).

Вагнер высмеивает ханжество и фарисейство. Сказки Вагнера вызвали в своё время горячую полемику в педагогической среде; часть педагогов считала их далёкими и чуждыми для детей, слишком психологичными.

У массового юного читателя сказки не встречали большого сочувствия, но на отдельных детей, особенно в восьмидесятых и девяностых годах XIX века, производили иногда исключительное впечатление. Но огромное количество переизданий, выдержанное сборником сказок в течение двух десятилетий, говорит об известной популярности сказок Вагнера.

Написал также антинигилистический и антисионистский роман «Темный путь» (1881-84; 1890).

Ряд произведений Вагнера (роман «Темный путь», повести «Впотьмах» и «Ольд-Дикс») содержат элементы научной фантастики. В них, частности, высказан ряд научных предвидений - фрейдизм, информатика, космические полёты и др.

) - 21 марта [3 апреля ] , Санкт-Петербург) - русский зоолог и писатель .

Биография

Семья

Первый сын, литератор Владимир Николаевич, застрелил собственную жену.

Научные труды

«Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых» ( , здесь Вагнер впервые установил явления педогенеза на примере галлиц);
«Предварительное сообщение о медузах и гидроидах Белого моря» ()
«Беспозвоночные Белого моря» ()

Взгляды и убеждения

В 1854 году в Москве Вагнер познакомился с С. Т. и К. С. Аксаковыми и под их влиянием увлёкся славянофильством. До середины 70-х годов считал себя атеистом и дарвинистом (хотя признавался, что, впервые прочитав Евангелие в 1851 году после сильной болезни, испытал религиозный экстаз), читал А. И. Герцена , К. Фохта , Л. Бюхнера , Я. Молешотта .

В 1874 году побывал на спиритических сеансах и стал убеждённым спиритом , много писал о спиритизме, полемизировал с Д. И. Менделеевым и другими критиками спиритизма. Принял на свой счет насмешки Л. Н. Толстого над спиритизмом в комедии «Плоды просвещения ».

Литературное творчество

Известен главным образом как детский писатель .

Первое произведение написал в 1869 году , когда журнал «Нива » объявил премию в тысячу рублей за повесть из русской жизни, однако товарищи убедили Вагнера не отсылать повесть в журнал. Впоследствии она вышла в «Русской мысли » как роман под названием «К свету» в 1883 году .

Произведения

- - «Сказки Кота-Мурлыки», сборник сказок
- «Гризли», повесть
- «К свету», роман
- - «Тёмный путь», роман
- «Впотьмах», повесть
1887 - «Ольд-Дикс», повесть

Библиография

Вагнер Н. П. Безъ света. Новый годъ. Спб., тип. Спб. акц. общ. «Слово». .
Вагнер Н. П. Кто был Кот-Мурлыка? (предисловие к первому изданию). // Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М.: Паллада, .
Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 2-е. Т. I-VIII. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. 1890-1904 .
Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 3-е. Т. I-VI. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. - .
Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Изд. 4-е. Т. I-III, V. Спб., тип. т-ва «Общественная польза». - .
Вагнер Н. П. Повести, сказки и разсказы. Кота-Мурлыки. Т. I-VIII. Спб., тип. М. М. Стасюлевича. - .
Вагнер Н. П. Сказка о царевиче Гайдаре. Кота Мурлыки. [псевд.] М., ["Посредникъ"] отд-ние тип. И. Д. Сытина. .
Вагнер Н. П. Сказка о царевиче Гайдаре. Кота Мурлыки. М., [Посредникъ]. .
Вагнер Н. П. Сказки Кота Мурлыки. Изд. 2-е, пересм. и дополн. Спб., изд. кн. маг. «Нового времени», .
Вагнер Н. П. Сказки Кота Мурлыки. Изд. 2-е, пересм. и дополн. Спб., тип. Лебедева, .
Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки, собранныя Николаемъ Вагнеромъ. Спб., изд-во Стасовой и Трубниковой. .
Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М.: Паллада, .
Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. [псевд.] с рис.: М. О. Микешина [и др.] Изд. 5-е. Спб., тип. Демакова, .
Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. Под ред. Е Тумской. М.-Пг., Гос. изд-во, 7-я тип. «Мосполиграф», .
Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. С рис.: М. О. Микешина , В. И. Якобіа, бар. М. П. Клодта [и др.] Изд. 9-е. Спб., тип. М. М. Стасюлевича, .
Вагнер Н. П. Телепень. (Рождественскій разсказъ изъ былыхъ временъ). Кота-Мурлыки. Подъ ред. журн. «Русское богатство». М.: .
Вагнер Н. П. Телепень. (Рождественскій разсказъ). (Изъ былыхъ временъ). Кота-Мурлыки. Подъ ред. журн. «Русское богатство». М.: .
Вагнер Н. П. Темный путь. Романъ-хроника. (Въ четырехъ частяхъ). Кота Мурлыки. Т. I-II. Спб., тип. М. М. Стасюлевича, .
Вагнер Н. П. Царевна Меллина. Сказка о том, какъ появилась на свете насмешка. Кота Мурлыки. М., .
Вагнер Н. П. Царевна Меллина. Сказка о том, какъ появилась на свете насмешка. Кота Мурлыки. М.: «Посредникъ», .
Вагнер Н. П. Фёдоров-Давыдов А. Кто за детей, М., .

Напишите отзыв о статье "Вагнер, Николай Петрович"

Примечания

Литература

Алтаев Ал. Памятные встречи. М., 1959.
Головенченко С. А. Андерсеновское в сказках Н. П. Вагнера // Мировая словесность для детей и о детях. М., .
Дудаков С. Ю. Злой сказочник // Дудаков С. Ю. История одного мифа. Очерки русской литературы 19-20 веков. М.,1993. (См. текст книги на сайте Электронная библиотека Александра Белоусенко).
Елачич Е. Сборник статей по вопросам детского чтения. Статья «Сказки Кота-мурлыки как материал для детского чтения». - СПб. .
Журнал «Воспитание и обучение». книга 11. .
Журнал «Женское образование». Статья «Сказки как материал для детского чтения». Ї 6-7. .
Лазарева И. А., Минералова И. Г. Внутренняя форма сказочных произведений Н. П. Вагнера // Мировая словесность для детей и о детях. М., .
Отзывы об отдельных книгах: Журнал «Педагогический листок». кв. 2. .
Раздъяконов В. С. Педагогическая полемика вокруг творчества Н. П. Вагнера конца XIX - начала XX века // Гуманитарий в роли педагога. Вып. 2. - М.: РГГУ, 2008. - С. 7-11.
Раздъяконов В. С. Творчество Н.П. Вагнера в религиозной культуре России последней трети XIX века. - М.: РГГУ, 2009. (диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук).
Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь / гл. ред. П. А. Николаев. Т. 1: А-Г. Москва: . С. 385-386.
Широков В. А. Русский Андерсен // Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки. М., 1992
Что читать детям. - СПб. .

Ссылки

на
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
на официальном сайте РАН
А. Горяшко.



Основоположники

Основные понятия

Известные медиумы

Родственные понятия

Изучение феномена

Другое

Отрывок, характеризующий Вагнер, Николай Петрович

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C"est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей, есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.

12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.

Вагнер, Николай Николаевич (18. 06.1920, г. Пермь – 4.04.1996, г. Пермь).
Русский писатель, прозаик, член Союза писателей СССР (с 1973 г.). Заслуженный работник культуры. Награждён семью медалями. Дважды лауреат областной премии им. А. Гайдара.
Родился в семье писателя Н. П. Вагнера. В Перми окончил школу-десятилетку. Поступил и учился в МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского в Москве, затем в Пермском государственном педагогическом институте, который окончил в 1942 г. по специальности «Русский язык и русская литература». Будучи ещё студентом пединститута, поступил работать расточником на авиамоторный завод им. И. Сталина (впоследствии – моторостроительный им. Я. Свердлова).
В 1944 г. – редактор, а позднее – главный редактор областного радиокомитета. В годы строительства Камской ГЭС трудился литературным работником газеты Камгэсстроя «На стройке». Писать начал с 1945 г.
В 1953 г. поступил на работу старшим редактором художественной литературы в Пермское книжное издательство, исполняя эти обязанности до 1956 г. Первая книга «Не той дорогой», повесть, вышла в 1955 г. В 1956 г. становится главным редактором областного радиокомитета, а в 1957 г. – директором студии телевидения областного комитета радио и телевидения.
Н. Н. Вагнер – автор нескольких романов и повестей, а также более десяти документальных книг об истории уральских заводов. Главная тема литературного творчества писателя – исследование характера рабочего человека в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное время. Особый вклад Николай Вагнер внёс в работу Дома народного творчества, для которого написал множество прозаических и поэтических сценариев: тонких, остроумных, с лёгким слогом.
С 1988 г. и до последних дней своей жизни Н. Вагнер нёс нелёгкое бремя ответственного секретаря Пермской областной писательской организации, являлся секретарём правления Союза писателей России. В трудные, кризисные годы распада СССР ему удалось сохранить пермскую организацию от раскола, междоусобиц, отстоять принадлежащее писателям помещение. Внёс ощутимый вклад в развитие литературы Прикамья, в смутное время начала 1990-х сохранил и поддерживал особую творческую атмосферу в писательской среде возглавляемой им организации.

Соч.: Не той дорогой: повесть. Пермь: Кн. изд-во, 1955. 114 с.
Счастье рядом: роман. Пермь: Кн. изд-во, 1966. 254 с.
Преодоление: роман. Пермь: Кн. изд-во, 1973. 214 с.
За высотою высота: докум. повесть. Пермь: Кн. изд-во, 1977. 87 с.
Металл и люди: очерки. Пермь: Кн. изд-во, 1979. 159 с., ил.
Ночные смены. Преодоление: романы. Пермь: Кн. изд-во, 1980. 442 с.
Благоденствие: роман. Пермь: Урал-пресс, 1995. 263 с.

Лит.: Вагнер Николай Николаевич // Писатели Пермской области: биобиблиогр. справочник. Пермь, 1996. С. 45-46: фот.
Портрет современника: Писатель Н. Вагнер / фот. В. Сердитых // Звезда. 1995. 25 февр.
Николай Вагнер: [некролог] // Звезда. 1996. 6 апр.
Слово о товарище: [некролог] // Вечерняя Пермь. 1996. 9 апр.; Пермские новости. 1996. 9 апр.
Вагнер Н. Н. // Замечательные немцы Прикамья: краткий биогр. сб. о некоторых представителях рос. немцев Прикамья / сост. В. Ф. Гладышев. Пермь: Перм. кн. изд-во, 2010. С. 34: фот.

Виктор Широков

Русский Андерсен

Вагнер Н. П. Сказки Кота-Мурлыки / Сост., вступ. ст. и примеч. В. А. Широкова.-- М.: Правда, 1991. Воистину книги имеют свою судьбу. "Сказки Кота-Мурлыки" Николая Петровича Вагнера -- не исключение. С 1872 по 1913 год книга выдержала девять изданий, в 1923 году при советской власти они были изданы в первый и последний раз тиражом 7000 экземпляров. Редкие же переиздания отдельных сказок в составе тематических сборников, что называется, не делали погоды. Писатель, выступавший под псевдонимом Кот-Мурлыка, был забыт основательно. А меж тем его былая литературная известность не исчерпывалась сказками. В конце прошлого века вышло собрание повестей, сказок и рассказов в 7 томах, в начале нашего века многотомное собрание сочинений писателя переиздавалось неоднократно. Николай Петрович Вагнер прожил достаточно долгую, насыщенную трудами жизнь, был зоологом, профессором Казанского, а затем Петербургского университетов, членом-корреспондентом Петербургской академии наук, редактором научно-популярного журнала "Свет", наконец, президентом Русского общества экспериментальной психологии. Родился Н. П. Вагнер 18(30) июля 1829 года на Богословском заводе Верхотурского уезда Пермской губернии в дворянской семье. На Урале прошло его детство. Отец писателя, Петр Иванович Вагнер (1799--1876), окончил в 1819 году Дерптский университет со званием аптекарского ученика. Через семь лет уже от Виленского университета получил звание лекаря первого разряда с правом искать степень доктора медицины и определен врачом на казенный Богословский завод. В 1831 году за "Медико-топографическое описание Богословского завода" был удостоен степени доктора медицины. Заинтересовавшись полезными ископаемыми Урала, он открыл минерал, названный им "пушкинитом" (в честь Мусина-Пушкина, попечителя Казанского округа). После ряда препон в 1840 г. Петр Иванович был назначен экстраординарным профессором по кафедре минералогии и геогнозии в Казанском университете. В последующие годы он занимался геогностическим изучением местного края. В 1865 году П. И. Вагнер был уволен от службы со званием заслуженного профессора и поселился в Москве, где впоследствии и умер. Сведений о матери писателя (в девичестве Грубер) практически нет. В 1840 году семья Вагнеров переехала в Казань, где в 1841 году Н. П. Вагнер был отдан в частный пансион M. H. Львова. С 1842 года он три года учился во 2-й Казанской гимназии, а в 1845 году поступил на отделение естественных наук Казанского университета, которое окончил в 1849 году со степенью кандидата с золотой медалью за представленное сочинение "О лучших характерных признаках для классификации насекомых". За год до окончания Н. П. Вагнер начал публиковаться, в журнале "Русская иллюстрация" появились его научно-популярные статьи, "Жуки атехви" и "Жуки могильщики". После окончания университета Н. П. Вагнер работал преподавателем естественной истории и сельского хозяйства в Нижегородском Александровском дворянском институте, в 1851 году получил степень магистра зоологии за сочинение "О чернобылках, водящихся в России". С 1852 по 1858 год был адъюнктом при физико-математическом факультете Казанского университета, в 1855 году удостоен докторской степени за диссертацию "Общий взгляд на паукообразных". В 1858--1859 годах несколько раз ездил в научные командировки за границу. В 1860 году его утвердили профессором зоологии Казанского университета. Н. П. Вагнер в 1863 году получил Демидовскую премию Академии наук за работу "Самопроизвольное размножение у гусениц насекомых", произведшую сенсацию в тогдашнем ученом мире, а в 1869 году --премию Бордена от Парижской академии наук и был избран в почетные члены Сибирским университетом. С 1861 по 1864 год редактировал "Ученые записки Казанского университета". Научная деятельность и внешняя жизнь складывались вполне благополучно, и вряд ли уже сорокалетний ученый предполагал, что его увлечет водоворот литературных занятий. А произошло следующее. В середине 60-х гг. прошлого века "Общество переводчиц" во главе с Н. В. Стасовой и М. В. Трубниковой выпустило два издания "Полного собрания сказок" X. К. Андерсена. Шумный успех датского сказочника привлек к его произведениям внимание молодого ученого, и, как он сам пишет в публикуемой нами "исповеди", многие андерсеновские сказки ему понравились, но и многими он оказался недоволен, нашел их слабыми и задался вопросом: сумеет ли написать так же или лучше?.. В течение трех лет было создано около дюжины сказок, которые и составили первое издание "Сказок Кота-Мурлыки" (1872), вышедшее также в издательстве Н. В. Стасовой и М. В. Трубниковой. В 1869 г. журнал "Нива" объявил премию в тысячу рублей за повесть из русской жизни. Н. П. Вагнер написал таковую за два месяца, но товарищи, похвалив его, отсоветовали посылать созданное произведение в "Ниву". Позже, в 1883 г., под заглавием "К свету" повесть была опубликована в "Русской мысли". Так, по мнению самого писателя, произошло его литературное становление. Н. П. Вагнер утверждал, что, "если бы теперь кто-нибудь мне предложил вопрос: какая книга сделала на меня наибольшее впечатление и развила мое дарование, то я принужден был бы сказать: "никакая". Живые люди, живая речь на меня действовали гораздо сильнее, чем всякая книга. Сказки Андерсена нашли во мне уже готовую почву, она была заложена с детских лет. Она была воспитана моею нянькой, старшей сестрой..." Литературно-художественная атмосфера окружала будущего писателя и в семье, и в пансионе. От няни писателя, Натальи Степановны Аксеновой, потерявшей в войну 1812 года мужа, всю жизнь проживавшей в семье Вагнера, где она вынянчила всех детей, маленький Коля узнал множество народных сказок. В шести-, семилетнем возрасте он испытал сильное воздействие сказки Н. Ершова "Конек-Горбунок", изданной в 1834 году. Мальчик знал ее наизусть, хотя многого в ней не понимал. В восемь лет Коля Вагнер горячо увлекся театром, особенно оперой "Морской разбойник Цампа, или Мраморная невеста". Он сам сделал игрушечный кукольный театр, вырезал актеров и декорации из бумаги и неоднократно разыгрывал эту оперу перед домочадцами. Очень любил мальчик разглядывать хорошо иллюстрированные журналы и книги, например, журнал "Живописное обозрение", сборник "Детский цветник", "Дон Кихот", "Зрелище вселенной", усердно читал "Библиотеку путешествий" и краткие биографии знаменитых римлян, а также "Чтение для юношества" Ледрю-Роллена, сам сочинял сказки. Четырнадцатилетний мальчик собирал своих братьев, сестер и других детей, усаживал в зале и часами рассказывал очередную сказку-экспромт. Поступив в университет, Вагнер открыл для себя романы Александра Дюма и Поля Феваля, из русских писателей романы А. Вельтмана и роман Н. Некрасова "Три страны света". Нельзя не отметить и душевные потрясения будущего писателя. Так, летом 1851 года в Петербурге Н. П. Вагнер сильно заболел и, не надеясь на исцеление, обратился к помощи иных, высших, сил. Вернувшись после болезни в Казань, впервые прочел Евангелие и испытал религиозный экстаз. Но университетское окружение, молодые профессора, повлияв на его убеждения, привели Вагнера к естественнонаучным взглядам. В 1854 году в Москве, познакомившись с С. Т. и К. С. Аксаковыми, Н. П. Вагнер ненадолго увлекся славянофильством. До середины семидесятых годов он оставался на атеистических позициях, испытывал влияние Герцена, читал и чтил Фохта, Бюхнера, Молешота, был дарвинистом. В 1874 году побывал на спиритических сеансах и стал убежденным спиритом. Мистическое христианство со спиритической окраской отразилось тогда на многих его произведениях. После 1881 г. Н. П. Вагнер почти перестал писать сказки, из-под его пера выходят произведения антисемитского характера. Неизбежны аналогии между русским и датским сказочниками. Автобиография Андерсена начинается так: "Моя жизнь -- это прекрасная сказка, богатая событиями, благословенная. Если бы в детстве, когда я бедным мальчиком один пустился по белу свету, меня встретила могущественная фея и сказала бы мне: "Выбери себе дорогу и цель, и я, в соответствии с твоими дарованиями и разумными возможностями, буду охранять и направлять тебя!" -- и тогда моя судьба не сложилась бы счастливее, мудрее и лучше. История моей жизни поведает миру то, что она говорит мне: господь милостив и все творит к лучшему". Русский сказочник Кот-Мурлыка не оставил ни автобиографии, ни слов благодарности к своей литературной стезе, повлиявшей на судьбу, но, смею думать, и он бы подписался под вышеприведенным высказыванием Андерсена. Видя всю мерзость окружающей жизни, понимая неизбежность расставания со всем дорогим и милым сердцу, нельзя не надеяться на лучшее, на чудо и -- тогда сказка помогает. "Этим она и красна, и сильна.-- Ведет к добру, сеет отвращение к злу. Разве тебе этого мало?" -- заканчивается "Сказка" Н. П. Вагнера, первая в каноническом своде его сборника. Помимо прямых сюжетных аналогий, многое сближает нашего сказочника с великим датчанином. И для первого, и для второго сказка -- прежде всего средство познания мира, способ активного мировоззрения. Она не только учит ярким и сильным человеческим чувствам, но и предлагает модель поведения, предлагает путь, на котором можно найти свое счастье. Не случайно огромный интерес к фольклору, к сказке во всех европейских странах совпал по времени со многими крупными научно-техническими открытиями. Человечество, постигая мир, вселенную, создавая чудеса науки и техники, нуждалось в духовно-нравственной опоре. Просветительская вера в силу человеческого разума, живущая в сказках Андерсена и Вагнера, искала поддержку в бескорыстном парении духа, в чистоте души. Сказка всегда берется за вечные темы, за тему любви, за тему борьбы светлых человеческих чувств с противостоящими им темными силами, ей не чужды ни юмор, ни сатира. Вот как легко и изящно разоблачен задиристый, самовлюбленный хвастун Курилка в одноименной сказке Вагнера! Эту сказку исследователи часто сопоставляли с андерсоновским "Воротничком". И там, и тут очеловеченные предметы не только ведут глубокомысленные разговоры, вступают в трогательные взаимоотношения, но вся история заканчивается притчеобразным резюме, прямо подсказывающим слушателю или читателю необходимую линию поведения. Андерсеновская "Ель" поведала незамысловатую историю деревца; для которого пиком жизни явился рождественский вечер, когда елочка, вся изукрашенная, выслушала вместе с собравшимися на рождественский вечер детьми сказку про Клумпе-Думпе и в первый и последний раз узнала, что такое праздник. И пусть потом ель пошла на растопку, сгорела, но, оказывается, есть высокий смысл в том, чтобы однажды испытать радость самовыражения и приобщения к чему-то светлому и высшему... Вагнеровская "Береза" тоже о взаимосвязи всего сущего и смысле жизни как служения добру: березу сломала буря, она погибла. Затем дровосек унес ее, изрубил и бросил в печь, на которой была сварена отменная овсяная каша, порадовавшая детей. Дарвиновская борьба за выживание, за существование и здесь находит свое метафорическое воплощение. Есть перекличка между "Пимперлэ" и "Оле-Лукойе", "Фанни" и андерсеновской "Девочкой со спичками", при всей самобытности вагнеровских образов. Роднят обоих сказочников сентиментально-религиозные мотивы. Но, сопоставляя творчество Андерсена и Вагнера (например, в 1881 г. И. Феоктистов в "Педагогическом листке" или Н. Бахтин в 1922 г. в "Педагогической мысли") отечественные литературные критики ставили русского сказочника выше за большую социальную направленность, заостренность и современное звучание сюжета. К слову сказать, ряд сказок Кота-Мурлыки использовали в революционной практике пропагандисты-народники, как среди интеллигентской молодежи, так и в рабочих кружках. Наибольшим вниманием пользовались "Макс и Волчок", "Колесо жизни" ("Жером Гранжо"), "Курилка", изредка "Фанни". Получил общественный резонанс и такой интересный литературный факт. Юноша-кадет Надсон пришел в 1887 г. к редактору журнала Н. П. Вагнеру, и когда тот подал юноше руку, то Надсон пожал ее с необыкновенным почтением, сознавая, что жмет именно ту руку, которой были написаны "Сказки Кота-Мурлыки". Знаменателен отклик на смерть писателя известного литературоведа и эссеиста А. Г. Горнфельда, опубликованный в его сборнике "Книги и люди" (1908): "Смерть вернула мне Кота-Мурлыку. Милый старый друг далекого раннего детства, он давно умер для меня: уж не помню, тогда ли, когда я гордо "перестал читать сказки" -- и перешел от них к Жюлю Верну,-- или тогда, когда, уже студентом, я прочел его "Темный путь" и в ужасе отшатнулся от этого знакомого ласкового лица, перекошенного страшной и злобной гримасой. Теперь он умер для живых, и воспоминания воскресили во мне живую близость -- к старому коту-сказочнику,-- или к моему прошлому... Не берусь пересматривать вопрос о педагогичности его сказок, не решаюсь сказать, в какой мере он полезен детям, не знаю, какую определенную роль он играет в моей душевной истории. Знаю, что не могу расстаться с его причудливыми созданиями, не хочу отказаться от воспоминаний, связанных с первым проникновением в царство феи Фантасты... Это все сказка, даже там, где "Ипат Исаич получил первый вызов от уездного бузулукского суда", где варит варенье "бабушка Макрина Прокоповна, которая была старый гриб в юбке", где устраивает благотворительные живые картины Серж Кошоткин. Ребенок пропускал эти реальные подробности подлинной жизни, потому что все вокруг было запечатлено иным бытием, все исходило из иного мира, все было скреплено иной связью. На могучих крыльях неслась по волнам громадного моря фея Фантаста, князь Аксакайский Ашур-Тур бился за прекрасную Альмару с юным князем Максютским Елизаром Альманзаровичем. Развязный нахал Курилка из лучинки сделался разудалым кавалером; ко всем он приставал, всем надоедал, а когда его бросили в печку, он кричал: "Я иду в огонь за честь отчизны". Уморительные гримасы делал ребенку забавник Пимперлэ, навевая веселые сны, показывая яркие картины вселенной, заставившие бедного маленького пресыщенного Теодора радостно и покойно уйти из этого мира. Каждый вечер аккуратно пьяненький майор, болтая со сверчком, "ездил через Китай прямо в Ямайку". Дядя Пуд поражал своим чудовищным обжорством, на которое даже король приезжал смотреть; особенно забавляло его отчаяние, когда оказалось, что он даже в мертвые якоря не годится: все всплывает. Царевна Меллина, одетая злой колдуньей в шутовской наряд, шла, не подымая глаз, по улицам города в Свиные закутки с лекарством для своей любимой старой мамки -- и народ, зараженный безудержным смехом, не смел смеяться, как ни подбивал его "Чудный Мальчик". А "Папа-пряник", этот добрый, сладкий Папа-пряник, остался навеки в памяти с своей премией за добродетель: ибо он назначил самый большой вкусный пряник тому, кто сделает настоящее доброе дело. Детская мысль сразу понимала, что премий не получит маленький расчетливый Лупп, который из дела жертвы хотел сделать дело расчета и выгоды; но детское сердце трепетало в нерешительном колебании,-- кто же выше, маленький озлобленный Кин, который сделал добро, с надрывом преодолев свою злость, или чудный веселый Толь, который так легко, радостно и щедро сеял добро везде, где появлялся. Ему присудил почетную награду Папа-пряник, но он оказался умнее и добрее благодушного пряничного самодержца и напомнил ему, что лучше вместо пряничной премии за добродетель давать каждый день по большому куску хлеба всем бедным детям. И что-то подступало к детским глазам в конце веселой сказки. Иначе и быть не могло: в ней так часто размягчались жестокие сердца, и слезы умиления и раскаяния неизменно лились в конце рассказа из глаз забывших сострадание. "Макс и Волчок" в этом смысле производили неизгладимое впечатление: нежный, поэтичный Макс, сломанный жизнью, и озлобленный Волчок, просветленный близостью мечтательного друга, казались двумя идеалами, равно высокими в своем несходстве. И детская мысль с напряжением останавливалась у возвышенного финала сказки: "Куда ушел Волчок, как жил и боролся он -- никто не знал, да и зачем знать об этой темной жизни одинокого борца? Только бы не упал он под гнетом темных сил, да поддержала бы его великая, согревающая вера в то, что когда-нибудь всем будет лучше жить на свете". Сказка забавляла, сказка трогала, сказка увлекала. Но при всем этом она неизменно ставила вопросы; она хотела, чтобы ребенок думал. Казалось, что эти образы, то чудно прекрасные, то нелепые, то мрачно-зловещие, то разухабистые, но всегда поэтически-нереальные, ведут в мир фантастики, но они вели дальше: через фантастику в мысль". Больше ста лет прошло со дня написания сказок, их первого выхода к читателю, если точнее, то дело идет к их 125-летию. Изменился за это время мир, изменилась Россия, другими стали взрослые и дети: и духовно, и социально... А сказки Кота-Мурлыки окажут, вероятно, то же воздействие, что и век назад. Горнфельд не ошибся: "Сказки Кота-Мурлыки останутся еще надолго". Н. П. Вагнер не оставил нерушимого свода "Сказок Кота-Мурлыки". Ряд сказок, вошедших в первое издание, был исключен из второго, скорее всего по цензурным соображениям. Иногда сам писатель, что называется, тасовал "взрослые" и "детские" сказки (а "Сказки Кота-Мурлыки" были адресованы автором прежде всего детям). Но кажется, что Кот-Мурлыка писал не только для детей, но и для тех взрослых, в которых осталась детская душа, не задавленная тяготами взрослой жизни. Вообще незаметно сформировался тот род литературы, тот книжный поток, который с равным удовольствием приемлют дети и взрослые, утоляя свою духовную жажду. Как было бы хорошо, если бы родители читали подобные произведения вместе с детьми, не жалея усилий и времени читали вслух, как в старое доброе время, когда не было ни радио, ни телевидения, читали, воскрешая благодатные воспоминания детства и вводя своих чад во взрослую жизнь с помощью и под защитой волшебных добрых сил. Поэтому, кроме условно канонического состава "Сказок Кота-Мурлыки" (25 произведений), в настоящем сборнике дано приложение из семи сказок, близких по духу и строю знаменитому сборнику, тем паче, что "Фанни" ранее включалась в него. (Хочется обратить особое внимание на сказку "Великое" (она имеет и другое название "Сказка о принце Гайдаре"), помимо всех ее художественных достоинств, и может быть, именно она послужила причиной выбора своего загадочного псевдонима "Гайдар" известным детским писателем А. П. Голиковым.) Кроме "Сказок Кота-Мурлыки", Н. П. Вагнер написал немало различной беллетристики. Получили признание повести "Гризли" (1882), "Впотьмах" (1887) и "Ольд-Дикс" (1887), идеи которых в чем-то предвосхитили естественнонаучную мысль и технологию нашего века (фрейдизм, газовый хроматограф, компьютер, даже выход человека в космос); романы "К свету" (1883) и "Темный путь" (1881--1884), последний особенно вызвал бурную полемику и негодование прогрессивных критиков из-за антисемитской направленности. Писатель как бы заживо умер, тем более на литературную арену выступили новые фигуры и силы. Н. П. Вагнер по-прежнему занимался научной и общественной деятельностью. С 1876 по 1887 год он совершил пять поездок на Соловецкие острова для изучения фауны Белого моря. По его инициативе была основана первая в России Соловецкая биологическая станция, директором которой Н. П. Вагнер являлся до конца ее существования. Ученый читал лекции в Петербургском университете до 1894 г., в 1891 г. был избран президентом Русского общества экспериментальной психологии, а в 1899 г.-- почетным членом Казанского университета. Скончался Н. П. Вагнер 21 марта (3 апреля) 1907 года в Петербурге. Н. Бахтин в своей статье, опубликованной в журнале "Педагогическая мысль", заметил, что Андерсен известен всему миру; о датском сказочнике существует огромная литература, ему воздвигнут памятник, а сочинения издаются и переиздаются постоянно; и "ничего подобного не имеет наш Вагнер и не потому, чтобы он этого не стоил; наоборот, он остается в тени совершенно незаслуженно. Пора воздать ему должное, пора признать его классиком русской детской литературы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Особенно удачен для этого текущий 1922 год, когда исполняется 50-летие со дня выхода "Сказок Кота-Мурлыки" и 15-летие со дня смерти их автора. Известно, что произошло тогда же. В 1922 году выслали за границу русских философов-идеалистов, многих писателей. Наступили пугающе-жестокие времена. Столетие и 150-летие со дня рождения Н. П. Вагнера отмечено не было. Сейчас пусть с задержкой, пусть с опозданием исполним же свой долг перед писателем, перед его творческим наследием. Биографический словарь "Русские писатели. 1800--1917" посвятил Н. П. Вагнеру обстоятельную и объективную статью, наше издание, по сути, начинает знакомство широкого советского читателя с замечательными, поучительными фантазиями Кота-Мурлыки.